— Я хочу, чтобы вы раз и навсегда зарубили себе на носу, — набросился разъяренный судья на Тана, — никто, ни единый служащий управы, не должен появляться здесь неодетым, будь то ночью или в неслужебное время. Сейчас я натолкнулся на человека в домашнем платье да еще и без головного убора! И этот обнаглевший мужлан даже не потрудился ответить мне, когда я его окликнул. Идите и найдите его. Уж я с ним поговорю!

Тан задрожал всем телом; он пялился на судью в подобострастном ужасе. Судье вдруг стало жаль стряпчего — в конце концов, человек старается изо всех сил. И он продолжил голосом более спокойным:

— Ладно, такие промахи время от времени случаются. Кто это? Надо полагать, ночной сторож?

Тан испуганно стрельнул глазами на дверь, распахнутую судьей. Он едва ворочал языком:

— Он… он был в сером халате?

— Да, — ответил судья.

— И у него родинка на левой щеке?

— Да, — ответил судья, теряя терпенье. — И хватит трястись, старче! Говорите, кто он?

Тан опустил голову и произнес голосом совершенно бесцветным:

— Это — мертвый судья, ваша честь.

Где-то с грохотом захлопнулась дверь.

— Что это за дверь? — рявкнул судья Ди.

— Мне кажется, — отвечал Тан прерывающимся голосом, — да, наверное, это парадная дверь дома судьи, ваша честь. Она плохо закрывается.

— Завтра же починить! — грянул приказ, и наступило зловещее молчание. Судья застыл, медленно поглаживая бакенбарды, ему вспомнился странный, отсутствующий взгляд призрака и как быстро и бесшумно тот исчез.

Затем, обойдя стол, судья уселся в свое кресло. Хун молча взирал на него, и в вытаращенных глазах старшины тлел ужас.

Усилием воли судья Ди взял себя в руки. Вглядевшись в посеревшее лицо стряпчего, он спросил:

— Вы тоже видели это привидение?

Тан кивнул.

— Третьего дня, ваша честь. В этом самом кабинете. Поздно вечером я зашел сюда, чтобы взять нужный документ, и оно стояло там, по ту сторону стола, спиной ко мне.

— Дальше! — прозвучал напряженный голос судьи.

— Я закричал, ваша честь, и выронил свечу. Потом выбежал прочь и позвал стражу. Когда мы вернулись, комната оказалась пуста. — Тан провел рукой по глазам, затем добавил: — Выглядел он точно так же, как в то утро, в библиотеке, когда мы нашли его. Тогда на нем был серый домашний халат с черным поясом. А шапка слетела у него с головы, когда он упал… на пол… мертвый.

Поскольку судья Ди и старшина Хун промолчали, Тан продолжил:

— Следователь наверняка тоже видел его, да-да, я в этом совершенно уверен! Иначе он не выглядел бы так скверно в утро отъезда и не уехал бы столь внезапно.

Судья теребил усы. Некоторое время спустя он произнес задумчиво:

— Глупо отрицать существование сверхъестественных явлений. Не следует забывать, что наш учитель Конфуций отвечал весьма уклончиво, когда ученики спрашивали его о подобных вещах. Я же склонен искать прежде всего рациональное объяснение.

Хун медленно покачал головой.

— Такового нет, ваша честь. Единственное объяснение — убитый судья не может обрести покой, потому что его смерть еще не отомщена. Его тело лежит в храме у буддистов, а они говорят, что мертвый очень даже просто может объявить-ся среди живых вблизи собственного трупа, если только разложение не зашло слишком далеко.

Судья Ди рывком поднялся.

— Это надо хорошенько обдумать, — сказал он. — Я сейчас же вернусь в дом судьи и обследую библиотеку.

— Это опасно, господин! Вы опять встретите привидение! — вскричал ошеломленный Хун.

— Ну и что из того? — Судья Ди пожал плечами. — Покойник желает, чтобы его смерть была отомщена. Он должен понимать, что я желаю того же самого. С какой же стати ему вредить мне? Когда вы закончите здесь, старшина, приходите ко мне. Встретимся в библиотеке. Можете, если хотите, прихватить двух стражников с фонарями.

