Сандра накинула плащ и, вздрагивая от холода, вышла под дождь. Она забыла захватить фонарик, но возвращаться не стала, чтобы не разбудить детей. Постояла. Когда глаза привыкли к темноте, медленно двинулась к воде.

На берегу маячила темная фигура. Потом она зашевелилась. Сандра в ужасе отскочила, готовая со всех ног мчаться обратно в палатку.

— Сандра, иди сюда!

— Боже мой, Фрэнк, вы меня напугали до смерти! Что вы здесь делаете?

— Как и ты, мечтаю… — Он жестом дал понять, чтобы она подошла ближе. — Вода поднимается. Целый день наблюдал за рекой — не нравится мне это.

— Но тогда почему нас не предупредили? Это же не шуточки!

— Я разговаривал с лесничим. Он сказал, что ведется постоянное наблюдение и нам ничто не угрожает… пока.

— Надо уезжать? — едва слышно спросила она.

— Давно пора! — ответил Фрэнк. Даже в темноте Сандра видела по его лицу, что он расстроен. — Я все медлил с отъездом. Хотел, чтобы этот месяц стал чем-то особенным для детей.

— Но они все же успели получить кое-что от этой затеи, — попыталась успокоить его Сандра.

— Вот как! И что же это «кое-что»? — хмыкнул Фрэнк.

— Сырость несусветную! — выпалила она, прежде чем догадалась прикусить язык.

Фрэнк разразился гомерическим хохотом. Она тоже засмеялась. Он притянул ее к себе. Они стояли, обнимались, дождевые капли стекали по их лицам. Ах, как смешно! Какие они друзья…

Оптимизм и жизнерадостность — в дружбе не самое главное, но, между прочим, удобная вещь, когда на душе кошки скребут. Оба это понимали.

— Ох девушка из Джорджии, ты меня уморила! Нет, ты определенно неповторима!

Взявшись за руки, они шли к палаткам.

— Нельзя мне сегодня спать в фургоне, — сказал Фрэнк, когда они подошли к палатке Сандры. — Хочу быть ближе к воде, чтобы не прозевать — в случае чего…

— Но ваша палатка насквозь промокла, — заволновалась Сандра. — Нельзя же спать в огромной луже!

— Конечно, нельзя! Поэтому я собираюсь спать с вами.

— Но там нет места, понимаете? — при одной мысли о том, что Фрэнк будет спать рядом с ней, Сандру бросило в жар.

— Придется его найти, — сказал он спокойно, как о деле решенном. — Расстегивай свои хоромы.

Единственное свободное место было между Джонатаном и Сандрой. Его оно вполне устраивало — рядом с выходом, удобно следить за рекой и не разбудишь никого.

— Спальник сама расстелешь? — спросил он, придвинув спящих детей плотнее друг к другу.

Сандра кивнула. Двигаясь, как во сне, она расстелила спальный мешок и хорошенько взбила его. Фрэнк наблюдал за ней, сидя на корточках у стены. Сандра попыталась пошутить:

— Потом не жалуйтесь — говорят, что я верчусь и лягаюсь по ночам.

— Ого! Интересно, кто это мог сообщить тебе столь пикантные подробности?

Сандра вспыхнула. Хорошо, что в палатке темно, подумала она с облегчением.

— Мои сестры, кто же еще?

— Действительно, кто же еще…

С завидным хладнокровием она стащила плащ и сняла кроссовки. Не торопясь, сняла через голову свитер и осталась в футболке и спортивных брюках. Ну все, кажется! Нужно ложиться. Легла, натянув на себя одеяло. Лежала и дрожала.

Стал раздеваться и Фрэнк. Она смотрела на него. Вот он кинул на пол плащ, ботинки. Туда же полетел и свитер. Снял и майку. Стянул насквозь промокшие брюки и остался в плавках, довольно откровенно обрисовывающих мужское достоинство. Она закрыла глаза.

— Послушай, Сандра, — прошептал Фрэнк, ложась рядом, — я готов уважать твою врожденную стыдливость, но если ты сейчас же не снимешь свои мокрые штаны — я сам стащу их с тебя.

Конечно, он прав, подумала она, но лежать рядом с ним практически без ничего… Это уж слишком!

— Пустяки! — заметила она. — Они почти высохли.

— Снимай, или это сделаю я!

Под жалким прикрытием детского одеяльца Сандра сняла брюки.

— Ну, — почти прошипела она, — вы удовлетворены?

— Дурацкий вопрос, — Фрэнк повернулся к ней. — Теперь поделись со мной одеялом.

