Харлан опустился рядом с ней, и она увидела, что на нем нет полотенца — или он его сбросил, или оно упало само. Эмма внимательно осматривала его тело — сухощавость и крепкие мышцы говорили о колоссальной натренированности, и это после тех ужасов, через которые он прошел! Какими же невероятными формами он обладал ранее? Взгляд Эммы скользнул ниже: неважно, что сотворили с остальными частями его тела, но одна, безусловно, была в безупречном состоянии.

Боже! Она действительно собиралась сделать это, но не была готова: в последние два года ее отношения с мужчинами были достаточно редкими, поэтому, придя сюда, она и не думала о предохранении.

Под пристальным взглядом Харлана Эмма покраснела и отвернулась. Он нежно взял ее за подбородок, повернул лицом к себе и покачал головой.

— Я так долго ждал этого, не нужно смотреть на меня с подозрением.

— Я не смотрю. Не буду. Просто… я не подготовилась.

— Да и я тоже, — сухо промолвил он. — Но, думаю… — Харлан перевернулся, засунул руку в ящик ночного столика и вынул покрытый пленкой пакетик. — Остался по случаю, — сказал он, усмехнувшись, — это была каюта-люкс для молодоженов.

Чувствуя облегчение оттого, что проблема решена так легко, Эмма попыталась расслабиться. Во время этой короткой паузы она могла и передумать, но то, что Харлан понял ее беспокойство, разрешил его, только еще больше уверило ее в правильности действий.

Харлан решил надеть презерватив заранее, бормоча, что позже не будет себе доверять, потом повернулся к Эмме и продолжил ласки. Она трепетно отзывалась на его прикосновения — не было ни одного уголка ее тела, которого бы он не касался.

Он говорил ей, что она красивая, сладкая — все то, что она хотела слышать. А когда они слились в страстном порыве, он произнес тихим, хриплым голосом только одно слово:

— Прелестница.

Эмма не могла ничего вымолвить, она только простонала от наслаждения. Харлан понял, и теперь каждое его движение, вызывало ее прерывистый вздох, а он повторял снова и снова, пока она не вцепилась в него в восторженном порыве. Ей хотелось еще — безудержнее, глубже, неистовее.

Харлан задвигался быстрее, и Эмма вскрикнула. Он замер.

— Слишком?

— Нет, — ответила она настойчиво. — О нет. Еще.

Словно только и ожидая этих слов, Харлан сделал то, о чем она просила. Эмма изгибалась ему навстречу, выкрикивала его имя.

— Эмма, — произнес он, задыхаясь. — Я не могу… Прости…

Она не понимала его. Сейчас ей было все равно: ее тело, которое испытало необычайно страстные ощущения, словно собиралось взлететь.

Харлан опустил свою голову ей на грудь и, поймав губами сосок, втянул его в рот. Новая волна страсти, пробежавшая по ее телу, объединилась с уже бушующим пламенем, и в это мгновение Эмма неистово содрогнулась и выгнулась вверх. Она выкрикнула его имя, не в состоянии остановить потоки наслаждения, обрушившиеся на нее.

Приглушенный, горловой стон вырвался из груди Харлана, и она почувствовала его дрожь. Эмма, притянув его к себе, услышала, как он тихо произносит ее имя.

Едва лишь невероятный жар отступил, она поняла: того, что произошло сейчас, она не забудет никогда.

Его разбудил звук шагов на причале. Харлан не ожидал их услышать: после проведенной вместе с Эммой ночи он едва ли мог думать о чем-нибудь еще, но сейчас, внезапно вспомнив о том ночном происшествии, Харлан открыл глаза и взглянул на часы. Было позднее утро. Эмма, уютно свернувшись, лежала рядом с ним, ее длинные ноги переплелись с его, и он совсем не хотел двигаться.

Звук шагов замер у трапа «Морского ястреба». Харлан сел на кровати.

— Эй, на яхте!

Проклятье! Харлан сразу же узнал голос.

Он поднялся быстро, как мог, стараясь не разбудить Эмму. Надев джинсы и футболку и схватив пару изношенных парусиновых туфель, босиком на цыпочках отправился к выходу. Закрыв за собой дверь, натянул туфли и вышел на палубу.

И хотя Харлан узнал голос, все же с удивлением посмотрел на высокого, долговязого мужчину, прислонившегося к перильному ограждению. Посмотрев на взъерошенного Харлана невозмутимыми взглядом серых глаз, мужчина произнес только:

— Позволите взойти на борт?

