Я не могу сказать вам, сколько велосипедов крадут в Амстердаме за день, но знаю — много. Так что логично предположить, что в городе хватает и велосипедных воров. Практически все они пользуются ножницами для срезания болтов, которыми легко справляются с цепями или дужками замков. В этом я от них отличаюсь, поскольку предпочитаю пускать в ход отмычки. Если замок достаточно простой, времени уходит не больше, а носить с собой отмычки куда легче, чем ножницы. Плюс к этому я не уничтожаю замок, который зачастую стоит дороже велосипеда.
В этот вечер я выбрал велосипед с фарой, работающей от динамо-машины, и вроде бы удобным седлом. Менее чем за минуту снял цепь с замком. После этого закрепил цепь на ограждении, запер замок и укатил. Передаточное число оказалось более высоким, чем мне бы того хотелось, но тут я ничего поделать не мог: шестерня на заднем колесе стояла только одна. Торможение обеспечивалось вращением педалей в обратном направлении, что в Великобритании давно уже запретили, и фара едва светилась, хотя динамо-машина мерно гудела. Но поездка все равно доставила мне удовольствие. Заняла она чуть больше пяти минут. Добравшись до нужных улицы и дома, я с сожалением слез с велосипеда и оставил его, прислонив к дереву.
Нужная мне квартира находилась в типичном для Йордана доме из темного камня — высоком, узком, с остроконечной крышей и лебедочным крюком под самым коньком. Он практически ничем не отличался от, наверное, сорока домов, которые фасадами выходили на канал Сингела. Отменное, надо признать, местечко.
По ступенькам я поднялся к парадной двери, осмотрел кнопки звонков, встроенные в дверную коробку. Около верхней, которая, как я предположил, соединялась со звонком в квартире на последнем этаже, никакой фамилии не значилось. Я нажал кнопку, подождал. Учитывая почтенный возраст строения и отсутствие каких-либо следов динамика и микрофона, я мог предположить, что дом не оборудован системой внутренней связи. И обитателю квартиры требовалось время, чтобы открыть окно и что-то крикнуть сверху или спуститься вниз и открыть мне дверь. Я подождал, пока минутная стрелка на моих часах дважды обежала циферблат, позвонил вновь, еще подождал. И вот тут, при всей моей осторожности, пришел к выводу, что в квартире никого нет.
Разумеется, отсутствие системы внутренней связи не только отняло у меня время, но и осложнило доступ в подъезд. В современном многоквартирном доме я всегда могу позвонить в любую другую квартиру, и ничего не подозревающий хозяин впустит меня. Здесь я этого сделать не мог, потому что человеку, который откликнулся бы на мой звонок, пришлось бы спускаться вниз, чтобы открыть дверь. И человек этот мог запомнить мое лицо, что я полагал совершенно излишним.
Сама дверь производила впечатление, она была на два фута выше и шире стандартной. Казалось, дверь пыталась остановить меня, устрашив одним своим видом. Но замок, к счастью, не оказал сопротивления моим чарам. Он уступил сразу же, уподобившись одной из тех женщин, что танцевали полуобнаженными в окнах домов известного квартала, расположенного неподалеку. Как и наиболее продвинутые в коммерческом плане вышеупомянутые женщины, дверь приняла мою кредитную карточку, которую я поднимал по щели между самой дверью и коробкой, пока не оттер «собачку» замка. В двери был второй замок, врезной, и с ним пришлось бы повозиться дольше, если бы добрые люди, проживающие в доме, использовали и его.
Я открыл дверь, переступил порог и прямо перед собой увидел ступени, уходящие вверх чуть ли не вертикально, по которым и начал подниматься, практически почти как по приставной лестнице. Ступени были деревянными, громко трещали и стонали, и я испугался, как бы кто-нибудь из любопытных соседей не выглянул и не спросил, а кто я такой и что мне тут надо. Одновременно я честил, разумеется, про себя, того кретина, который построил лестницу под таким жутким наклоном. Я подумал, что выше уровня земли в таком доме могут жить только молодые и здоровые люди, и если бы мне потребовалось в спешке убегать от них, боюсь, ничего бы из этого не вышло. Перед моим мысленным взором возникла пренеприятная картинка: я поскальзываюсь, падаю, в нескольких местах ломаю ногу. Меня передернуло, когда я буквально услышал хруст ломающейся берцовой кости. Похожий звук можно услышать, если бросить кубик льда в стакан с водой.
