Последнее, что увидел в своей жизни Нахум — это как из плоского конца серебрящегося металлического жезла появились сотни небольших лезвий. Они стремительно приближались к его лицу, пока не вошли в глаз, проникая еще глубже — в мозг.

Отбросив бездыханное тело Нахума к мертвой Саре, Иллюзион посмотрел на Эфраима, продолжающего причитать то ли угрозы, то ли еще что-то в этом роде, в этой иллюзионной «пещере». Люций должен вернуться в игру.

И рядом с Иллюзионом появился облик Люция, который вновь направился к прозрачной завесе. и в этот раз Эфраим увидел его, когда он перешел через грань иллюзии.

— ТЫ?! ЭТО ТВОЯ ВИНА?! — Эфраим накинулся на него, едва тот появился.

— Постой, постой. Я не меньше тебя удивлен произошедшим. Кто мог знать, что Нахум выкинет нечто подобное. Но я готов помочь тебе его найти…

— КАК?! Он уже черт знает где может быть. Я не смог ее уберечь. Я…

— Послушай, Эфраим. Я чувствую и свою вину в этом. И сделаю всё возможное, чтобы это исправить.

— Слишком поздно… Ее уже нет.

— Ты так говоришь, будто он убил ее. Но Нахум просто куда-то переместился вместе с Сарой. И мы найдем их. Он ведь рассказывал тебе, что я всегда находил его, где бы он ни был?

Люций протянул руку, в которой находился спрут. Это была лишь иллюзия фигурки — настоящий спрут был у Иллюзиона. И сейчас он сам незаметно подходил к Эфраиму, чтобы вложить эту настоящую фигурку в его руку.

— И чем он поможет? — фигурка холодила также как и змейка, но больше ничего не происходило.

— Этот спрут может показать тебе местонахождения всех активных предметов. Например, змейку Нахума. Спрутом сложно управлять, но я уверен, что ты справишься…

— Тогда почему ты сам не найдешь его? Ты ведь уже знаешь как им пользоваться?

— Я… — Иллюзион-Люций даже слегка растерялся, но быстро нашел, что ответить. — Я буду вынужден покинуть тебя на некоторое время. И этот спрут — это всё чем я могу помочь тебе в поисках Нахума и твоей сестры.

— Даже если я и найду его, что дальше… Он же переместится куда угодно. Как я его поймаю?

— А вот в этом-то и заключается основная особенность спрута. Он посылает сигналы по всей планете, соединяясь с активными фигурками, получая от них ответные сигналы, и определяя точное местонахождение. Но спрут может установить и постоянную связь при непосредственной близости к другому активному предмету, разъединяя связь между владельцем и его фигуркой, делая ее неактивной.

— Как?!

— Ты справишься. Просто сосредоточься на своей цели. Помни о сестре. Это единственная твоя возможность ее спасти. Вложи всю свою силу, всю волю в это стремление. И ты сможешь увидеть все активные фигурки. Но тебе нужна будет только одна — змейка. Прочувствуй ее, соединись мысленно щупальцами спрута с ней. И подчини. Если тебе удастся полностью овладеть фигуркой спрута, тогда ты сможешь это сделать.

— И что с ним произойдет?

— Со змейкой? Или с Нахумом? Если ты соединишься спрутом с фигуркой, то она станет неактивной, а ее владелец почувствует резкое истощение и упадок сил. Он будет весь твой. Это очень сложно, и для большинства людей требуется много времени на обучение. Но ты не из их числа. Ты сильнее. У тебя есть цель, и помни о ней. Сосредоточья на змейке, и когда увидишь ее своим разумом, то направляйся прямиком туда, где бы это ни находилось. Нахум будет там. И в непосредственной близости от него, ты сможешь подчинить его фигурку себе.

Люций провел рукой по воздуху, и для Эфраима окружающая его пещера пропала, обнажив пустынные земли и дневное солнце. Уже ни чему не удивляясь, он молча повернул в сторону той заброшенной деревни, откуда они все вместе пришли, решив начать поиски оттуда, пока не научится управлять этим спрутом. Сейчас его волновало только Сара. И он сделает всё, чтобы ее найти. И спрут подчиниться его воле.

Смотря вслед удаляющемуся Эфраиму, Иллюзион подумал, что те кому есть на что надеяться и нечего терять — это самые опасные люди на свете. И теперь у него был такой человек.

