— Ты можешь найти ответы здесь.

Сэйтан поднял темную ткань, заглянул внутрь и выронил тряпку.

— Каэлас, — произнес Люцивар, отвечая на невысказанный вопрос.

— Ясно, — тихо отозвался Сэйтан. — Ты возвращаешься в Эбеновый Рих?

Люцивар отрицательно помотал головой.

— Я отведу нескольких человек к Темному Алтарю в Иннее, чтобы оглядеться и узнать, нет ли там некоторых частей этой головоломки.

— Приказ нашей Королевы был весьма недвусмысленным, — мягко напомнил Повелитель.

— Я рискну навлечь на себя ее гнев.

Сэйтан кивнул.

— В таком случае, как Советник Двора, я официально прошу тебя отправиться к Темному Алтарю в Иннее и выяснить, что там произошло.

— Я не собираюсь прятаться за твоей спиной! — гневно рявкнул Люцивар.

Сэйтан сухо улыбнулся:

— Я делаю это не только ради тебя, но и ради Джанелль. Теперь она сможет со спокойной совестью оставить мысль о том, что тебя необходимо наказать за нарушение прямого приказа Королевы.

— Вот как… Что ж, в таком случае…

— Отправляйся в путь, юноша. Доложишь обо всем в Зале. И, Князь Яслана, — добавил Сэйтан, когда Люцивар подошел к двери, — не забывайте о том, что Иннея — не ваша земля. Ваше слово не является там законом.

— Да, сэр. Я буду помнить об этом. Мы лишь засвидетельствуем и доложим обо всем.

Обратив внимание на загнанный взгляд Мэриан и на то, как мастерски Лютвиан ухитрялась молча выражать свое неодобрение выбором сына, Сюрреаль задумалась, сильно ли рассердится Люцивар, если они сейчас отведут его мать в сад и поставят ее вместо мишени, чтобы попрактиковаться в стрельбе из лука.

— Как ты вообще ухитрилась что-то испечь сегодня утром? — спросила Нуриан, Целительница, достигшая ранга Странницы, взяв ореховое пирожное с тарелки, которую Мэриан передала по кругу. — И как ты умудряешься делать что-то еще после этих утренних тренировок?

— О, — с застенчивой улыбкой произнесла Мэриан, — сейчас я уже к этому привыкла, к тому же…

— Ты — Целительница, — прервала ее Лютвиан, одарив Нуриан холодным взглядом. — Твои трудности при обращении к довольно сложному Ремеслу после этих тренировок вполне объяснимы. Но вряд ли физические упражнения — весомая причина пренебрегать своими обязанностями, когда мы говорим о бытовом Ремесле. В конце концов…

— Надеюсь, вы нас извините, — прервала Сюрреаль, рывком поднимая Лютвиан на ноги. — Нам с леди Лютвиан необходимо кое-что обсудить.

— Отпусти меня! — разъяренно прорычала Лютвиан, когда Сюрреаль вытащила ее из комнаты. — Не смей обращаться с Черной Вдовой и Целительницей так, словно она…

— Обычная домохозяйка, владеющая лишь бытовым Ремеслом? — влив в голос приторный яд, поинтересовалась Сюрреаль, выталкивая мать Люцивара в сад.

— Именно, — мрачно ответила та. — Однако не думаю, что шлюхе…

— Заткнись, сука, — тихо велела девушка.

Лютвиан со свистом втянула воздух сквозь зубы.

— Ты забываешься!

— О нет, дорогуша, это ты забываешься. Может, ты и принадлежишь к более высокой касте, зато у меня Камень темнее твоего. Полагаю, это нас в известном смысле уравнивает, по крайней мере в рамках семьи. Я тебе не нравлюсь, и это положение меня полностью устраивает, потому что я от тебя тоже не в восторге.

— Сердить Черную Вдову — не слишком мудрый поступок, — с обманчивой мягкостью напомнила Целительница.

— Сердить наемную убийцу еще глупее. — Сюрреаль только едко улыбнулась, когда глаза ее собеседницы удивленно расширились. — Поэтому давай разберемся сразу. Объясняю в двух словах. Если ты отпустишь еще хоть одно пренебрежительное замечание о Мэриан, я буду колотить твоей дурной башкой о стену до тех пор, пока не вобью в нее хоть какой-то здравый смысл.

— Как ты думаешь, что об этом сказал бы Люцивар? — Голос мерзкой бабы звучал уверенно, но в глазах отразилась тень сомнения.

