Возникла серьезная проблема: усилия на микроотвертке, похоже, не хватало, чтобы повернуть брус, а я, не подумав об этом, не прихватил с собой отвертку большего размера. Я отступил на шаг, на мгновение задумался и решил, что нет у меня времени ехать за подходящим для этой работы инструментом. А значит, не оставалось ничего другого, как использовать неподходящий. Поэтому, вышвырнув из головы мысли о том, что может пойти не так, я как мог сильно и быстро повернул крошечную отвертку и, к моему облегчению, стальной брус вышел из зацепления до того, как отвертка сломалась.

Справившись с последним препятствием, я вытащил из замков все отмычки, открыл дверь и огляделся в поисках красных мигающих огоньков датчиков движения. Не увидев их, переступил через коврик перед дверью, чтобы не задействовать нажимные датчики. Потом заглянул под коврик и окончательно убедился в том, что квартира не оборудована охранной сигнализацией. После этого закрыл дверь, запер на все замки, включил свет и принялся обыскивать спальню.

Сразу выяснилось, что спален в квартире две, и обе — в ее дальней части. На канал выходили только окна гостиной. В одной спальне, совсем крошечной, стояла раскладушка, без одеяла, простыней и подушки.

Я в нее только заглянул и сразу прошел во вторую, куда больших размеров. Середину занимал двуспальный матрац. Я опустился на колени, залез рукой под единственную подушку. Потом ощупал наволочку. Вытащил подушку из наволочки, вывернул. Ничего из наволочки не выпало.

Я положил подушку на прежнее место, поискал под одеялом, под матрацем. Еще раз ощупал наволочку, потом сел и оглядел комнату. Всю ее обстановку, помимо матраца, составлял вместительный сундук, запертый на маленький висячий замок. Не задумываясь, я его открыл, откинул крышку, заглянул внутрь. Увидел одежду, блистерную упаковку с таблетками, кажется, от головной боли, несколько презервативов. Зарылся глубже, и мои пальцы нащупали что-то холодное и твердое. Я понял, что это такое, до того, как достал из сундука, но все равно достал.

Пистолет. Конечно, мои знания о стрелковом оружии невелики, но самый последний дурак скажет вам, что оно смертоносно. И вот теперь, держа пистолет в руках, я в который раз подумал, что мне давно уже следует знать об оружии побольше — хотя бы уж для того, чтобы, когда оно попадает мне в руки (а такое случается, к сожалению, часто), вытащить патроны или повредить ударно-спусковой механизм. Но почему-то возиться с пистолетами мне не хочется. Может, потому, что хорошо владеют ими, как правило, не самые хорошие люди и, разумеется, полицейские.

Сломать пистолет я не мог — вот и начал думать о том, куда его спрятать. В прошлом я раз или два уже прибегал к такому приему. Проблема, понятное дело, заключалась в том, что в спальне я мог спрятать пистолет только в сундуке, но меня не покидало ощущение, что хозяин квартиры будет искать его именно там. Конечно, я мог взять пистолет с собой, но мне это решительно не нравилось. Представьте себе: у двери дома меня останавливает полицейский, обыскивает, находит набор отмычек и пистолет. Такая перспектива мне радужной не казалась.

Но, если на то пошло, не следовало тратить время, раздумывая, что делать с пистолетом. В конце концов я пришел сюда за гипсовой обезьяной, и найти ее было сложнее, чем стенной сейф. Квартира заставлена мебелью, скорее, наоборот, но статуэтку высотой не больше десяти сантиметров могли запрятать, куда угодно. При условии, что она все еще в квартире. Американец настаивал на том, что я найду статуэтку под подушкой, а ее там не оказалось.

Я вновь посмотрел на часы. Почти половина десятого, то есть час до встречи с американцем и полчаса до того момента, как Дохлый и Бритоголовый поднимутся, отужинав, из-за стола. Времени оставалось в обрез даже при условии, что американец не попрощается со своими гостями раньше, чем намечалось. А разве такого не могло быть? В конце концов американец не знал, что я передумал, хотя наверняка на это надеялся.

