Их размышления прервал приглушенный звук взрыва. Грант отложил бумаги.
— За работу, — сказал он.
— Пуск!
Экран компьютера задрожал, и на нем желтым контуром появилось изображение. На этот раз вывод был верным, и Алан Грант увидел скелет, прекрасно очерченный, с длинной шеей, выгнутой назад. Без сомнения, это был детеныш велоцираптора, и, похоже, он был...
Изображение исчезло.
— Ненавижу эти компьютеры, — сказал Грант, щурясь на солнце. — Что случилось на сей раз?
— Отключился вход интегратора, — сказал один из студентов. — Подождите минутку. — И он склонился над связкой проводов, выходящих из задней панели их переносного компьютера, работающего на аккумуляторах. Компьютер был установлен на ящик из-под пива на Четвертой Горе. Рядом было устройство, которое они называли Колымагой.
Грант присел на землю и посмотрел на часы.
— Придется все делать по старинке, — сказал он, обращаясь к Элли.
— Ох, — с сожалением произнес один из студентов, услышавший эти слова.
— Дело в том, — сказал Грант, — что мне надо успеть на самолет. А я хочу обеспечить сохранность этого скелета.
Обычно если начинаешь выкапывать окаменелость, то надо довести дело до конца в один прием, иначе есть риск потерять ее. Людям, впервые попавшим в эти места, казалось, что почва здесь неподвижна, а между тем она постоянно подвергалась выветриванию и размыванию. Это происходило буквально на глазах; с утра до ночи был слышен стук камешков, скатывающихся с крошащихся склонов. Кроме того, постоянно существовала угроза ливня с ураганом, а ведь даже небольшого дождя было достаточно для того, чтобы смыть хрупкие кости динозавра. Поэтому частично выкопанный скелет был в опасности, и надо было обеспечить его сохранность до возвращения Гранта.
Обычно это делалось таким образом: над местом раскопки натягивался брезент, а по периметру его рыли канаву, чтобы сдерживать приток воды. Проблема состояла в том, чтобы определить размеры данного ископаемого, Для ее решения использовалась компьютерная акустическая томография, или КАТ. Этот метод был нововведением. Колымага выстреливала в землю мягкую свинцовую пулю, создавая ударные волны, которые компьютер считывал, и на экране появлялось изображение склона в разрезе, напоминающее рентгеновское. Этот метод они использовали с переменным успехом все лето.
Сейчас Колымага находилась в шести метрах от них. Это был большой серебряный ящик на колесах с зонтом наверху. Он был похож на тележку мороженщика, неизвестно каким образом оказавшуюся на этой выжженной земле. Обслуживали этот агрегат два юных помощника Гранта, которые заряжали его новыми свинцовыми пулями.
До сих пор программа КАТ лишь определяла размеры области раскопок, чем повышала эффективность работы команды Гранта. Но ребята, работавшие с компьютером, утверждали, что через несколько лет им удастся добиться такой детальной картины, что копать вообще не придется. Компьютер предоставит абсолютно полное трехмерное изображение костей; все это предвещало новую эру в археологии, археологию без раскопок.
Но пока до этого было далеко. А оборудование, безупречно работающее в университетской лаборатории, оказалось удивительно хрупким и неустойчивым в поле.
— Сколько еще ждать? — спросил Грант.
— Мы уже получили изображение, Алан, и неплохое. Грант посмотрел на экран. Он увидел весь скелет, обозначенный ярко-желтым цветом. Действительно, перед ним была молодая особа. Налицо были все свойства велоцираптора: единственный коготок, который у взрослого динозавра превращается в изогнутое пятнадцатисантиметровое оружие, способное раздирать добычу, у этого малыша был не больше шипа розы. Он был едва различим на экране. Вообще, велоцираптор — животное изящное, с хрупкими, как у птицы, костями и, предположительно, с интеллектом птицы.
