Миссис Хейвуд снова побледнела.

— Это была моя ошибка, — прошептала она.

Джорджиана переводила взгляд с Эллен на Франческу и обратно.

— И мой папа действительно хотел, чтобы тетя Франческа взяла меня с собой в Италию, когда я подрасту?

Миссис Хейвуд выглядела очень несчастной.

— Да, он этого хотел.

Девочка медленно кивнула:

— Я думаю, что мне бы хотелось там побывать. Я буду жить тут, с мамой и мальчиками, и навещать тетю Франни в Лондоне. И возможно, когда стану старше, я захочу и в Италию поехать.

Миссис Хейвуд подняла на Франческу тревожный взгляд.

— Вы согласны на это, леди Гордон?

Бледная, напряженная Франческа посмотрела на Джорджиану. Глаза ее сказали все, что она не могла сказать словами. Она молча кивнула.

Миссис Хейвуд беззвучно вскрикнула, прижав руку к горлу.

— Спасибо. Спасибо тебе!

Джорджиана робко улыбнулась Франческе.

— Прости, что накричала на тебя, тетя Франни.

Пальцы Франчески задрожали.

— Я тебя прощаю, дорогая. — Она протянула девочке руку, и Джорджиана побежала к ней обниматься. Она обхватила Франческу за талию, та обняла ее в ответ, склонив голову и прижавшись щекой к макушке девочки.

— Хорошо! Я действительно по тебе скучала. О! Тетя Франни, ты должна познакомиться с Роттером! — радостно объявила Джорджиайа, словно и не было никакой стычки. Пес отчаянно лаял у черного хода. — Ты его видела, когда приехала? Мама сказала, что Роттер — ужасное имя для собаки, но дядя Перси все равно его так назвал. Роттер хороший пес, когда не хулиганит. Он любит спать по ночам под моей кроватью. Ты хочешь его увидеть?

Франческа без слов кивнула, и Джорджиана побежала к двери и отодвинула засов, впустив Персеваля вместе с захлебывающимся от лая черным терьером, который бросился бежать по узкому коридору и снова выскочил за дверь. Джорджиана побежала за ним. Эдвард подошел к Франческе и обнял ее за плечи. Ее трясло, хотя она продолжала держаться очень прямо. Он пожал ее руку. Если бы только он мог как-то облегчить ее страдания! Но увы, это было не в его силах.

— Поедем отсюда? — тихо шепнул он ей.

Франческа едва заметно кивнула.

— Так ты будешь забирать Джорджину, только погостить? — требовательно поинтересовался Уоттс, который о чем-то возбужденно перешептывался со своей сестрой. — И все?

Франческа гордо вскинула голову и с мрачным презрением посмотрела на Персеваля.

— Да, Уоттс. Пока да.

Он самодовольно ухмыльнулся. Эдвард понимал, за что Франческа так его невзлюбила.

— Мистер Уоттс, — сухим тоном обратилась к нему Франческа. Вы мне не слишком симпатичны. Я знаю, что и я вам не нравлюсь. Ради Джорджианы я готова быть вежливой, но только если вы будете отвечать мне тем же. Вероятно, нам лучше общаться как можно меньше.

— Какая хорошая мысль, — быстро сказала миссис Хейвуд. — Перси, ты не мог бы на минутку сходить к мальчикам?

Он что-то недовольно пробурчал, но тем не менее пошел назад в коридор. Миссис Хейвуд со страхом смотрела на Франческу.

— Так вы ее действительно оставите здесь? Со мной?

— Она хочет остаться, — ответила Франческа. Взгляд у нее был ясным и голос ровным. Только Эдвард чувствовал, что она дрожит всем телом. — Я никогда бы не подумала забирать ее оттуда, где она счастлива.

— Спасибо, леди Гордон! — Глаза миссис Хейвуд вновь наполнились слезами. — Я… Я ее люблю. Она не моя дочь, но я… Спасибо вам. Отныне и впредь все между нами будет по-другому.

— Я очень на это надеюсь, — кивнув, сказала Франческа.

Она вышла из комнаты как раз в тот момент, когда вернулась Джорджиана с извивающимся псом на руках. Франческа улыбнулась и позволила собачонке облизать ей руку. Племянница ее восторженно захлопала в ладоши, пообещав, что, когда Франческа приедет в гости в следующий раз, она научит Роттера всяким фокусам.

— Я уверена, что у него великолепно получится. — Франческа улыбалась все натужнее. — Но нам пора уезжать, да, Эдвард?

— Конечно. — Эдвард дал знак кучеру.

Лакеи уже заняли свои места на запятках, и один из них открыл дверцу кареты, придерживая ее для Эдварда и Франчески.

