Его слова прозвучали тихо, но в них слышалась нотка холодного презрения к самому себе. Его темные глаза все еще светились яростью. Терзающее душу беспокойство охватило Люси, когда она увидела, в какой он ярости.

— Не вини себя, Скотт, — сказала она. — Ты же ничего не знал.

Внезапно его взгляд стал печальным.

— Я знал, что мой отец хитрый и жестокий, но что он… — Скотт замолчал, подбирая нужное слово.

Люси приложила палец к его губам.

— Молчи, Скотт. Не надо говорить слов, о которых ты можешь впоследствии пожалеть. Обри очень любил тебя и потому был готов пойти на все, чтобы выкинуть меня из твоей жизни.

— Как ты можешь оправдывать его?

— Я его не оправдываю, но по себе знаю, что значит любить своего ребенка и ради его защиты идти на все. То же самое я испытываю по отношению к Келли. — Она посмотрела на него. — Знаешь, где-то в глубине души у меня теплится надежда, что Обри до конца жизни жалел о том, что сделал.

— Думаю, так оно и было, — сказал Скотт. — Он видел, каким я был несчастным и подавленным без тебя. Когда он мне сказал, что ты уехала, я возненавидел жизнь, только о смерти и думал. Он также видел, каково мне было жениться на женщине, которую я не любил. Он знал, что мы не были счастливы. Однажды он даже предложил мне обзавестись любовницей.

— И ты согласился?

— Нет, конечно. Я считал, что и так обманываю Эми. Она умная женщина. Знаешь, почему она развелась со мной? Потому что поняла, что оказалась жертвой, как и я.

Они долго молчали. Скотт встал и подошел к Люси, взял ее за руки.

— Что же нам теперь делать, Люси? Есть ли у нас еще шанс после стольких лет? — спросил он тихим, дрогнувшим голосом.

Во взгляде его было столько нежности и боли, что она почувствовала, будто в душе у нее все перевернулось.

— Не знаю. Сколько всего произошло за эти годы. Мы стали зрелыми людьми, у нас растут дети…

— Я никогда не переставал тебя любить, — сказал он. — Порой я ненавидел тебя, но любовь постоянно жила в моем сердце.

На ее глазах выступили слезы, а сердце переполняли чувства, которые, как она думала, давно умерли.

— Не могу поверить, что мы потеряли пятнадцать лет жизни.

— Теперь мы можем их восполнить, Люс, — сказал он с надеждой в голосе. — Мы еще молоды, впереди у нас целая жизнь. Начнем все сначала, как будто ничего и не было.

— Ты думаешь, что это возможно?

Скотт кивнул и обнял ее, наклонил голову, чтобы заглянуть в ее глаза. Он почувствовал, что кровь забурлила в жилах, как воды реки, еще минуту назад скованной льдом.

— Поедешь со мной вечером куда-нибудь пообедать? Только ты и я. Я знаю один ресторанчик в соседнем городе, где обед подают при свечах, и все выглядит очень романтично. Нам надо так многое наверстывать.

Люси согласно кивнула головой. Мысль о том, чтобы провести вечер наедине со Скоттом, казалась невероятно привлекательной.

— Я заеду за тобой в семь. До этого времени я успею починить часть крыши, съездить домой принять душ и переодеться.

Скотт нежно поцеловал ее в губы, а затем крепче прижал к себе и снова поцеловал, но на этот раз долгим, страстным поцелуем. Люси почувствовала жар в теле. Они не слышали, как открылась дверь гаража и раздалось смущенное покашливание.

— О, простите..

В дверях стояла Лоретта, растерянная и одновременно радостная. Они тотчас отпрянули друг от друга.

— Что случилось? — спросила Люси.

Лоретта посмотрела на Скотта. — Звонит Эми. Хочет узнать, дозвонился ли ты до механика. Сам ответишь ей или через меня передашь?

Скотт покачал головой.

— Я сейчас подойду к телефону, — сказал он.

Он отстранился от Люси и поспешно вышел из гаража, оставив ее размышлять над вопросом, сможет ли она когда-нибудь занять прежнее место в его жизни при том, что он чувствовал себя столь обязанным другой женщине.

Люси уже была одета в свое лучшее платье, когда в половине седьмого позвонил Скотт и сообщил, что планы на вечер изменились.

