— Нет.

Каролина все так же неподвижно стояла в дверях, словно боясь сделать шаг и прикоснуться к чему-нибудь в своей бывшей комнате.

— Но почему?

— Потому!

Сандру поразил гнев, прозвучавший в голосе девочки, и ей даже на мгновение показалось, что Каролина сердита на нее.

— Прости меня, Каролина. Вечно сую нос не в свои дела. Не сердись на меня, я больше не буду.

— Я не на тебя сержусь.

Сандра удивилась еще больше.

— Ты очень раздражена, детка. Кто тебя обидел?

— Они! — в отчаянии выкрикнула Каролина. — Мои гадкие папа и мама!

И тут хлынули слезы.

Все страдания, так долго переполнявшие душу, все слезы, так долго сдерживаемые, все внезапно вырвалось наружу… Каролина захлебывалась рыданиями, уткнувшись мокрым лицом в колени Сандры.

— Ненавижу их! Ненавижу… Они уехали, оставили нас, навсегда ушли и никогда не вернутся! Если бы они нас любили, никогда бы так не сделали!

— Говори, говори, дорогая, — шептала Сандра, укачивая ее.

— Думаешь, наверное, как можно ненавидеть мертвых? А я вот ненавижу!

— Сердиться на кого-нибудь и ненавидеть кого-то — это разные вещи, детка, — сказала Сандра, когда поток слез немного иссяк. — Ты ненавидишь то, что случилось, но не обманывай себя, моя дорогая, ты не можешь ненавидеть своих родителей.

Каролина положила голову на плечо Сандры.

— Мне так тяжело, — чуть слышно прошептала она. — Я привыкла только любить.

— Ну конечно, милая! И они всегда любили тебя.

— Но ведь они уехали от нас… и не вернулись!

— Скажи мне, детка, — мягко спросила Сандра, — раньше, когда ты жила здесь, ты когда-нибудь оставалась ночевать в гостях, у друзей? Девочка кивнула.

— А в летний лагерь уезжала?

— Нет! Но мама обещала, что я поеду этим летом.

— Но ведь ты продолжала любить своих родителей, даже когда уходила в гости?

Каролина опять кивнула.

— Ну конечно!

— А зачем же ты уходила от них?

— Ну, мне нравилось быть с друзьями. Ведь иногда надоедает быть все время дома!.. Но я же всегда возвращалась! — воскликнула Каролина.

— Каролина, дружок, неужели ты на самом деле веришь в то, что твои родители хотели навсегда оставить вас?

Девочка опять зарыдала.

— Сандра, они, наверное, так испугались, так испугались…

Глаза Сандры наполнились слезами.

— Каролина, послушай, я хочу, чтобы ты знала вот что. Почему-то никто не догадался рассказать тебе это… Все случилось ночью. Скорее всего, твои мама и папа так никогда и не узнали, что произошло. У них не было возможности испугаться, дорогая моя. Мама и папа были вместе, держались за руки. Они знали, что возвращаются домой, к вам, и были счастливы.

…Много времени прошло, прежде чем Каролина и Сандра смогли наконец успокоиться. Когда все слезы были выплаканы, когда вместе со слезами ушли ожесточение и боль, Каролина легла рядом с Сандрой, взяла ее за руку.

— Тетя Сандра, — прошептала она, — скажи, моей маме было бы неприятно, если бы она узнала, что я люблю тебя и дядю Фрэнка?

— Каролина, — тихо сказала Сандра, сжав ее руку, — твои мама и папа будут всегда занимать самое главное место в твоем сердце. Но клянусь, они никогда не упрекнули бы тебя за то, что ты любишь нас.

— Я тоже так думаю, — кивнула девочка. — Мама всегда говорила, что любви хватит всем.

Последние слова прозвучали еле слышно. Каролина уснула.

Сандра еще долго лежала без сна, прислушиваясь к ровному дыханию девочки. Она думала о том, как много любви заключено в каждом. Вот она, Сандра, так сильно полюбила еще недавно совсем незнакомых ей людей, Фрэнка Хэзлтона и его племянников и племянниц.

— Мой муж — Фрэнк… Мои дети… — прошептала она с нежностью.

Засыпая, она знала, что откуда-то свыше, из другого мира, ей было ниспослано благословение.

— Тетя Сандра, посмотри, что я нашла! — Каролина сидела на темно-голубом ковре гостиной и изучала содержимое старинного бюро. — Фотографии!

