Мгновение доминиканец боролся с желанием признаться ей в любви. Он уже несколько дней пытался выбрать подходящий момент, чтобы объясниться с ней по всем правилам, рассказав о своей глубокой страсти. Не вызывало сомнений, что так и следовало поступить — именно так поступил бы любой доминиканец на его месте. И хотя он старался сосредоточиться на расследовании, каждая минута, проведенная рядом с этой женщиной, превращалась для него в пытку из-за необходимости скрывать свои чувства. Может, сейчас как раз наступил тот долгожданный подходящий момент? Изнуряющая работа принесла плоды, и можно обратить приподнятое настроение от достигнутого в личную пользу.

Однако, уже открыв было рот и приготовившись сделать признание, он услышал, как открывается дверь ванной комнаты, и поспешил вернуться к бумагам, как будто и не случилось этой маленькой интермедии.

Появившегося на пороге испанца Эдвин встретил глубоким вздохом.

Телефон зазвонил, когда Ричард Рональд завтракал на верхнем этаже одного из самых высоких зданий в Майами, откуда открывался вид на синюю гладь моря. Звонок поступил из Европы, о чем свидетельствовали высветившиеся на экране цифры.

— Что произошло? — спросил он, отодвигая блюдо с оладьями и несколькими сортами мармелада.

— Они провели всю ночь в замке Д’Альбертис, — произнес мужской голос. — А на рассвете выбрались из бокового окна, нагруженные пачками каких-то бумаг.

— И что делают сейчас?

— Сидят в гостинице. Поменяли номер и теперь втроем занимают две комнаты. Думаю, разбирают то, что нашли.

— Хорошо. Не теряйте их из виду ни на минуту, — приказал Рональд.

— Как скажете, шеф.

— Да, я хочу знать, не ведет ли за ними слежку еще кто-нибудь. Понятно?

— Да.

Рональд прервал связь и сделал большой глоток кофе. Допив затем все еще горячий напиток, американец раздраженно отодвинул тарелку.

Дело интересовало его до чрезвычайности. Никогда раньше он не писал писем (ни обыкновенных, ни электронных) вроде того, что недавно отправил испанскому полицейскому. Раскрыв карты, он рисковал. Но вопрос был слишком серьезным, чтобы беспокоиться о такой мелочи. Однако американец чуял: за всем происходящим стоит еще кто-то. Он в том ни капли не сомневался.

Последние слабые лучи солнца просочились сквозь окно — шторы были полностью подняты, чтобы впустить как можно больше дневного света. Эдвин закончил с книгами и взялся за составление отчета, выделяя самое основное. Оливер тщательнейшим образом проверял навигационные карты и остальной графический материал. Воспользовавшись ноутбуком, он нашел в Интернете современные карты и скрупулезно сличал координаты. Он сбросил на жесткий диск информацию о координатах ключевых точек рельефа, отмеченных на картах, и установил их местонахождение, отметив про себя, что разброс очень велик. Альтаграсиа дочитывала рукописи. Задача осложнялась тем, что часть их была на старокастильском, приходилось разбирать витиеватые минускулы.

Мужчины завершили работу и потребовали к себе внимания.

— Итак, кто первый? — с улыбкой спросил испанец.

— Думаю, я, — откликнулся доминиканец. — Вы всегда меня используете, когда нужно спустить пар!

Эдвин сообщил следующее. Литература — трактаты, рефераты, капитальные труды — посвящена изучению истории колонизации Центральной Америки. Наиболее пристальное внимание уделялось области, занимаемой сопредельными государствами — Панамой и Коста-Рикой. В книгах описывались все поселения, созданные с начала XVI века после прибытия Колумба в эти края, а также были собраны разнообразные данные об открытии новых территорий, экспедициях, встречах и столкновениях с индейцами, коренными жителями — все это излагалось с мельчайшими подробностями.

— И знаете, что самое интересное? В книгах упоминаются все корабли до единого, приплывавшие с момента открытия к тем берегам. Особо отмечены потерпевшие крушение. Зачем, спрашивается? — Закончив, Эдвин обвел взглядом слушателей.

После продолжительной паузы, последовавшей за риторическим вопросом, настала очередь Оливера. Найденные навигационные карты соответствуют акватории Карибского моря, доложил он. В частности, подробнее всего обработан треугольный сектор, лежащий между Доминиканской республикой, Коста-Рикой и Панамой.

— Они очень напоминают карты, обнаруженные нами в Севилье. В этих также очень подробно прослеживается маршрут четвертого путешествия нашего морехода.

Карты эти, датировавшиеся, возможно, XVI и XVII веками, весьма отличаются от современных.

— Поразительно то, — заметил испанец, — что эти навигационные карты бережно хранятся, хотя существуют более поздние и точные. Почему? Наверное, потому, что они представляют собой большую историческую ценность. Во всяком случае, другое объяснение мне в голову не приходит.

Завершая доклад, Оливер пояснил, что проложенные на картах маршруты соответствуют курсу экспедиций, совершавшихся в разное время, причем иногда с промежутком в несколько лет. В том числе отмечались плавания к уже открытым землям, где даже существовали поселения.

— Не понимаю, в чем тут загвоздка! — Эдвин взъерошил свои курчавые волосы. Он делал так всегда, как будто этот процесс каким-то образом активизировал нейроны, помогая в особых случаях найти верное истолкование необъяснимых явлений.

— А я понимаю! — неожиданно для Эдвина заявил Оливер. — Зачем кому-то понадобилось столь упорно исследовать уже открытое побережье, тогда как к югу и северу лежали необъятные просторы неизведанного материка? Но это же очевидно! Вспомните: испанцы жаждали золота, серебра, драгоценных камней и тому подобного. Полагаю, речь идет о неустанных поисках вполне конкретных вещей.

Идея витала в воздухе, начиная обретать форму.

— А ты что нашла? — хором обратились мужчины к Альтаграсии.

— Ответ на вопрос, который вы обсуждаете, — уверенно сообщила та, широко улыбаясь.

Мобильный телефон зазвонил в тот момент, как доминиканка приготовилась сообщить о своих достижениях. С этого же номера ей накануне звонила донья Мерседес.

— Ой! Забыла сказать, донья Мерседес сейчас здесь, в Генуе! — спохватилась она, глядя на аппарат.

— Прошу, только не распространяйся о наших делах, пожалуйста! — взмолился Оливер.

Альтаграсиа ответила на вызов и пообещала наставнице перезвонить позднее.

Рукописи, обработанные ею, оказались самой интересной и информативной частью найденного архива.

— Я написала заключение, — начала Альтаграсиа. — Как мы знаем, эта загадочная история так или иначе возвращается к четвертому, последнему путешествию адмирала. Может, оно столь важно потому, что стало кульминацией истории открытий, совершенных Колумбом. Итак, приступим.