— Не знаю, о чем я думал, когда предлагал отвезти тебя в тот ресторан, — огорченно сказал он. — Я все еще сижу за рулем грузовика моего садовника. Ты не возражаешь, если сегодняшний вечер мы проведем без ресторана.

— Нисколько, — сказала Люси.

Она аккуратно, стараясь не помять, сначала сняла нарядное платье, которое с такой тщательностью отглаживала. Только надев облегающие брюки и свитер, она подумала о том, что они могли бы воспользоваться ее машиной. Какая разница, где они пообедают, если будут вдвоем.

Лоретта вышла из своей спальни, но, увидев Люси, попятилась.

С того момента, когда она застала свою дочь, целовавшуюся со Скоттом, Лоретта не переставала улыбаться и напевать что-то себе под нос, но теперь ее охватило беспокойство.

— Почему ты переоделась? — спросила она. — Решили все-таки никуда не ходить?

— Скотт только что звонил и сказал, что до сих пор ездит в старом грузовике, а потому решил, что нам лучше посидеть где-нибудь в укромном месте вместо того, чтобы шиковать в ресторане.

— Его машина до сих пор у Эми? Я правильно поняла?

— Что ей остается делать, если ее машина все еще в мастерской? — сказала Люси.

— Понятно. Но объясни мне, пожалуйста, почему она постоянно обращается к Скотту, когда у нее возникают проблемы?

Люси сама задумывалась над этим, и объяснение нашла в том, что Эми — мать Джефа, а потому оставалась неотъемлемой частью жизни Скотта. Люси вынуждена была смириться с этим. Возможно, со временем Эми оставит Скотта в покое.

Скотт приехал, опоздав на двадцать минут, когда Лоретта и Келли сидели за скромным обедом, состоявшим из вареного цыпленка, тушеных овощей и салата. Люси немного расстроилась опозданием Скотта, попрощалась с матерью и дочерью и пошла вслед за ним к грузовику.

— Не сообразила предложить тебе воспользоваться моей машиной, — сказала она, когда он помогал ей сесть в грузовик. В кабине пахло сырой землей и свежескошенной травой, сиденья были старые и скрипучие.

— Тогда бы упустила случай покрасоваться перед старыми друзьями, сидя в этом динозавре, — усмехнулся он.

Люси засмеялась и ждала, когда он сядет за руль. В джинсах, футболке и легкой куртке он выглядел очень привлекательно. Впрочем, она не сомневалась, что привлекательным он выглядел в любой одежде.

— Извини за опоздание, — сказал Скотт. — Отвез Джефа домой, а там пришлось немного задержаться. Эми настояла на том, чтобы я посмотрел его дневник. Парень здорово отстает по алгебре, и Эми думает, что необходимо нанять репетитора и ограничить развлечения. Хотел было тебе позвонить, но, как видишь, установить здесь мобильный телефон еще не успел.

— Значит, Джеф сел на мель?

— Похоже на это.

— Ты с Эми всегда приходишь к согласию в отношении воспитания сына?

Он кивнул.

— Всегда. Мне, видно, никогда не научиться разбираться в детях так, как Эми. Может быть, ей помогает то, что в свое время ей пришлось посещать курсы детской психологии. К сожалению, среди ее пациентов довольно много детей, пострадавших от несчастного случая или аварии.

Слушая его, Люси благодарила судьбу за то, что она не получила работу в больнице. Она не могла представить себя работающей в одном отделении с бывшей женой Скотта. Для нее было большим испытанием просто слушать от окружающих, какая Эми замечательная женщина.

Всю дорогу они непринужденно болтали, вспоминая прошлое. Скотт рассказал об их общих старых друзьях: кто на ком женился, кто переехал в другой город, кто до сих пор живет в Шейд-Три. Наконец они остановились у захудалого на вид ресторанчика, хозяином которого был Бубба по прозвищу Босоногий.

— Помнишь это место? — спросил Скотт.

Люси в изумлении покачала головой. В юности они частенько приезжали сюда и вволю наедались мясом, жаренным на вертеле с большим количеством лука.

— Не могу поверить, что он до сих пор здесь стоит. Господи, еще пятнадцать лет тому назад казалось, что он вот-вот развалится.