Под льющимися лучами солнца Кос поднял девочку на руках, чтобы видели все. Таков обычай для отца, но если его нет — ребенка нарекает ближайший родственник. Тия стояла здесь же.
— Ее зовут Кианна, — объявил Кос и прижал девочку к груди.
«В честь их сестры, — подумала я. — Той, чья судьба останется навсегда неизвестной».
Кос, держа ребенка одной рукой, другой обнял Тию. Ксандр в несколько шагов пересек палубу, довольно твердо держась на ногах.
— Поздравляю, дружище! — сказал он, сжимая руку Коса. Затем наклонился и, почему-то напомнив мне Нея, поцеловал Тию в лоб. — Красивая у тебя дочь. Пусть многими рассветами озарит солнце ее счастливую жизнь.
И я вдруг поняла. Я знала, что за чувство бьется во мне чисто и радостно. Сердце мое чуть не разрывалось — так он был прекрасен! Черные волосы, блестящие как вороново крыло, скользнули по плечам, он с тихой улыбкой склонился над девочкой — девочкой, которая жива и невредима, когда его дочери пошли в пищу стервятникам. Я поняла — но знала, что это не для меня…
Я отошла за водой и как бы невзначай сунула ковш в руки Ксандру, пока тот беседовал с Косом. Он отпил, не заметив, что делает. На втором глотке он оглянулся.
— Сядь, — сказала я, указывая на скамью для гребцов. — Посиди, пока разговариваете.
Девочка беспокойно задвигалась, и Тия тоже присела, чтобы дать ей грудь. При ярком солнце я разглядела Кианну яснее. Безволосой она показалась только в полумраке — нет, головка ее покрыта мягким пушком, который станет золотисто-рыжим, когда отрастет. Глаза, сейчас прищуренные от удовольствия, холодным серо-голубым цветом напоминают грозовые тучи над морем. Длинные белые пальцы, тоненькое тело без обычной младенческой пухлости, четкая линия подбородка под сливочной кожей. Ксандр воистину прав: красивая девочка. Суждено ли ей выжить и стать красивой женщиной, зависит и от нас…
Я вспомнила, как задремала рядом с Тией на корабле, в первые дни на пути из Пилоса. Мне приснился тогда склон с молодыми оливами, поднимающийся над рекой, и моя Владычица — словно девушка с длинными веснушчатыми руками и копной золотисто-рыжих волос. «Но где этот склон? — подумала я. — Владычица, укажи мне то место, и я найду тебе жрицу…»
На закате Ней с несколькими людьми вышел на берег, они вернулись еще до зари. Выбравшись на палубу в сером свете зарождающегося дня, я услышала его разговор с Ксандром.
— Надо пройти еще к востоку, до гавани Тамиат, — говорил Ней. — Крестьяне, что живут в тростниках, сказали, что больших владык надо искать там.
— Нам нужно туда, где гавань, — ответил Ксандр.
Хотя наши корабли могут ходить и по мелководью, они не предназначены для здешних извилистых протоков и отмелей. Даже на расстоянии лучного выстрела чувствовался сильный запах сырой зелени — тысяча устий, по которым Нил несет воды к морю, тесно заросла деревьями и тростником. Наверное, где-то здесь должны быть более крупные протоки, где река расширяется. И гавань.
Ней отдал приказания кормчим, и пока Ксандр с Иамарадом занялись делом, он подозвал меня к себе. Облокотившись на поручень, он разглядывал низкий берег и молчал.
— Царевич…
Он не спешил отвечать — словно тянул время, откладывая трудный вопрос.
— Странно, да? — спросил он.
— Да, — согласилась я, ставя локти на поручень рядом с ним. Раньше такого не бывало. Где-то в предрассветной тьме раздался крик незнакомой птицы.
— И все же ничего странного. — Он снова замолчал, на этот раз надолго. Мы стояли и смотрели, как ночные звезды опускаются в море. — Я не говорю об этом с другими. Они сочтут, что меня коснулись боги, а слыть тронутым богами — не самое лучшее для предводителя. — Он взглянул в мою сторону и улыбнулся.
— Но ты для них возлюбленный Владычицы Моря, об этом говорят с удовольствием.
— Когда это связано с удачей. Но ты же знаешь, чем заканчиваются такие сказания — Ее возлюбленный, Ее сын… — Ней повел бровью.
