Не было никакой необходимости еще раз выслушивать всю его историю сначала. Она уже слышала ее раньше. По его рассказам получалось, что он легко добился успеха. У нее же все было совсем иначе, и он, черт возьми, должен это хорошо понимать. Она крутилась как белка в колесе, чтобы достичь вершины. Если он отказался от своего бизнеса и гордился этим, это не значит, что и другие должны следовать его примеру.

— Я понимаю, что для тебя все это очень серьезно, — сказал Флетчер, — понимаю. Но я устал от того, что ты можешь просто забыть обо мне, как о чем-то второстепенном в твоей жизни. Я устал все время ждать, когда ты вспомнишь обо мне. Я стараюсь передать тебе все самое ценное из своего опыта. Но я понимаю, что не гожусь в консультанты. И как быть с моими делами, Чар? Почему ты так несерьезно относишься к тому, чем занимаюсь я? Я перекроил все свое расписание, отменил встречи только для того, чтобы провести с тобой несколько часов. Но это не идет, конечно, ни в какое сравнение с рекламой твоей продукции. Или я хорош только как случайный любовник и не гожусь для того, чтобы участвовать в твоих делах, в твоих творческих планах? Раз так, ты могла бы назначить мне свидание в свое свободное время. Мы бы покувыркались в постели, и тебя бы это вполне удовлетворило. И я уверяю тебя, что смогу найти время для такого свидания.

Чар резко вскочила. Стул, на котором она сидела, покачнулся и упал. Этот шум привлек внимание сидевших за столиками посетителей ресторана, затем прерванные на полуслове разговоры возобновились вновь, а Чар стояла, не в состоянии двинуться с места. Она задыхалась от возмущения. Ссора в публичном месте. Какой позор! Словно в замедленной съемке, Чар взяла в руки сумочку и, не произнося ни слова, повернулась по направлению к выходу. Но что-то удерживало ее, не давало уйти.

Ее сердце разрывалось от боли. Это был совсем не тот Флетчер, которого она любила. Он вел себя, как упрямый ребенок, он с пренебрежением относился к тому, что так много значило для них обоих.

Обернувшись через плечо, она сказала едва слышно:

— Ты выбрал не лучший способ для выражения своих чувств, Флетчер Хокинс.

И, гордо вскинув голову, с сильно бьющимся сердцем, Чар вышла из ресторана. На пути к стоянке она жадно вдыхала свежий морской воздух. Даже услышав за спиной его торопливые шаги, даже почувствовав на плечах тяжесть его рук и оказавшись в его объятиях, Чар готова была разрыдаться от горя. Она была раздавлена. Даже когда ее тело отказалось повиноваться разуму и она прильнула к Флетчеру в надежде, что он поможет ей избавиться от новых странных ощущений, от страха и смущения, и обрести душевный покой, боль и обида переполняли Чар.

— Ты думаешь, это все, что мне от тебя нужно, Флетчер? — хмуро спросила Чар, когда он наконец выпустил ее из объятий. — Может быть, у нас друг о друге неверное представление? Я встретила человека, который наслаждался жизнью и любил свободу. Ты смотрел на этот мир, на общество как бы со стороны. Ты считал его безумным и не хотел жить по его законам. Я никогда раньше не встречала человека, который мог бы поступить так, как ты. А теперь я понимаю: все это ерунда по сравнению с тем, что для тебя действительно важно. Ты так расстроился из-за того, что я забыла о нашем свидании. Я никогда не думала, что тебя огорчит такой пустяк. Ты не нашел секрета счастья. Ты просто хочешь, чтобы все вокруг так считали. Ты такой же мелочный и жадный, как и любой другой человек, вот только предмет твоего вожделения — не деньги, а власть. И сейчас тебе нужна власть надо мной.

— Ты не права, Чар, и ты это знаешь. Мне не нужна никакая власть. Просто я хочу все делить с тобой поровну — и трудности, и успех. Я хочу любить тебя, Чар.

Он обнял ее и заглянул в глаза. Вместо нежного, жемчужно-серого цвета он увидел в них стальной блеск, предгрозовую мрачность туч, готовых разразиться бурей. В них не было ни упрека, ни сожаления — только отчужденность.

Чар не хотела его слушать. Она пребывала в полной растерянности. Если она его выслушает, придется что-то решать, а она и так приняла сегодня уже слишком много решений.

— Я-то как раз права. Особенно если учесть то, что привлекает меня в твоей персоне. «Кувыркаться в постели» — ты это так называешь? Это, конечно, неплохо, но как ты можешь после этих слов смотреть мне в глаза, Флетчер?

