— Оставь все свои сомнения и страхи здесь и сейчас. Выйди с чистым и свободным разумом. Всё только кажется сложным, пока не начнешь, а дальше всё пойдет легче и проще. Человек должен быть тверд в своем решении, не сбиваясь искушением сдаться и отступить. Мы можем стоять здесь вечность и рассуждать, что будет, если сделать так, а что если… Не стоит этого делать. Прими то, что должен.
Остальным наемникам из армии Анилея было глубоко наплевать на всё происходящее. Их не касались чужие проблемы. Да они и не знали толком, что должно было сегодня произойти. Об этом было известно только трем людям.
Как же сложно чувствовать себя одиноким в этом огромном мире. Столько людей, и нет никого к кому можно было обратиться за поддержкой. Верующие просили молитвами помощи у своего Бога. Незримый иудейский Бог Ягве — Предвечный.
Но не Эфраим. Он отказался от своей веры. Отрекся от своего Бога. И возможно теперь он несет за это наказание и небесную кару? Он конечно может и ничтожество по сравнению с Ним, и абсолютно ничего не смыслит в Его планах, мотивах… Но и смириться с Его несправедливостью Эфраим не мог.
Он не мог понять Его. Понять для чего всё это, происходящее с ним? Бог играет людьми, но Эфраим не желает участвовать в этом. Играть по Его правилам. Эфраим бросает Ему вызов. Отныне он свободен от… всего. Его собственная жизнь в его же руках, но при этом… висит на волоске. Сможет ли он сам выбраться из этой бездны, в которую упал? Найти путь, выход…
Но с другой стороны, создавалось ощущение, что ему всё это время словно бы давали шанс, оттягивая неизбежное. Им двигали как какой-то пешкой в игре. «Вот, держи меч, и иди, убей вон того человека, а мы посмотрим».
Ночь наступает, не спрашивая твоего разрешения, и выталкивает вперед. Надо остановиться и прекратить эти мысли. Как сказал Симеон: «Оставь все сомнения здесь и сейчас, выйдя свободным от них».
Эфраим захватил с собой небольшой острый клинок с двойным лезвием, одевшись в более темную, незаметную одежду, которая бы не мешала ему и не свисала просторными тканями, сковывая в движениях. И выдвинулся навстречу своей судьбе.
Сама ночь сегодня был такой плотной и темной, помогая ему слиться в ее просторах. Город уже заснул и опустел, а народ прекратил свое бессмысленное хождение по нему.
Но всё же, Эфраим выбирает более дальний и скрытный путь к римскому гарнизону, в дали от каких-либо глаз. Никто не должен был попасться ему на глаза, как и он сам должен был остаться незамеченным. А ведь этой ночью Эфраим впервые покинул дворец Анилея. Без надзора, в полном своем распоряжении, но при этом на привязи — Сара.
В этих темных пустынных улочках, его шаги раздаются очень четко и громко, пугая тем, что от этого шума может пробудится весь город. Но помимо его собственных шагов в этой темноте ему мерещатся и другие звуки — какие-то легкие шорохи, постоянно следующие за ним. Словно кто-то крадется за ним.
Но от страха в этой тьме города и не такое может привидится. Эфраим вновь чувствует себя одиноким и забытым в этом огромном городе, где живут тысячи и тысячи людей. И лишь его шаги отдают глухим стуком, говоря всем — вот идет он, убийца. Один… во тьме. Почему же это так угнетает? Надо ускорить шаг, и побыстрее добраться до гарнизона, а там будь, что будет. Оставить сомнения… страх…
Собравшись и отрешившись от всего, Эфраим пересек наконец город, выйдя на его окраину, где и располагался небольшой гарнизон римлян. Так было не больше сотни солдат. В Хевроне и на его границах всё было спокойно, и не требовалось большого количества солдат для сдерживания и поддержания порядка. На востоке была Иудейская пустыня, откуда не следовало ждать нападения. Поэтому основные силы были сосредоточены в других областях.
Лагерь римлян был расположен на небольших холмах, недалеко от старых полуразрушенных и заброшенных построек Хеврона. Эфраим выбрал такое возвышенное место на холмах, чтобы можно было окинуть сверху своим взором сразу весь лагерь, Он внимательно рассматривал расположившийся внизу лагерь, ища возможности проникнуть внутрь.
