— Хочу, но лучше у меня дома.

Начинается… подумала она и села на край дивана-кровати, впервые в жизни обрадовавшись, что у нее такая малюсенькая квартира: если ноги не держат, на пол не грохнешься — всюду мебель.

— С какой стати, Фрэнк? Что вы хотите от меня?

Запрокинув голову, он расхохотался. Вот, пожалуйста, веселехонек! А она сразу — «измученный», «бедняжка»…

— Вам нравится песенка «Сладкая Джорджия Браун»?

— Допустим…

— В таком случае, если вы не догадываетесь, что хочет рыжеволосый тип от вас, дорогая Джорджия Браун, значит ваш внешний вид соответствует внутреннему содержанию. — Он снова засмеялся. — Стало быть, вы сама невинность. Я хочу, чтобы вы поехали со мной и помогли успокоить Кристи. Хотите — верьте, хотите — нет, но она в истерике с той самой минуты, когда я взял ее у вас. Боюсь, как бы хуже не стало. Дело принимает серьезный оборот, — добавил он, и его лицо приняло озабоченное выражение.

— Господи, какой ужас! Конечно, поеду. Подождите, пока я оденусь.

— Что тут поделаешь — одевайтесь, хотя за что мне такие муки!

Оставив без внимания его развязный тон, Сандра взяла со стула кораллового цвета шорты, майку в тон и пошла в ванную. Зеркало подтвердило ее самые худшие опасения. Осунулась, под глазами синяки… Бессонная ночь, естественно, красоты не прибавила. Она почистила зубы, прошлась щеткой по волосам.

— Вот и я! — сказала она через пару минут, выходя из ванной. — Можем ехать.

— Вы глоток свежего воздуха, клянусь! Любая другая из моих знакомых канителилась бы не менее часа.

Сандра не полезла за словом в карман.

— Хорошие у вас знакомые, как я посмотрю!

Фрэнк, паркуясь у тротуара, поставил машину, естественно, как ему было удобно, поэтому Сандре пришлось извиняться перед соседом. Тот куда-то торопился, но блокированный фургоном, выехать не мог и поэтому сидел в своей машине чертыхаясь. Через минуту они с Фрэнком мчались по тихим улицам города.

Когда машина чуть сбавила скорость, Сандра украдкой глянула на него. Фрэнк вел машину сосредоточенно, нависая всей мощью над рулем. Эстет!.. Беглый взгляд на отделку салона позволил ей сделать такой вывод. Настоящий дворец на колесах!.. Темно-синяя бархатная обивка, темные панели из дорогого дерева.

— Послушайте, — сказала она, — если хотите, чтобы я толково помогала вам, будьте любезны введите меня в курс дела.

Фрэнк покосился на нее в изумлении.

— Простите, не понял… Что именно вас интересует?

— Не знаю, что именно, потому что вообще ничего не понимаю, то есть хочу сказать, что я не знаю… верней, мне неизвестно…

— Ясно! Тогда, что вам известно?

Легко сказать! Сандра не знала, с чего начать.

— Вы — Фрэнк Хэзлтон. Архитектор. Вас все знают. У вас четверо детей, но почему-то про жену ничего не слышно. Мне показалось, что это обстоятельство вас ни чуточки не беспокоит. Разве это не странно? Может, я такая несовременная? Мать все-таки должна уделять внимание детям…

Фрэнк засмеялся. Вот опять, все хиханьки-хаханьки… Состояние Кристи, видите ли, его волнует!

— Я полагал, что вам известна моя история, — сказал он, став серьезным. — Для непосвященного человека ситуация в самом деле странная. Это не мои дети. Все проще простого.

— Как это, проще простого? Как это, не ваши?

— То есть, простите, мои, конечно. — Он помолчал. Сандра смотрела на него, широко раскрыв глаза. Он добавил: — Видите ли, дорогая Сандра, они — мои племянницы и племянники. Их родители погибли в авиакатастрофе полгода назад.

— Боже, Фрэнк! — Сандру охватило чувство раскаяния за мелкие уколы в его адрес. — Какая трагедия!

— Моя сестра Дженелл и ее муж Том надумали устроить себе маленький праздник, еще один медовый месяц, а я остался с детьми. Заодно решил выяснить, что это такое, когда в семье не один ребенок и не два, а целых четыре. Они уже возвращались домой и… понимаете, разбились. Но что самое трагичное, это я уговорил их. Сказал, берите мой самолет, пилота и вперед… Это был как бы мой подарок к десятилетию их свадьбы.