Чар оттолкнула его руку и отступила на шаг назад. Солнечный свет заиграл на тонких золотых нитях, вплетенных в ткань ее хлопчатобумажного платья. Охваченная отчаянием, Чар стояла и, словно завороженная, следила за переливающимися и сверкающими нитями.

— Ты должен наконец определиться, Флетчер. Если ты хочешь быть свободным гражданином мира, то не надо читать все эти нудные нотации. И потом, что задело тебя больше всего? То, что я забыла о нашем свидании или что обедала в обществе Росса? А может быть, то, что была задета твоя профессиональная репутация? Раньше мне в голову не приходило сравнивать тебя с Россом, но теперь, мне кажется, положение изменилось. По крайней мере, с Россом я чувствую себя уверенно. А о тебе что можно сказать? Ты даже не знаешь, чего ты хочешь. То ты расстроен и сердишься на меня за то, что я неправильно управляю компанией, то предлагаешь все бросить, уехать на необитаемый остров и предаваться там радостям любви. Скажи мне точно, чего ты хочешь, Флетчер? Подскажи, и я постараюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо. Но только не заставляй меня разгадывать загадки. У меня больше не хватает на это времени. Моя жизнь переменилась. Может быть, все дело в том, что в твоей жизни ничего не меняется?

Флетчер с нежностью посмотрел на Чар. Он никогда еще не любил ее так сильно, как сейчас, и никогда так не боялся потерять ее.

— Возможно, ты права. Твоя судьба повернулась так круто, моя же — нет, потому что я давно решил ничего больше не менять. Я хочу только одной перемены — чтобы ты вошла в мою жизнь. Тогда бы и твоя компания процветала, и я был бы счастлив, потому что ты так долго об этом мечтала. Понимаешь, я думал, что успех и деньги будут служить нашей любви и обогащать нашу жизнь, представляя новые возможности для творчества. Я не мог себе представить, что ты станешь такой расчетливой и эгоистичной. Ты сильно изменилась, Чар. Когда ты последний раз рисовала? Когда последний раз вдохновение заставляло тебя брать в руки карандаш? Когда простое прикосновение к шелку приводило тебя в восторг? Я помню, как ты разворачивала рулон за рулоном только для того, чтобы насладиться ощущением, возникающим, когда пальцы прикасаются к струящейся ткани. Сейчас рулон ткани для тебя только единица хранения на складе, выкройка — не удивительный плод фантазии и точного расчета, а просто деталь, которую нужно переделать на несколько размеров.

Флетчер посмотрел в сторону и провел рукой по волосам. Казалось, он не мог найти слов, чтобы объяснить Чар, что он чувствует, донести до нее чувство ненужности и заброшенности, которое не давало ему покоя.

— Чар, если ты обвиняешь меня в жажде власти над другими людьми, то, боюсь, мы сейчас далеки друг от друга, как никогда.

— Флетчер, — с горечью сказала Чар, — ты за деревьями не видишь леса. Ты упрекаешь меня в том, что я забросила творчество и потеряла вдохновение. Но я так не считаю. Я — деловая женщина. Я должна заботиться о своих служащих, о развитии компании. Ты, наверно, забыл о подобной ответственности. Ты уже давно не беспокоился ни о чем, кроме пленки, которую нужно отдать в проявку. Но я не собираюсь бросать свое дело, следуя твоему примеру, и не намерена расставаться с творческой работой. Я добьюсь, чтобы «Броуди Дизайн» стала преуспевающей компанией. Понимаешь, я верю в сны и, когда они начинают превращаться в реальность, не хочу пробуждаться.

— Забавно. Я чувствую то же самое, но только грезил, наверно, не о том. Я мечтал, что мы будем любить друг друга до конца своих дней.

— О, Флетчер, не надо, — с мольбой в голосе остановила его Чар. Он говорил так искренне, выглядел таким расстроенным, таким убитым, что у нее сжалось сердце. Это трудно было вынести, но Чар не хотела сдаваться. — Мы так ни о чем не договоримся. Нельзя же решать такие проблемы на стоянке у ресторана. Извини, я забыла о нашем уговоре. Но это единственное преступление, которое я совершила. Я ничем не обидела тебя, не бросала тебя, поэтому ты не можешь чувствовать себя покинутым и забытым. Я допустила промах, и, думаю, будет лучше, если мы оба забудем о нем. Сейчас мне нужно вернуться на фабрику. Дай мне поработать остаток дня, а вечером мы поговорим, идет?