— Можно, можно, — утешил Медведев. — Мы все проведем актом, к вам никаких претензий не будет.

— Может, начальника подождем, он сейчас с обеда придет.

— Это не обязательно. Давай! — распорядился Зубров, Солдат перекусил проволоку пломбы, ее тут же подхватил Медведев и бросил в полиэтиленовый пакет. Боец отбил молотком заржавевший засов и, засопев, потянул на себя створку двери. Драгунский кинулся ему помогать. Дверь со скрежетом отошла в сторону.

— Пустой, — ахнула тетка.

— Не может быть. — Драгунский заглянул внутрь.

Контейнер был абсолютно пуст. Внутри не было даже обычных обрывков упаковки.

— И правда пустой, можно снимать оцепление.

— А откуда он к вам на станцию прибыл?

— Сынки, разве я знаю. Состав вчера с Ириновки пригнали, а где он раньше был, про то начальство знает.

Местное начальство не знало. Прибывший с обеда «директор вокзала» оказался пожилым мужиком в поношенной железнодорожной фуражке с красным верхом и мятом, с пузырями на локтях и коленях костюме. Босс был изрядно «выпимши», но проявил полную готовность к сотрудничеству. Состав действительно пришел еще вчера, но интересно было не это. После того как к составу прицепят местные вагоны, он должен отправляться дальше. По документам выходило, что конечной точкой маршрута контейнера является станция Ленинград-товарная.

— А у вас тут никто не разгружался? Платформа-то у самой рампы стоит. Может быть, кто-нибудь интересовался этим контейнером?

— Нет, никого не было, я вчера сам тут дежурил.

Видимо, на лицах офицеров «директор вокзала» увидел нечто такое, что сразу затараторил:

— Да я на дежурстве ни-ни, у нас же тут электрички каждый час! Люди! Безопасность! Знаете, я думаю, вам нужно в управлении проверить, где и сколько он стоял. Там на станциях поспрашиваете и найдете, где его обчистили.

Идея эта уже пришла Медведеву в голову, и он распорядился снять оцепление и возвращаться в город. Злополучный контейнер опечатали и велели пока никуда не отправлять.

Всю дорогу назад Драгунский сокрушался, переживал и краснел. Надо ж такому случиться! Первое серьезное дело, и он вывел всю группу на ложный след. Так осрамиться в глазах начальства в самом начале карьеры. Воробьев дал ему вволю насладиться самобичеванием, а потом решил утешить лейтенанта.

— В нашем деле полезна любая информация. Раз контейнер пуст, значит, мы на верном пути. Кстати, номер пломбы совпадает с указанным в документах. Значит, либо контейнер разгрузил тот, кто его отправлял, либо с завода он ушел пустым.

— Зачем? — Драгунский уже успокоился.

Отозвался Медведев:

— Ни зачем, отправлять пустым его не было никакого проку. Просто ты как следователь обязан просчитать все варианты и отбросить бесполезные. Контейнер был груженый, и теперь наша задача выяснить: где и когда его разгрузили. И главное — кто?

Приехали в отдел. Медведев доложил результаты поездки Нефедову, а Воробьев отправился к экспертам. Предстояло снять с контейнера «пальчики» и попытаться установить По микрочастицам, что в нем перевозили.

— С вами без работы не останешься, — вздохнул начальник управления.

Белоснежный катер ворвался в бухточку. Взревев напоследок еще разок, двигатели умолкли. Задранный при движении нос судна опустился. Катер, покачиваясь, по инерции продолжал движение. Пассажиров было трое. У штурвала под козырьком небольшой рубки — типичный представитель организованной спортивности: бритый затылок, кабаньи глазки под массивными надбровными дугами, дорогой спортивный костюм. Шнорхель готов был поклясться, что на ногах бритоголового окажутся какие-нибудь навороченные кроссовки. Двое других выглядели поприличнее и были одеты, как импортные туристы на экскурсии в национальный парк. Пятнистые охотничьи куртки со множеством карманов, бейсболки, темные очки. Одежда — сразу видно — качественная, достаточно дорогая, да к тому же такую не во всяком магазине и купишь. Лица, как пишут в милицейских протоколах, без особых примет, абсолютно не запоминающиеся. Волосы чуть длиннее, чем у рулевого.

— Отморозки пожаловали, — исподлобья бросив взгляд на прибывших, констатировал Шнорхель. — Если что, падай на землю.