— Да, не самое лучшее сравнение. Прикосновение богов может оказаться и благодатью, и проклятием.
— Кстати о проклятиях, — произнес он. Стало ясно, что ради этого он и затеял разговор. — Ксандр сказал мне, что он обречен. Будто бы Владычица Моря прокляла его за то, что он увез Ее жрицу.
— Никто его не проклинал! — воскликнула я. — Ксандр изнемог от горя, но никакая бессмертная рука в это не вмешивалась!
— Точно? Ты ведь понимаешь, что я не могу доверить корабль кормчему, на котором лежит Ее проклятие. Ему вручены жизни многих людей.
— Никакого проклятия нет. Мальчишка, впервые оказавшийся в море, в шторм сваливается за борт — разве для этого нужно проклятие, царевич? Столько моряков гибнут в штормы без чьей бы то ни было злой воли — бывалых моряков, привычных к качке! А когда оступается новичок, прежде не бывавший на корабле, для этого вряд ли требуется божественное вмешательство.
Плечи его чуть расслабились.
— Да, это верно. Ей вообще не нужно было выходить на палубу, по Ксандр сказал, она хотела посмотреть.
«Аштера не из морского народа», — подумала я. В ней текла другая кровь, в ней не было той устойчивости, какую чувствовала я, едва ступив на корабль. Одного неловкого шага или мимолетного головокружения ей хватило бы, чтобы оказаться за бортом. Скорее всего просто случайность.
Ней улыбнулся:
— Хорошо. Раз проклятия нет — пусть Ксандр выполняет свои обязанности и дальше. Он хотел вернуть мне свой меч. Я его не приму. Ксандр нужен мне на «Дельфине», там его место. И теперь нам остается пройти до Тамиата и посмотреть, что скажет фараон на наши новости.
Фараона в Тамиате, разумеется, не оказалось. Египет — могущественное царство, во много раз обширнее всей Ахеи, и великий Нил пересекает его с юга на север. Путь от устий Нила до его истоков, где он выходит из-под сводов подземного царства на Элефантине, занял бы несколько недель. Фараон, третий по имени Рамсес, правит страной из Фив, лежащих далеко на юге. В Тамиате же распоряжается его наместник, исполняющий волю фараона и говорящий от его имени.
Наместник, о котором Ней отозвался как о человеке сведущем и искушенном, мгновенно оценил положение. Либо Ней говорит правду, и тогда царству грозит опасность, либо он ложный гонец, посланный неприятелем выманить египетский флот и открыть дорогу ждущим поблизости пиратам. Побитые непогодой корабли и количество женщин и детей, которые никак не могут быть частью пиратского войска, говорят в нашу пользу. Но нас здесь никто не знает — никто не поручится за то, что мы сами не замешаны в сговоре, о котором рассказываем.
Наместник выбрал средний путь, не удостоив нас ни верой, ни недоверием. Четыре быстроходных корабля он выслал на разведку: они отправятся на север к Аскалону, чтобы выждать и посмотреть, вправду ли туда подойдет пиратский флот. Прочие корабли он оставил наготове в Тамиате и лишь несколько из них отрядил идти с нами на юг, в Мемфис. Они будут сопровождать нас вверх по Нилу до столицы Нижнего Египта, где мы сообщим наши новости ближайшему доверенному лицу фараона — его сестре, царевне Басетамон. Там, явно не случайно, мы окажемся вдалеке от побережья и не сможем безнаказанно уплыть, если вдруг выяснится, что мы пособничаем пиратам.
Так, сопровождаемые десятью египетскими кораблями, мы начали путь на юг по широкому протоку — одному из рукавов Нила. Река, вначале узкая и мелководная, текла между склоненными над ней деревьями и лозами; края ее заросли тростником так, что не видно было, где кончается вода и начинается берег. Аромат лотосов смешивался с густыми болотными запахами. То и дело взмывали в воздух потревоженные утки, на мелководье ловили рыбу цапли.
Охотились за рыбой и крокодилы. Один, длиной в человеческий рост, проплыл вплотную к «Дельфину», покосившись хищным глазом на Тию, стоявшую с ребенком у ограждения. Я вдруг вспомнила рассказ Мик-эля. Теперь понятно, почему здешние люди считают крокодилов воплощением зла. Не здесь ли рожден и сам Мик-эль — в давние времена, на самой заре мира…