— До свидания! Я очень буду ждать тебя! — Девочка еще раз порывисто обняла Франческу. — До свидания, сэр, — немного робея, сказала она Эдварду.

— До свидания, мисс Хейвуд. Приятно было с вами познакомится, — сказал он и церемонно откланялся. Джорджиана широко и удивленно улыбнулась ему, и он ей подмигнул, прежде чем обернулся к Франческе. — Ты в порядке, милая? — тихо спросил он ее.

Она кивнула.

— До встречи, — сказала она Джорджиане, вымучив улыбку, и продолжала улыбаться, пока они садились в карету. Выглянув из окна, она махала на прощание своей племяннице до тех пор, пока карета не свернула за угол и маленький коттедж не пропал из виду. И лишь тогда улыбка медленно сползла с ее губ, и Франческа закрыла лицо руками. Эдвард обнял ее, и слезы полились рекой.

Эдвард отвез ее к себе домой. Франческа не проронила ни слова всю обратную дорогу. Горе подкосило ее, лишило сил. Она упала духом. Всю дорогу он обнимал ее, старался поддержать, как мог, не произнося ненужных слов. Не было таких слов, которые могли бы унять боль от того, что сказала ей Джорджиана. Не в его силах подсластить горечь ее поражения. И потому он просто держал Франческу в объятиях, пока та беззвучно проливала слезы. И он чувствовал ее боль как свою. Он знал по себе, что чувствуешь, когда теряешь все, что составляло смысл твоей жизни.

На Беркли-сквер Эдвард помог ей выйти из экипажа и повел к себе. Он сделал вид, что не заметил потрясенного взгляда дворецкого, и повел Франческу наверх, в свои личные апартаменты. Здесь было ее место, и он действительно хотел, чтобы она осталась тут навсегда. Он пришел к пониманию этой очевидной истины.

Она, похоже, успела отчасти прийти в себя, когда он позвал горничную и принялся отдавать ей распоряжения.

— Мне правда надо ехать домой, — сказала Франческа, смахнув слезы.

— Останься, — сказал он и привлек ее к себе.

Он прижался губами к ее лбу, и плечи ее поднялись и опустились в тяжком вздохе.

— Она меня отвергла, — шепотом сказала Франческа. — Она захотела остаться с Эллен и Персевалем…

— Джорджиана всего лишь ребенок, — напомнил ей Эдвард. — Я знаю, что тебе неприятно об этом думать, но Эллен — единственная мать, которую она знала. И, по правде говоря, она не показалась мне ни жестокой, ни безразличной.

— Нет, — с трудом выдавила из себя Франческа. — Но и я не была бы с ней ни жестокой, ни безразличной! Если бы Джорджиана прожила этот год со мной, она бы меня любила так же сильно. Я потеряла ее, потому что слишком осторожничала, я допустила непозволительную мягкотелость. Я должна была потребовать, чтобы Эллен отдала мне ее, когда умер Джон. Мне надо было приставить пистолет к виску этого трусливого мистера Кендалла и заставить его наконец заняться своими прямыми обязанностями. Мне надо было… Я должна была забрать Джорджиану, даже если для этого пришлось бы пристрелить Персеваля! — Она пыталась вывернуться, но Эдвард крепко ее держал. — Я такая дура!

Он крепко держал ее за плечи, как бы она ни пыталась вырваться.

— Франческа, послушай меня. Не вини себя ни в чем, ты предложила забрать ее, когда Хейвуд умер, и Эллен отказала. Ты правду считаешь, что было бы лучше, если бы ты размахивала пистолетом?

— Мне все равно! — воскликнула она в истерике.

— Нет, тебе не все равно, — возразил он. — Ты бы не хотела провести всю жизнь, скрываясь от правосудия. Ты бы получила Джорджиану, но какую цену пришлось бы заплатить тебе — и ей? Сказала бы тебе Джорджиана спасибо за то, что ты лишила ее всего, что было ей привычно и знакомо? Хотела бы твоя сестра, чтобы ты так растила ее ребенка?

— Она бы не хотела, чтобы Джорджиана была нянькой у детей Эллен!

— Ты хочешь сказать, у своих сводных братьев? — Он приподнял бровь. — Сделай над собой усилие, и ты увидишь, что все не так трагично, как тебе это сейчас представляется. Она счастлива, и о ней хорошо заботятся. Эллен ее любит, и она пообещала, что не станет препятствовать вашему с Джорджианой общению. Ты можешь навещать ее хоть каждый день! Со временем, когда Джорджиана подрастет, она, возможно, и решит переехать к тебе. Для нее не самое худшее, если она вырастет неизбалованной.