Он осторожно осмотрелся, прежде чем спуститься под землю. Виноградник был пустынным, а небо — бледно-голубым. Настоящее зимнее небо. Стая ворон пометила горизонт черными точками прямо над тонким столбиком дыма, поднимавшегося из дома за рекой.

Никола перекрестился. Он не был суеверным человеком, но сегодня он истолковывал все, что поражало его взор… Он забеспокоился, увидев черную стаю ворон в тот момент, когда открывал дверь подвала. Пытаясь успокоиться, он вытащил из кармана маленький полотняный мешочек, заскрипевший под его пальцами. Прежде чем повернуть ключ, он сделал глубокий вздох, чтобы сердце перестало так сильно биться. Он тщательно взвесил порошок предначертания, который ему дала Флора: его хватало, чтобы изготовить одну порцию золота. Одну-единственную.

Разумеется, если ему удастся добиться превращения, проблем больше не возникнет, поскольку все авторы единодушно утверждали, что порошок предначертания обладал способностью размножаться, если операция удачно завершалась. Достаточно было соскрести коричневую оболочку, окружавшую чистое золото, чтобы получить некоторое количество порошка предначертания. Только нужно добиться успеха.

Фламель открыл дверь и вошел внутрь. В центре комнаты мерцало неяркое пламя, отбрасывавшее причудливые тени на стены заброшенного карьера.

Никола Фламель перекрестился в последний раз.

Он скоро все узнает.

Нью-Йорк, под статуей Свободы, наши дни

Марка склонился над Рэем и осмотрел его рану. Отверстие, проделанное пулей, зияло в левом боку. Раненый с трудом дышал, но был в сознании. Впрочем, он не питал иллюзий относительно своего состояния.

— Все и так ясно. Если эта чертова пуля задела какой-либо орган, я подохну. Подумать только, подумать только, я выходил из всех передряг на улицах. Если бы мне сказали, что меня подстрелит братишка… Черт, как больно!

— Замолчи! Ты выкарабкаешься, — ответил Марка, перевязывая своей курткой живот Робинсона. — Я вытащу тебя отсюда, не сомневайся.

Он помог своему другу устроиться поудобнее и двинулся ко входу в зал. Вдали он услышал шум катившейся по рельсам вагонетки. Никакой возможности убежать. Убийца, несомненно, опустил решетку. Антуан вернулся в центр ротонды и стал методично осматривать каждый сантиметр зала в поисках скрытой двери или прохода. Но все было напрасно.

Призови на помощь разум, не позволяй отчаянию овладеть тобой.

Проходя мимо тела Джоан, он заметил пачку сигарет, выпавшую из ее кармана. Он не осмелился взглянуть на окровавленное лицо, покрытое кусочками мозга. И все же он наклонился и поднял едва начатую пачку. Он не испытывал ни стыда, ни угрызений совести, словно последние часы убили в нем все человеческие чувства. Лихорадочно раскурив сигарету, он спрашивал себя, не украл ли его душу убийца, брат по крови.

Он выпустил тонкую струйку дыма и посмотрел на Рэя, корчившегося от боли. Если так пойдет и дальше, вскоре крысам достанется еще один труп.

Комиссар поднял глаза. Скала, инкрустированная кварцем и слюдой, походила на небосвод, усеянный мерцающими звездами.

Они находились ровно в тридцати метрах ниже статуи. Выхода нет.

Он смотрел, как вокруг него рассеивается дым. Запах крепкого табака колыхался, словно легкий туман. Он усмехнулся про себя. Здесь, по крайней мере, никто не запрещал курить.

И тут он нахмурился. Кольца дыма не поднимались к потолку. Они тянулись вправо, к двум гигантским столбам. Заинтригованный, он проследил взглядом за дымом и увидел, что тот вьется вокруг левого столба, словно лоза вокруг дерева. Он подошел к столбу с изображением статуи. Белый дым исчезал за ней. Он еще раз внимательно проследил за кольцом дыма, словно за нитью Ариадны, и не смог сдержать возгласа удивления.

Дым уходил за решетку диаметром примерно один метр, лежащую рядом с основанием столба. Выше он увидел толстую трубу, соединявшую верхушку столба со скалой.