Данный скелет вполне соответствовал норме, если не считать того, что голова и шея были выгнуты назад. Подобный шейный изгиб у ископаемых был распространенным явлением, и некоторые ученые даже выдвинули теорию, в соответствии с которой динозавры вымерли оттого, что были отравлены алкалоидами, выделяемыми растениями. Считалось, что выгнутая шея свидетельствовала о предсмертной агонии. Грант положил конец этим домыслам, доказав, что у многих видов птиц и рептилий после смерти происходило сокращение задних швейных связок, следствием чего и являлось характерное отбрасывание головы назад. И это было связано не с причиной смерти, а с процессом высыхания скелета под воздействием солнца.
Грант заметил, что скелет был еще и перекошен вбок так, что правая нога была приподнята относительно спинного хребта.
— Он кажется несколько деформированным, — сказал один из студентов. — Но, по-моему, причина не в компьютере.
— Нет, — ответил Грант. — Это время. Миллионы и миллионы лет.
Грант знал, что большинству людей трудно себе представить время с точки зрения геологии. Человеческая жизнь измеряется в совершенно другой временной шкале. Яблоко в месте среза становится коричневым за несколько минут. Серебро темнеет за несколько дней. Кучка компоста перегнивает за один сезон. Ребенок вырастает за десять лет. Ни одно из этих явлений обычной жизни не готовит человека к восприятию периода в восемьдесят миллионов лет — отрезка времени, которое прошло с тех пор, как оборвалась жизнь этого маленького животного.
На своих лекциях Грант пытался прибегнуть к различным сравнениям. Если, например, представить человеческую жизнь как один день, то все равно восемьдесят миллионов лет будут равны 3652 годам, и это будет больше, чем возраст пирамид. Да, давно же умер этот велоцираптор.
— Не очень-то он страшен на вид, — сказал один из ребят.
— Он и не был страшным, — ответил Грант. — По крайней мере, пока был маленьким.
Возможно, этот малыш питался мертвечиной, обгладывая кости животных, убитых взрослыми, в то время как те, наевшись досыта, лежали, греясь на солнце. Плотоядные за один прием могли поглощать пищу весом до двадцати пяти процентов от собственного веса, поэтому естественно, что после еды они делались сонливыми. А малыши, что-то вереща, пробирались между большими телами взрослых, снисходительно поглядывающих на них сквозь дремоту, и время от времени откусывали по кусочку от мертвых животных. Должно быть, эти малыши были смышлеными зверюшками.
Совсем другое дело — взрослые. Пожалуй, велоцирапторы самые свирепые из всех динозавров, когда-либо существовавших. Несмотря на свой небольшой рост — они весили около девяноста килограммов, а размером были с леопарда, — велоцирапторы были быстрыми, умными и очень жестокими. Они легко справлялись с противником, орудуя своими острыми зубами, мощными когтистыми передними лапами и задними ногами с единственным, но обладающим разрушительной силой когтем.
Велоцирапторы охотились группами, и Грант представлял себе, как дюжина этих животных неслась на бешеной скорости, преследуя динозавра гораздо крупнее их; как они вспрыгивали ему на спину, раздирая его шею и вонзаясь когтями между ребрами и в живот. Да, это было зрелище...
— У нас очень мало времени, — слова Элли вернули его к действительности.
Грант дал указания по поводу рытья канавы. Судя по изображению на компьютере, область залегания скелета была относительно ограниченной, поэтому будет достаточно вырыть канаву вокруг площадки в два квадратных метра. Элли между тем устанавливала над склоном брезентовый навес. Грант присоединился к ней и забил в землю последние колья.
— А как умер этот малыш? — спросил один из ребят.
— Вряд ли мы это сможем узнать, — ответил Грант. — Детская смертность среди диких животных высока. В парках Африки среди некоторых плотоядных она достигает семидесяти процентов. Он мог умереть от чего угодно: от болезни, от того, что отстал от стада, да мало ли от чего. Даже от нападения взрослого велоцираптора. Нам известно, что эти животные охотились группами, но мы ничего не знаем об их поведении в стаде.
Студенты, кивая, слушали. Все они изучали поведение животных и знали, что когда, например, вожаком львиной стаи становится новый самец, первым делом он убивает всех львят. Причина этого, видимо, лежит на генетическом уровне: самец желает как можно шире насадить собственные гены и, убив львят, он вызывает у львиц течку и оплодотворяет самок, принося им новую беременность. Этим он также лишает их возможности тратить время на воспитание потомства другого самца.