Сандра уселась рядом, жестом подозвав Дэвида и Джонатана.

— А твоя бабушка говорила мне, что забрала все фотографии. Сказала, что потом подарит каждому из вас по альбому.

— Она просто не догадалась заглянуть сюда. Знаешь, по-моему, эти карточки мама нарочно не хотела вставлять в альбом. Вот, взгляни.

Сандра взяла из рук девочки фотокарточку.

— Ну эту непременно нужно вставить в рамку, — сказала она, разглядывая семейный портрет, выполненный профессиональным фотографом. Ему удалось поймать и запечатлеть лучшее, что было в каждом. Дженелл и Том радостно улыбались друг другу, явно взволнованные торжественностью момента.

— Здесь все так счастливы! — сказала Каролина, и голос ее дрогнул. — Как ты думаешь, можно ее вставить в рамку и повесить в нашем новом доме?

— Превосходная идея! Давайте-ка посмотрим, нет ли здесь еще карточек, которыми можно украсить дом.

Четыре пары рук принялись рыться в ящиках, разбирая фотографии… Вот снова Дженелл и Том. Стоят, нежно обнявшись, будто юные влюбленные…

— Ваши мама и папа очень любили друг друга, — задумчиво произнесла Сандра, — какую фотокарточку ни возьми — везде у них счастливые лица.

— И еще они всегда целовались, — вспомнил Дэвид. — Не то, что вы с дядей Фрэнком.

Устами младенца глаголет истина, подумала Сандра. Дети, выросшие в атмосфере любви, обеспокоены отсутствием тепла в отношениях дяди с тетей. Сандра с трудом нашла, что ответить:

— Да, но мы ведь поженились совсем недавно. На все требуется время.

Все в этом доме говорило о том, каким счастливым был брак погибших Тома и Дженелл. Именно таким, о каком мечтала Сандра.

Сильнее всего их любовь и нежность чувствовались в спальне. Огромная кровать в центре комнаты, покрытая дорогим пушистым покрывалом и заваленная ворохом подушек. Камин — единственный во всем доме. Прелестные картины на стенах, заставившие, однако, вспыхнуть стыдливую Сандру. Просторная ванная чуть ли не с бассейном посередине и скульптурой, столь откровенной, что Сандра ни за что не позволила бы детям увидеть ее.

Спальня была комнатой любви и счастья, символом наслаждения, которое двое находят в браке. Вот чего нет в ее собственной жизни, подумала Сандра, присев на край гигантского ложа. Она осторожно погладила пушистое покрывало. Они с Фрэнком поженились не по любви друг к другу, а из-за любви к детям. Она-то, конечно, любит Фрэнка, любит всем сердцем, однако он… Желает обладать ею — это да, но не любит…

Может быть, из желания как раз и рождается любовь? Нужно лишь доказать Фрэнку, что он значит для нее, что она любит его. Для того чтобы родилась его любовь, наверно, нужно время, но у нее оно есть. Даже если Фрэнку понадобятся годы, она подождет. И если однажды такая же спальня, как эта, станет их приютом, местом, где они будут счастливы, тогда годы ожидания не покажутся слишком дорогой ценой.

Унизительная неловкость первой ночи не должна стать роковой для них обоих. Фрэнк может сколько угодно убеждать себя в том, что им лучше всего оставаться просто друзьями. Слава Богу, она не слепа! Огромное зеркало напротив убеждало Сандру в том, что ее очарование не исчезло и не стало меньше за эти две с половиной недели. Сверкающий водопад волос… Наивный взгляд… Ну и что? Несколько растеряна… И только! В остальном она все та же Сандра Мейсон.

Если Фрэнка влекло к ней раньше, то он не может не хотеть ее и теперь… Хотя бы немного. Наверное, ему непросто изображать равнодушие? А если и она будет безразлична ко всему происходящему между ними, тогда ей не видать счастья, как своих ушей. И раздумывать нечего!.. Нужно объяснить Фрэнку, что произошло той ночью. Сандра решительно стукнула кулачком по мягкому матрацу. Нельзя откладывать разговор с Фрэнком!

Сандра поднялась. Взгляд ее остановился на прелестной акварели, висевшей над дверью. На фоне радужной туманной дымки застыла в страстном объятии юная пара… Воодушевленная своим решением, Сандра сняла со стены картину.