Теперь он понял, почему сюда не долетал запах мокрой плесени. Строители предусмотрели скрытую систему вентиляции… Труба неизбежно должна была выходить наружу, на поверхность острова.

Он бросился к Робинсону, глаза которого были открыты.

— У нас есть шанс, Рэй. Возле одного из столбов я заметил вентиляционную решетку.

— Супер… Иди один. Я даже не могу встать… У меня кружится голова.

Марка понимал, что Рэй прав. Труба являлась единственным спасением, и можно было только надеяться, что она не заведет в тупик. Он вытер лоб коллеги, дрожавшего как в лихорадке.

— Давай, поторапливайся! Не теряй времени, — глухо произнес негр, взгляд которого становился все более тусклым. — От полудня до… полуночи, брат.

Робинсон вздрогнул и замер с остекленевшим взором.

— От полудня до полуночи, брат, — ответил Марка усталым голосом. — Я приду за тобой. Обещаю.

Марка закрыл глаза покойному и положил окровавленную рубашку ему на лицо.

Он вернулся к столбу и осмотрел решетку. Она была тонкой и слегка изъеденной ржавчиной. Марка отошел назад, разбежался и изо всех сил толкнул ее ногой. Металл развалился на куски. Он наклонился и направил свет фонаря внутрь. Труба оказалась полой. Согнувшись, человек вполне мог пройти внутри нее. Он сделал вдох и начал восхождение. По мере того как он продвигался вперед, его руки становились красными от соприкосновения с шероховатым металлом. Метр за метром. Он видел, как удаляется столб и разверзается пропасть. Преодолев, как ему казалось, три четверти пути, он остановился и перевел дыхание. Мышцы рук и ног горели, будто их облили кислотой. Он чуть было не упал, но вовремя спохватился. Если он упадет, то наверняка разобьет голову о металлические перегородки. Марка вздохнул и продолжил свое восхождение. Он посветил фонарем: прямо у него над головой труба делала поворот.

Он добрался до развилки и оказался в такой узкой цилиндрической капсуле, что ему пришлось ползти на животе.

Он отчаянно двигался вперед, касаясь головой верхней перегородки. Поверхность повышалась. Склон стал круче. Но он упрямо цеплялся за шероховатости. Это был единственный способ остаться в живых.

Вдруг ему в нос ударил знакомый запах. Запах моря с легким привкусом соли. Выход был уже близок. Он также почувствовал легкую, едва заметную вибрацию. Марка направил фонарь вперед и в слабом свете увидел темные лопасти механического вентилятора. Он пополз быстрее. По мере того как он приближался, гул вентилятора нарастал. Одним движением плеча он бросил отныне бесполезный фонарь в лопасти. Раздался громкий скрежет искореженного металла. Вентилятор зачихал и остановился. Путь был свободен.

Через несколько минут он добрался до более широкой решетки с тонкими металлическими прутьями, в которых застряли сухие птичьи перья. Он понял, что за ней выход. Марка вытащил из кармана портсигар и, взяв себя в руки, принялся выкручивать винт, соединявший две его части. Затем он с его помощью раскрутил винты решетки, высунул голову наружу и увидел ряд прожекторов.

Он подтянулся на руках и упал на мягкую мокрую лужайку.

Марка задыхался, у него болели все члены, но он был спасен. Он поднял глаза и увидел высокую каменную стену, освещенную снизу, и прямоугольный мавзолей с четырьмя столбами по углам.

И вдруг он заметил ее. Она подавляла своим величием, освещенная со всех сторон рассеянным светом прожекторов.

Гигантская, почти нереальная, возвышавшаяся на фоне звездного неба.

У Марка кружилась голова, но он различал зеленые отблески, игравшие на складках ее тоги. Он увидел мраморное лицо, выпуклые толстые губы, широкий и плоский, словно лезвие, нос, суровые глаза. И венчавшую чело корону, ощетинившуюся пиками, которые пронзали небо.

Марка хотел подняться, но у него не было сил.

Из глаз лились слезы. Мысли путались. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание, но отчаянно боролся, чтобы этого не случилось.

Богиня благожелательно смотрела на него. Ему показалось, что она опустила факел и наклонилась над ним, чтобы обнять.