Не обращая внимания на протесты, судья Ди покинул кабинет.

На сей раз он сначала направился в зал суда и прихватил оттуда большой фонарь из промасленной бумаги. Вновь оказавшись в коридоре пустого дома, он зашел в тот боковой проход, где исчезло привидение. По обе стороны обнаружились двери. Открыв правую, он увидел просторную комнату, всю заваленную большими и маленькими коробами и тюками. Поставив фонарь на пол, судья Ди ощупал тюки, осмотрел завалы из коробок. Нелепая тень шевельнулась в углу. Он вздрогнул. И тут же понял, что это — его собственная тень. В комнате не было ничего, кроме вещей покойного судьи.

Покачав головой, судья пошел в комнату напротив. И там было пусто, если не считать какой-то мебели, укрытой соломенными циновками.

Заканчивался проход массивной дверью, плотно закрытой и запертой. В глубокой задумчивости судья вернулся в коридор.

Дверь в конце его, искусно украшенная резными облаками и драконами, была обезображена несколькими досками, приколоченными в верхней ее части, в том месте, где приставы выломали филенку.

Судья сорвал полоску бумаги с печатью управы и открыл дверь. Высоко подняв фонарь, он оглядел маленькую квадратную комнату, просто, но изящно обставленную. Слева — высокое, узкое окно; прямо под окном — тяжелый эбонитовый поставец, увенчанный большой медной жаровней. На жаровне — круглый оловянный сосуд для кипячения воды. Рядом с жаровней судья увидел маленький заварной чайник тончайшего сине-белого фарфора. Остальная часть этой стены была полностью занята книжными полками; противоположная стена — также. В стене напротив входной двери имелось низкое и Широкое окно, затянутое идеально чистой бумагой. Перед окном стоял старинный палисандровый стол с тремя выдвижными ящиками и удобное кресло, тоже палисандровое и с красной атласной подушкой на сиденье. На столе не было ничего, кроме двух медных подсвечников.

Войдя внутрь, судья обратил внимание на темное пятно на тростниковой циновке между чайным поставцом и столом. Скорее всего, оно осталось от чая, вылившегося из пиалы, когда судья упал навзничь. Да, наверно, покойный судья поставил воду на уголья и сел за стол. Услышав, что вода закипела, он подошел к жаровне и залил заварной чайник. Затем там же, у поставца, он наполнил свою пиалу и пригубил из нее. Яд подействовал мгновенно.

Заметив ключ, торчащий в хитроумном замке, судья открыл поставец и с восторгом стал разглядывать набор утвари для чайной церемонии, занимавший две полки. На посуде ни пятнышка — несомненно, следователь и его помощники тщательно осмотрели все.

Он подошел к столу. В ящиках пусто. Именно в них следователь нашел личные бумаги убитого. Судья тяжело вздохнул. Какая жалость, что он не видел комнаты сразу после того, как тело было обнаружено!

Оборотившись к полкам, он лениво провел пальцем по верхнему обрезу книг. Они были покрыты толстым слоем пыли. Судья Ди удовлетворенно улыбнулся. Нашлось по крайней мере что-то, что не было еще изучено, — видимо, на книги следователь и его помощники не обратили внимания. Оглядев плотно уставленные полки, судья решил отложить это дело до прихода Хуна.

Развернув кресло так, чтобы оно смотрело прямо на дверь, он устроился в нем, спрятал руки в широкие рукава и попытался представить себе человека, который мог бы пойти на это убийство. Ведь убийство должностного лица, имперского чиновника, — это преступление против государства, за которое по закону полагается смертная казнь, и при этом самая мучительная: что-нибудь вроде ужасной «медленной смерти», или четвертования заживо. Преступником должны были двигать по-настоящему серьезные мотивы. Но как ему удалось подсыпать яд в чай? Скорее всего, отравлена была вода в сосуде на жаровне, поскольку оставшийся чайный лист был проверен и отравы не содержал. Остается еще одно-единственное предположение, которое следует обдумать: убийца мог послать или сам вручить судье порцию чая, которой хватило бы только на одну заварку и которая была отравлена.