Катер мягко ткнулся носом в берег. С минуту прибывшие рассматривали лагерь, Циркача и Шнорхеля. Ни дать ни взять бомжеобразные мужички на рыбалке. Ни тот ни другой не выглядели опасными. От прибывших же исходила густая, тяжелая волна угрозы. Один из прилично одетых облокотился о борт и, не скрывая презрения, крикнул:

— Эй, мужики! Рыбнадзор! Здесь ловить нельзя! Так что собирайте манатки и освобождайте плацкарту.

Шнорхель лениво окинул катер и сидящих в нем безразличным взглядом и плюнул на песок:

— Если ты взаправду рыбнадзор, кажи ксиву. Найдешь запрещенную снасть — можешь конфисковать улов. — Он поднял за хвост рыбу, которую до этого так старательно скоблил. — А нет, так проваливайте. Недосуг с вами бакланить.

Пассажиров катера откровенно забавляла задиристость заросшего щетиной доходяги.

— Ладно, мужики, это наше место. Так что давайте линяйте отсюда, пока мы добрые.

— Что-то мы не видели тут вывески насчет частного владения, — внес свою лепту Циркач.

— Может, вам поискать другое место? Тут недалеко еще острова есть. Километров десять.

Один из туристов, вроде бы главный в этой компании, обернулся к стоящему у руля и проронил вполголоса несколько слов. Спортсмен на секунду исчез за высоким бортом, наклонившись за чем-то, скрытым от взглядов сидящих на берегу. Потом снова возник уже с помповым ружьем в руках. Передернув затвор, он взял Шнорхеля и Циркача на мушку. И двое туристов не спеша спрыгнули на берег. Они пошли к палатке, стараясь не пересекать линию прицела. В одинаковой одежде они выглядели как братья, один, правда, был чуть повыше. Шнорхель застыл как истукан, а Циркач почувствовал, как между лопаток побежала холодная липкая струйка.

— Ты, чернявый! Положи-ка ножик, а то еще порежешься ненароком, — скомандовал один из высадившихся Шнорхелю. Тот отбросил бесполезный нож в сторону. — Так-то лучше, — усмехнулся высокий и с показной брезгливостью стал рыться в куче вещей, лежащих у палатки, после беглого осмотра отбрасывая их носком высокого шнурованного ботинка.

Второй тем временем занялся изучением лодки. Циркач засунул руку под плащ, где лежал топорик. Шнорхель пристально поглядел на него и покачал головой. Низкорослый обернулся. Настороженно вскинул голову.

— А ну-ка ты, чего у тебя там? Оба медленно вон туда! — Он показал на поваленное дерево.

Циркач и Шнорхель уселись на толстенное бревно, выброшенное на берег свирепым осенним штормом. Низкорослый отшвырнул плащ в сторону и усмехнулся, обнаружив под ним топорик.

— Всего-то. — Обернувшись к катеру, скомандовал рулевому: — Выходи! Это просто лохи! Ничего серьезного.

Высокий тем временем внимательно рассматривал карту, забытую на ящике Седым.

— Просто лохи, говоришь? Не думаю. Глянь-ка, каким маршрутом они сюда пожаловали.

Высокий протянул карту товарищу. Брови того вскинулись над темными очками. Удивление вызвал исходный пункт маршрута. Сам остров был обведен простым карандашом, а возле его названия Седой намалевал жирный восклицательный знак.

— Там же крупная зона и вэвэшная часть стоит. Эй, вы кто такие?

Шнорхель с показным равнодушием сплюнул на песок.

— Или менты, или конкурирующая фирма, — с усмешкой подытожил низкорослый. — Вот только как они узнали?

Высокий обернулся к спортсмену, замершему с ружьем в руках, и кивнул в сторону сидящих на бревне.

— Витя, спроси у товарищей, откуда им стало известно об этом острове.

Спортсмен перехватил оружие поудобнее и двинулся к окаменевшим зекам. На его физиономии расцветала нехорошая улыбка. Похлопывая стволом по ладони, громила медленно приближался. Циркачу стало дурно: «Чего ж Седой медлит? А вдруг он уже свалил отсюда? Почувствовал, что запахло керосином, и бросил нас с Шнорхелем, подставил как приманку». Спортсмен подошел и теперь, широко расставив ноги, покачивался с носков на пятки. Его глазки перебегали с одного на другого. Он словно размышлял, кого сначала. Определившись, приложил приклад к плечу и прицелился Шнорхелю в голову.