Десять минут. Это все, что я мог себе позволить. Дольше задерживаться в квартире я не имел права. Но с чего начать? Я покачал головой и вскинул глаза к потолку, возможно, надеясь, что кто-то из небожителей просветит меня. И нашел даже нечто лучшее, чем подсказку свыше, — чердачный люк.

Располагался он аккурат над моей головой, а не заметил я его по простой причине: крышку выкрасили тем же цветом, что и остальной потолок. Сундук стоял прямо под люком. Интересно, почему?

Я сунул пистолет за пояс брюк, закрыл сундук и встал на него. Затем, вытянув руки над головой, приподнял крышку люка и осторожно сдвинул в сторону. Потом кончиками пальцев ощупал чердачный пол вокруг люка. Шершавые, неструганые доски покрывала пыль. Нужную мне вещицу я не нашел. И тем не менее интерес к люку у меня не пропал, скорее, усилился. Я сунул ручку фонарика в рот, подпрыгнул, схватился за края люка, подтянулся. Голова оказалась на чердаке, но я забыл включить этот чертов фонарь. Пришлось подтягиваться выше, пока я не завис на локтях. Теперь уже кисти освободились, и я смог включить фонарик. Луч осветил холодный, пахнущий сыростью чердак. Опираясь на локти, с болтающимися в воздухе ногами, я начал перемещаться по периметру люка и, почти обогнув его, увидел обезьяну. Широко раскрыв от изумления глаза и закрыв передними лапами рот, она лежала на губчатой изоляции, толстый слой которой покрывал чердачный пол между балками. Я потянулся к ней, схватил и успел подумать, стоят ли ее поиски таких усилий.

В этот самый момент в коридоре что-то с грохотом упало. Потом грохнуло второй раз и послышался треск ломающегося дерева.

Дерево продолжало трещать, но уже не так яростно, словно кто-то очищал от щепок проделанную им дыру в двери. Потом я услышал, как открываются замки, и предположил, что незнакомец добрался до них, сунув в дыру руку.

Но, как вы понимаете, все это время я не висел над сундуком, дожидаясь, пока его появление докажет мою правоту. После первого же удара я забрался на чердак и установил крышку на положенное ей место. Сквозь щель по периметру пробивался свет, но я не сомневался, что крышка лежит, как должно. А если ошибался, то выяснилось бы это очень скоро.

Я включил фонарь, убедился, что стою на одной из деревянных балок, к которым крепится потолок, погасил фонарь и замер.

Дверь внизу открылась, кто-то вошел. Постоял, возможно, удивленный тем, что везде горит свет, гадая, что бы это значило.

— Эй?

Мужчина, похоже, голландец. Я подумал, а не откликнуться ли мне — может, звук моего голоса обратит его в бегство. Но тут же решил, что идея глупая и таким в моей голове не место.

Мы оба ждали, а потом незнакомец, видимо, решил, что квартира, как он и предполагал, пуста, и двинулся в моем направлении, звук его шагов отдавался в балке, на которой я скрючился.

Маленькая спальня не привлекла его внимания, он сразу прошел в большую и остановился в нескольких футах от меня. Я оставил что-нибудь внизу? Я так не думал. Более того, не сомневался, что ничего не оставил. Матрац, простыни, одеяло и подушка лежали на прежних местах, сундук я закрыл. Оставалась вероятность того, что на пол просыпалась потревоженная моими руками чердачная пыль, но незнакомцу требовалось очень уж острое зрение, чтобы заметить ее на полу.

Я упомянул об этом потому, что в одном из моих ранних романов был схожий эпизод. Мой серийный герой Фолкс забирается в вентиляционную систему одной берлинской художественной галереи с тем, чтобы дождаться ее закрытия, спуститься по струне и украсть нужную ему картину. Но случайно задевает что-то в коробе и пыль сыпется через вентиляционную решетку под ноги наблюдательному старику охраннику. Охранник поднимает голову, заподозрив неладное, но Фолкс, он у меня парень находчивый, скребет ногтями по коробу, имитируя убегающую крысу. Получается убедительно, охранника передергивает, и он идет дальше. Я, правда, не знал, какая мне польза от всего этого в сложившейся ситуации.