— Можно представить, какое на вас навалилось чувство вины и какую ответственность вы несете теперь за детей, — произнесла Сандра чуть слышно.

Фрэнк мгновенно перестал смотреть на дорогу и взглянул на нее в упор.

— Вы первая, кто это понял…

— Иногда люди забывают, что такое сочувствие, особенно когда судьба наносит беспощадный удар. — Она слегка наклонилась в его сторону, когда он резко свернул на повороте. — А дети остались с вами?

— Пока мне разрешили временное опекунство. Но дети, конечно же, будут жить со мной всегда, — сказал он решительно.

— Как все сложно! Теперь понимаю, почему у Кристи глаза на мокром месте.

— Дети, конечно, страдают. Мальчишки такие взрывные. Каролина всех воспитывает, а Кристи все время плачет. Если честно, она-то и беспокоит меня. Была веселая, ласковая девчушка, а теперь почти ничего не ест и все больше молчит.

— Вчера она ела с аппетитом, думаю, на целую неделю хватит, — заметила Сандра, желая его подбодрить.

Фрэнк одарил ее такой ласковой улыбкой, что у нее закружилась голова.

— Скажите, я что — похожа на ее мать?

— Не сказал бы. Дженелл была небольшого роста, тоненькая, хрупкая. Волнистые волосы, как у меня, и вся в веснушках. Нет, вы на нее совсем не похожи! Правда, такая же милая и заботливая. Думаю, Кристи это чувствует. Тоскует по матери, бедняжка…

— Грустно все это, — заметила Сандра с печалью в голосе. — Чем могу, помогу вам, но ведь я не располагаю временем. Боюсь, это ей придется не по нраву.

— Поживем — увидим, — ответил он, как ей показалось, загадочно.

Они подкатили к ультрасовременному зданию из серого бетона. Вернее, это был комплекс построек с огромным открытым бассейном, не уступающим по размеру олимпийскому, и живописными лужайками, демонстрирующими утонченный вкус садовника. По краю бассейна под яркими тентами сидели, лежали загорающие. Обитатели роскошных квартир, приобретенных на правах частной собственности в этом — как теперь принято говорить — кондоминиуме, отдыхали на своей территории, окруженной забором, где, конечно же, не нашлось места для детской площадки. Сандра не увидела ни одного ребенка. Дети, видите ли, раздражают… Она нахмурилась.

Фрэнк заметил ее неодобрительный взгляд, который она даже не старалась скрыть, когда они шли к подъезду.

— Ничего не поделаешь! — сказал он. — Понимаю, что это не совсем подходящее место для детей. То, что увидите в моей квартире, тоже оставляет желать лучшего.

Спустя пару минут Сандра поняла, что это еще мягко сказано. Жилище Фрэнка превзошло самые худшие ожидания. «Дактилоскопия» питомцев хозяина на светлых «под рогожку» обоях прихожей довела эту комнату до состояния пещеры доисторического человека. Ворс коврового покрытия, когда-то серебристо-белый, предназначенный для услады босых или хотя бы в легких шлепанцах ног, явно не выдерживал четырех пар кед и ботинок, владельцам которых, как правило, не сидится на месте. Сандра вздохнула. Пылесос и химчистка положения не спасут: грязь с обуви довели ковер до состояния обычной половой тряпки.

В прихожей появилась пожилая дама. Судя по выражению ее лица, она была на пределе.

— Мистер Хэзлтон, — сказала женщина уставшим голосом, находясь чуть ли не в предынфарктном состоянии, — я ничего не могу поделать с этим ребенком.

На руках у нее рыдала Кристи.

— Иди ко мне, моя девочка! — сказала Сандра, не раздумывая. — Моя хорошая Кристи, иди ко мне…

— Мамочка! — вскрикнула девчушка и, оказавшись в объятиях Сандры, сначала тяжело вздохнула, потом обвила ее шею ручонками и замерла.

Ее тельце вздрагивало: на ребенка напала икота. Господи! Ну что делать? Сказать ей, что она, Сандра, никакая не мама? Момент не тот, жестоко было бы по отношению к ребенку.

— Я с тобой, мое солнышко! Успокойся, моя маленькая, — приговаривала Сандра, прижимая Кристи к своей груди и идя следом за Фрэнком в гостиную.