— Еще чего! Поищите свое собственное!

— Ладно, ладно! Не жадничай!

Она почувствовала его тело в опасной близости от своего, потому что, протянув руку, он ухватился за край одеяла и навалился на нее.

— Хорошо, — пискнула она. — Берите!

Она в прямом смысле оказалась у него под боком, поэтому немедленно повернулась к нему спиной. Фрэнк тщательно подоткнул одеяло со всех сторон и придвинулся совсем близко. Ей показалось, что жар его тела расплавит ее.

Вздохнув от наслаждения, он обвил ее рукой. Сандра замерла. Пусть только попробует коснуться ее груди — пожалеет! Она лежала и не верила, что сможет когда-нибудь нормально вздохнуть.

— Ну что, так-то лучше? — прошептал Фрэнк, зарываясь лицом в ее душистые мягкие волосы.

— Лучше, чем что? — снова пискнула она.

— Успокойся, Сандра. Не собираюсь я ничего делать. Об одном прошу — позволь держать тебя в объятиях всю ночь. Прошу тебя!

Ей казалось, что он слышит, как бьется ее сердце и не просто бьется, а колотится как бешеное. Хорошее удовольствие спать в обнимку с будильником, промелькнуло в ее голове. Но Фрэнку, похоже, не было до этого дела.

Он прижался к ней еще крепче.

— Сладко! — прошептал он, засыпая. — Какая же ты сладкая!

Когда на следующее утро Сандра проснулась, то к своему ужасу обнаружила — его длинные пальцы разгуливают по ее груди, дразня упругие соски… Какой кошмар, подумала она, всю ночь проспала, прижавшись к нему! Она ощущала его тело рядом и пространства между ними не было, ну ни капельки!..

— Если еще кто-нибудь посмеет сказать тебе, что ты лягаешься во сне, отвесь лжецу хорошего пинка, — прошептал над ухом знакомый голос. — Во сне ты похожа на маленькую девочку, безмятежно посапывающую в плюшевое ухо любимого мишки. Спать с тобой — обалденное удовольствие.

Однако Сандра вовсе не ощущала себя маленькой девочкой. И неудивительно!.. Руки Фрэнка настойчиво ласкали ее грудь, жар его тела переливался в нее — она чувствовала, что готова вот-вот расстаться с невинностью. Самое страшное заключалось в том, что она отчаянно пыталась осмыслить: а что, собственно, в этом плохого?

— Подари-ка мне утренний поцелуй, Джорджия Браун.

Фрэнк повернул Сандру лицом к себе, закинув ноги ей на бедро, — поза получилась самая недвусмысленная. Тонкая футболка вряд ли могла считаться преградой между грудью Сандры и обнаженной грудью Фрэнка.

Сандра и не думала сопротивляться переполнявшему ее счастью. Хотя опыт ее взаимоотношений с мужчинами был, можно сказать, никакой, но она понимала, что Фрэнк возбужден не меньше ее. Его прерывистое дыхание и жадный блеск глаз, полуприкрытых тяжелыми веками, не оставляли сомнений в этом.

— Скажи-ка, а никто не говорил тебе, что ранним утром твои глаза — точно нефритовые. — В голосе Фрэнка не было иронии. — Иногда они похожи на топазы, но по утрам — чистый нефрит. — Заметив смятение Сандры, он добавил с улыбкой: — А иногда они ужасно испуганные.

Его поцелуй не был пугающе-страстным — он был полон безумной нежности. Сандра ощущала могучее биение его сердца, радуясь, что ее собственное, колотившееся как бешеное, все-таки стучит чуть-чуть тише.

— Дядя Фрэнк, здесь так сыро, — раздался голос в противоположном углу палатки. — Я больше не хочу жить в этом кемпинге!

Дети как будто только и ждали этого сигнала — их будто прорвало:

— Я хочу обратно во Флориду!

— Здесь тоска зеленая!

Даже Кристи пропищала:

— Да, зеленая…

Фрэнк немедленно отвернулся от Сандры и теперь торопливо натягивал под одеялом джинсы.

— Понял, дети мои! Все понял, только нам пока еще рано возвращаться во Флориду — у нашего нового дома нет даже крыши.

Его слова потонули в возмущенных криках и горестных стенаниях.

Сандра молча одевалась, краем уха прислушиваясь к граду упреков, которыми дети осыпали своего незадачливого дядюшку. Завязывая дрожащими пальцами шнурки промокших кроссовок, она благодарила судьбу за то, что четверо маленьких надзирателей не позволили ей окончательно потерять голову.