— Игра только началась.

Объединенная Римская империя

В Риме, столице объединенного человечества, было тепло и пасмурно. Дождь прекратился еще пару часов назад, но над городом до сих пор медленно ползли тяжелые облака, наполняя городской воздух сыростью.

На балконе самого высокого небоскреба в Риме, оперевшись на стеклянные перила стоял молодой человек, всего лишь недавно ставший протектором. В его левой груди до сих пор ноюще жгла еще незажившая рана — от внедрения в кожу серебристой фигурки хамелеона. Особенно в такую пасмурную погоду, она сильнее давала о себе знать. Но это было даже хорошо — это напоминало кем он теперь стал.

Крепко задумавшись о грядущих изменениях в его жизни, он настолько погрузился в себя, что даже и не заметил подошедшего к нему человека. Это был довольно пожилой человек в точно такой же черно-матовой плотной одежде с пурпурными полосками по краям, и с фигуркой стервятника на груди.

— Осваиваешься здесь потихоньку?

— Прости, я даже и не заметил как вы подошли.

— В этом нет ничего страшного. Я просто хотел поближе познакомиться с нашим новым протектором. Как кстати твоё имя?

— Верховные протекторы дали мне имя Иллюзион. Это из-за моей фигурки хамелеона. Вы ведь знаете?

— Да, я прекрасно знаю, на что способен хамелеон. Многие его владельцы начинали со временем терять грань между реальностью и своими иллюзиями. Но раз уж хамелеон сам тебя выбрал, то я уверен, что ты справишься с его силой. Но я спрашивал о твоем настоящем имени.

Иллюзион растерялся — за время подготовки его не раз предупреждали, чтобы он постарался забыть всё, что касалось его прошлой жизни — семья, личные интересы и увлечения, и конечно же имя. И тут его лицо расплылось в легкой улыбке — кажется он понял в чем дело.

— Это проверка, да? Вы проверяете новичков, как они усвоили кодекс?

— Нет. Но я понимаю твои опасения, — старик со стервятником тоже слегка улыбнулся дружелюбным взглядом. — Тебя пугали тем, что отправят в заточение Вечности, если ты нарушишь кодекс. Но это лишь элемент запугивания. Сегодня к этому относятся лояльно. Но чтобы тебя убедить, представлюсь сам. Энрике Барлоу, более известный как Mortem — Смерть.

— Верховный протектор?! — Иллюзион знал по имени всех восьмерых Верховных протекторов, но не в лицо.

— Да, как видишь мы не отличаемся внешне от остальных протекторов. Через месяц, я думаю, ты будешь знать всех протекторов в лицо. Нас всего одна сотня. Так ты скажешь мне свой имя?

— Йенс Изенберг, — поколебавшись какое-то время, он всё же назвал себя.

— Из Германских провинций?

— Да.

— Пойдем пройдемся немного, Йенс Изенберг.

Покинув балкон, они направились в гостевую комнату. Сейчас там находилось еще два протектора. У них была такая же одинаковая черная одежда с пурпурными полосками по краям. Один из них был более высоким и с явно более крепким телосложением. На левой груди у него серебрилась фигурка слона. А у другого был шакал.

— Тот, что со слоном — это Голиаф. Эта фигурка позволяет своему владельцу увеличиваться в размерах. Вот Голиаф например, может достигнуть около ста метров в высоту. Но это не лучшее зрелище. Чувствуешь себя каким-то муравьем рядом с ним.

— А второй кто?

— Голем. Его шакал копирует всё то, с чем он соприкасается. И меняет в зависимости от этого его кожный покров.

— То есть, прикоснувшись к дереву, он покроется им?

— Любой неорганический твердый элемент. Металлы — железо, свинец, медь, золото, хром. Или сплавы металлов — сталь, чугун. Всё с чем он соприкасается — самовоспроизводится на его коже. Он может состоять абсолютно из любого твердого объекта. Кроме сплава, из которого сделаны все эти фигурки. Шакал не копирует его. Но раз уж мы заговорили об этом, то есть такая фигурка — трицератопс. Она покрывает кожу этим самым неизвестным сплавом фигурок, делая своего владельца неуязвимым. Ведь как известно, этот сплав неразрушим.