— О, — отозвалась Сюрреаль, — не думаю, что Люцивару было бы в чем упрекнуть меня.

Заметив, что словесный выпад угодил точно в цель, Сюрреаль даже ощутила некоторую жалость к Лютвиан. Эта женщина постоянно отталкивала от себя людей, а потом озадаченно гадала, почему оказалась совсем одна.

— Он мог бы сделать лучший выбор, — проворчала Целительница. — Ему было совершенно не обязательно жениться на ведьме-домохозяйке, носящей Лиловый Сумрак.

Сюрреаль пристально посмотрела на Лютвиан:

— Это вообще никак не связано с Люциваром, верно? Ты бесишься, потому что твой сын женился на ведьме-домохозяйке. Мэриан — обычная преданная, заботливая женщина, которая любит его и чье присутствие делает его счастливым. Если бы он женился на Черной Вдове-Целительнице и был бы несчастен, что ж, ничего страшного, ведь его спутницей стала бы женщина, достойная Верховного Князя. Верно? — «Кроме того, — добавила Сюрреаль про себя, — Повелитель-то одобряет выбор своего сына». Что, по ее искреннему убеждению, и было главной причиной недовольства матери Люцивара. — Не забывай о том, что я тебе сказала, Лютвиан.

Сюрреаль направилась прочь.

— Повелитель, может, и терпит, что ты продолжаешь самовольно называться Са-Дьябло, однако это не меняет того, чем ты была и остаешься, — едко заметила Лютвиан.

Сюрреаль оглянулась через плечо.

— Да, — согласилась она, — не меняет. И тебе тоже не следует забывать об этом.

Люцивар ощутил покалывание остаточной силы, едва сойдя с гостевой паутины. Пока остальные эйрианцы смотрели на тела и обеспокоенно что-то бормотали, он не сводил глаз с примятого снега в нескольких футах от них. Верховный Князь Эбенового Риха двинулся вперед, затем обошел подозрительное место по кругу.

— В чем дело? — спросил Фалонар, тоже не рискнув наступить на четко пропечатавшийся в сугробах силуэт.

— Мортон умер здесь, — тихо произнес Люцивар, уловив колебания энергии над снегом.

— Здесь умер не только он, — мрачно произнес Ротвар, глядя на растерзанные тела эйрианцев.

— Да, не только он, — подтвердил Люцивар, подумав про себя: «Но именно он на моих глазах вырос из приличного, тихого парня в замечательного мужчину». — Ротвар, ты и Эндар…

Если бы Люцивар не провел последние восемь лет, живя бок о бок с представителями родства, то ни за что не уловил бы сейчас их весьма своеобразный ментальный аромат и не узнал бы о том, что арсерианские коты оставались здесь до последнего.

Он с нарочитой небрежностью просканировал взглядом крыши, осторожно, исподволь опускаясь к глубинам Эбеново-серого Камня, и выпустил ментальный импульс в поисках возможных противников. Восемь арсерианцев. Двое из них — Верховные Князья. И все носят темные Камни.

— Не прикасайтесь к оружию, — тихим, ровным голосом велел Люцивар. — Мы здесь не одни.

Медленными движениями он расстегнул пояс, удерживающий короткий шерстяной плащ, и распахнул его, обнажая грудь и Эбеново-серый Камень, висящий на цепочке. Затем он вытянул руки вперед, не прикасаясь к оружию.

— Я — Люцивар Яслана, — громко произнес он. — Я принадлежу Леди. А эти самцы принадлежат мне.

«Я ничего не чувствую», — произнес Фалонар, отправив мысль на острие копья на Сапфировой ментальной нити.

«Родство обычно не заявляет о своем присутствии, — сухо отозвался Люцивар. — Особенно арсерианцы».

«Мать-Ночь! — Фалонар бросил взгляд на растерзанные тела эйрианцев. — Так эти кошки по-прежнему здесь? Сколько их?»

«Восемь. Будем надеяться, они сочтут нас друзьями, иначе здесь продолжится резня».

Люцивар ждал до тех пор, пока руки не начали болеть. Наконец он ощутил осторожное ментальное прикосновение.

«Ты — Брат Каэласа», — произнес рокочущий голос.

«А он — мой Брат», — с уважением произнес Люцивар, осторожно опуская руки.

«Почему вы здесь?» — требовательно спросил кот.

«Мы пришли, чтобы свидетельствовать происшедшее от имени Леди».

Долгое молчание.

«Каэлас велел нам охранять это место, чтобы плохое мясо больше не проходило через Врата».