Тем не менее на последний этаж я поднялся без приключений, хотя и останавливался пару раз, чтобы перевести дух и избежать судорог в бедрах. Но я никого не встретил, и это не могло не вдохновлять. Нужная мне дверь находилась в конце коридора. Я подошел к ней, расправив плечи, ощущая прилив нервной энергии, вызванный радостным предвкушением: мне предстояло в очередной раз попасть на запретную для меня территорию. На этот раз нервы щекотал и вызов, который бросали мне замки. Их было три, как и говорил американец, но они отличались от тех замков, с которыми я без труда справился ранее. На этот раз я столкнулся с «Wespensloten» — дословно с замками-осами. Это самые дорогие в Голландии замки, и тому есть причина. Я купил несколько таких замков, когда впервые приехал в Нидерланды, и у меня ушло немало времени, прежде чем я сумел вникнуть во все их хитрости. И чтобы понять, отчего они такие несговорчивые, мне пришлось полностью разобрать один из них, а потом собрать. Причина крылась в дополнительных шпильках в верхней части цилиндра; впрочем, эти знания не сильно облегчали мне работу, и еще не было случая, чтобы я открыл такой замок, не попотев.
Но прежде чем заняться замками, я постучал в дверь. Никто не вышел, чтобы спросить, чего мне тут надо, поэтому я почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы надеть хирургические перчатки и достать из кармана фонарь. Первым делом я прошелся лучом по периметру двери в поисках проводков. Пока все, сказанное американцем, не расходилось с действительностью, но рисковал головой я, а не он, вот мне и хотелось убедиться, насколько это было возможно, что охранной сигнализации нет. Никаких проводков я не увидел и, хотя их отсутствие не гарантировало, что квартира не оборудована охранной сигнализацией, счел возможным взяться за дело.
Решил, что сначала схвачусь с верхним замком, а потом с нижним, потому что это были замки с пружиной и явно уступали среднему — врезному. Я достал отвертку и отмычки, фонарь сунул в рот и начал разбираться с внутренними шпильками, которые мешали свободному перемещению языка верхнего замка. Скоро заболели зубы, заныли челюсти, а поскольку свет мне особо не помогал, я вытащил фонарь изо рта и вернул в карман. Шевельнул челюстью, чтобы снять неприятные ощущения, и вновь принялся за замок. Вскоре мне удалось вывести из зацепления и «утопить» все верхние шпильки, после чего я перевернул отмычку и принялся за нижние. Работа была тонкая, требовалось упорство и терпение, но мне хватало и первого и второго, я работал без отдыха, пока последняя из нижних шпилек не «отпустила» цилиндр, после чего отвертка смогла его повернуть. Открыв верхний замок, я принялся за нижний, и через какое-то время открылся и он.
Теперь оставался только средний, и за него я взялся, лишь переведя дыхание и вытерев рукавом пот со лба. Когда же пригляделся, то даже застонал, потому что это был «Wespenslot Speciaal» — замок, который действительно заслужил свое название. Видите ли, «Специальный» создавался на тех же принципах, что и два уже открытых мною замка, но у него были и свои, особые заморочки. В подробности лезть здесь, наверное, не стоит, надо лишь сказать, что этот замок требовал и более ясной головы и куда более ловких рук. Все эти хитрости могли позабавить меня, когда я разбирал замок в тишине и покое собственной квартиры, но они же и страшно раздражали, если препятствовали проникновению в квартиру чужую. Тяжело вздохнув (вот уж не повезло) и скрипнув зубами, я взял себя в руки и сосредоточился на этом чертовом замке — начал со шпилек, потом нейтрализовал другие инженерные находки, где импровизируя на ходу, где просто применяя грубую силу. Так или иначе, но через пять минут я уже мог повернуть цилиндр. И именно тут мне открылось то, о чем я, наверное, мог догадаться раньше. Запорный механизм соединялся не с маленьким засовом, уходящим в дверную коробку, а с куда более массивным стальным брусом, который перекрывал всю дверь.