Харлан усмехнулся.

— Ты должен спрашивать?

— Только из вежливости, — манерно ответил мужчина.

— Мой корабль — это корабль моего гостя, — произнес Харлан по-испански и, замысловато поклонившись, жестом пригласил посетителя на борт. — Или мне звонить в колокола?

— Можешь по-всякому, — растягивая слова, ответил мужчина и взошел на борт.

— Я приготовлю кофе, — сказал Харлан, уверенный, что возражений на этот счет не будет.

Когда ароматная, темная жидкость начала стекать в кружку, Харлан повернулся и прислонился к стойке бара.

— Просто подумалось: а как ты живешь?

— Проезжал мимо? — насмешливо спросил Харлан: главный офис компании находился в тысяче двухстах милях отсюда, в Южной Калифорнии.

— Выбрался немного отдохнуть перед совещанием в Сиэтле.

— Имеется в виду пилотирование?

— Что же еще? — усмехнулся мужчина.

— Как ты добрался?

— Я прибыл в порт Лос-Анджелеса, хотел подъехать по мосту канала Худ.

— Это похоже на тебя, — сказал Харлан с ухмылкой.

— А ты, черт возьми, выглядишь намного лучше, чем при нашей последней встрече.

Харлан пожал плечами.

— Перебиваюсь.

— Пребывание здесь идет тебе на пользу.

— Ты и говорил, что пойдет на пользу. Это… весьма отвлекает, — сказал Харлан и, вспомнив спящую внизу женщину, добавил: — И еще как отвлекает.

— Ты давно говорил с доктором Симз?

— Нет, — Харлан скривился при имени психиатра. — Я, скорее, переживу это сам, чем еще раз вывалю перед ней все свое нутро.

— Не могу винить тебя за это.

— Мне лучше, — сказал Харлан. — Я…

Он прервался, когда услышал приближающиеся снизу шаги.

Тайное становится явным, подумал Харлан, пытаясь смотреть на это философски. Ведь это неизбежно, правда, время выбрано немного неверно: это была их первая ночь вместе.

— Харлан, — позвала Эмма сонным голосом.

Поднявшись на верхнюю ступеньку, она увидела, что они не одни, и сон как рукой сняло.

— О, простите, я не знала…

— Все хорошо, Эмма, — сказал Харлан. — Познакомься с владельцем «Морского ястреба».

Эмма в изумлении уставилась на Джоша.

— Джош, это Эмма Перселл. Ей не так повезло, как тебе, — она владелица той посудины в конце причала.

— Парусника? Мои соболезнования.

Эмма печально улыбнулась.

— Принимаются.

Она с сомнением посмотрела на мужчину, протягивающего ей руку, потом улыбнулась и пожала ее.

— Приятно познакомиться. У вас красивое судно.

— Яхта не очень большая и не обладает такими роскошными формами, как положено, но мне нравится, — сказал он.

Харлан взглянул на Эмму, беспокоясь, не обидится ли она на использование Джошем традиционной среди моряков терминологии, намекающей на сходство их судов с женщинами. Если она и обиделась, то никак этого не показала.

— Ты имеешь в виду, что привязался к ней, потому что это — первое судно, которое ты сконструировал, — уточнил Харлан, решив разрядить обстановку.

— И это тоже, — легко признался Джош, лениво ухмыльнувшись.

— Вы сами сконструировали яхту? — изумилась Эмма.

Джош только кивнул, а Харлан добавил:

— Неплохо для парня, привыкшего строить самолеты.

— Самолеты? — нахмурилась Эмма, а потом вдруг ее лицо внезапно прояснилось, она узнала его. — О Боже мой, вы Джош Редстоун!

— Каюсь, — ответил Джош с подавленным вздохом.

Харлан уже знал, что таким образом его друг предварял разговор с людьми, узнавшими его.

И в том, что Эмма узнала Редстоуна, не было ничего удивительного. Джош был известен во всем мире по многим причинам. Не последними из них были как элегантные и мощные частные реактивные самолеты, сконструированные компанией «Редстоун Авиэйшн», так и новейшие разработки «Редстоун Текнолоджикс». Но вдобавок к тому, что Джош Редстоун добился невероятного успеха и самостоятельно сколотил состояние в несколько миллиардов долларов, он был известен и своей неописуемой щедростью. Нет, Джош не раздавал деньги направо и налево, кому вздумается. У него было одно простое условие: всякий, кто хотел работать так же усердно, как и он, мог рассчитывать на его помощь.