В лагере повсюду теснились солдаты, палатки, палатки, и снова солдаты. Где-то там был лагерный алтарь с изображенным орлом — неуклюжим, золотым и враждебным. А за ним опять эти многочисленные палатки. Кругом посты и стража. Всё выглядело как единое целое, без слабых и уязвимых мест.
В ночной темноте было трудно разглядеть, что там происходило. Факелы и костры римлян освещают лишь немногое. И этого слишком мало.
Где-то позади Эфраима снова раздались какие-то звуки и шорохи. В испуге он быстро соскочил с земли, и оглядываясь по сторонам, достал свой клинок, боясь быть обнаруженным. Но в этом мраке совершенно ничего не было видно. Всё оставалось по-прежнему тихим и спокойным, не считая доносившихся из лагеря римских голосов.
И внезапно снова этот хорошо различимый звук чьих-то шагов. Здесь явно кто-то был. Прятался в темноте ночи, и осторожно крался, стараясь не шуметь, но где…
Аккуратно ступая, Эфраим осматривал заброшенные постройки, ища притаившегося незнакомца. И неожиданно прямо перед ним возник из ниоткуда тот самый человек с крысиным лицом и едкой бороденкой, уставившись на Эфраима своими разноцветными глазами.
— ТЫ?! — Эфраим яростно набросился на виновника всего происходящего, пытаясь вцепиться ему в горло, забыв о клинке в своей руке. — Снова ты. Что тебе нужно?!
Ухватившись крепко за его правую руку, Эфраим попытался повалить этого человека на землю. Нет, на этот раз он его не отпустит. Тот сначала немного замешкался и растерялся, не ожидая такой прыти, а затем…
Эфраим успел увидеть только как он закрыл свои странные разноцветные глаза, словно сосредотачиваясь на чем-то, а потом была пропасть. Земля под ним словно бы куда-то исчезла и растворилась, а он взлетел, вцепившись еще крепче в руку этого человека.
Тот со своей стороны тоже крепко держал Эфраима, не отпуская от себя. Всё произошло мгновенно, и когда этот круговорот прекратился, Эфраим увидел, что они переместились на плоскую крышу одного из ближайших заброшенных домов рядом с лагерем. Этот человек уверенно стоял на самой крыше, а Эфраим болтался, свисая с нее, и держась только за его руку.
— Тише, тише, я не хочу тебе навредить, — он хищно смотрел своим крысиным лицом, не отпуская руку Эфраима. — Я верну нас на землю, но если ты вновь попытаешься накинуться на меня, то снова окажешься в этом положении. Понимаешь?
— Хорошо… — скрипя зубами, Эфраим был вынужден согласиться. Рука уже онемела и не чувствовалась. — Я согласен… на твои условия.
И снова это странное чувство полета. Этот человек посмотрел куда-то перед собой, и вновь закрыл глаза, сосредотачиваясь. Похоже было, что он перемещается туда, куда смотрит, стоило ему лишь представить это место. В этот момент он уязвим, но как с таким человеком можно бороться?
Очутившись на твердой земле, Эфраим рухнул, откатившись в сторону от него. Было видно, что этот человек немного изменился после последней их встречи — по крайней мере одежда уже не выглядела такой поношенной. Да и сам он не выглядел таким потрепанным как раньше. В руке он что-то сжимал — какой-то небольшой серебристый предмет.
Эфраим пытался обдумать ситуацию — как лучше с ним разобраться. Разобраться одним разом со всеми своими проблемами. Но обычной грубой силой его не возьмешь.
— Послушай, как там тебя зовут? — он держался на небольшом расстоянии, видимо опасаясь, что на него снова набросятся. — Я не знаю… Может ты на меня зол из-за той… жемчужины? Но, поверь, я и сам не горел желанием расставаться с ней, подставляя при этом тебя. Это была случайность.
— Ты хоть знаешь, что мне пришлось пережить?! В каком положении я оказался, из-за тебя?!
— Тебе стоит немного успокоиться. Послушай, я особо не в курсе того, что происходило в городе после того случая. Я, понимаешь ли, предпочитаю держаться на расстоянии от больших городов, и в принципе от больших скоплений людей. Но, чтобы там ни было, я уверен, что смогу это поправить. Тебе ведь нужна помощь?
