ГЛЕБ

   А полковник молодец, сработал оперативно. Мы с Макарычем на следующий день после разговора со Львовым определили ребят по новому месту расположения. Вернулись где-то после обеда. Ольга - не могу на нее налюбоваться - сразу сообщила, что звонил Львов, нами интересовался, вечером обещал приехать. Меня кто за язык дернул сказать: 'Что-то часто полковник сюда захаживает. Интересно, кто ему тут так приглянулся?' Шутка получилась довольно тупой. Ольга сразу надулась и ушла на кухню, а Макарыч неодобрительно покачал головой. 'Зря ты так. Львов никогда не приезжает без дела. А чтобы два дня подряд, так вообще впервые. Так что если кто ему здесь и приглянулся, так это ты. В смысле, что узнал он, о чем мы просили' И как в воду глядел. Полковник действительно нашел для меня квартиру, куда мне могли дать явку. Хозяин ее был из породы тихих революционеров. На митинги не ходил, в споры не ввязывался. Зато охотно предоставлял свою жилплощадь под эсдековские нужды. Кому что передать или слово верное сказать, а то и приютить на день-другой. Такой вот значит борец с самодержавием. Был. Умер не так давно, так же тихо, как и жил. А ведь, глядишь, и назовут потом улицу его именем. А может так и надо? Еще Львов сказал, что засветил явку перед жандармами тайный агент, который и сейчас орудует в среде большевиков, и даже, вроде как, входит в состав их Петроградского комитета. Мы с Макарычем тем же вечером смотались с этой новостью до Ерша. У того аж челюсти свело. 'Прав полковник. Я ведь и сам помню, что был такой провокатор, но фамилию его, убей, забыл! Эх, мой бы архив сюда'. Макарыч его успокоил: 'Ничего, - говорит, - скоро в твое распоряжение поступит архив всего Охранного отделения'. Ерш удивился: 'Так ведь он сгорел?' Макарыч смеется: 'Когда, дурья башка?' Ерш смутился. 'Ну, да, еще не сгорел. Все никак не могу привыкнуть' - 'И теперь уже не сгорит, - авторитетно заявил Макарыч. - Уж мы об этом позаботимся!' - 'А фамилию его или кличку полковник не называл?' - Ерш прямо-таки зациклился на этом отморозке. 'Нет, не называл, это же не его агент, - ответил Макарыч. - Да и плюнь ты на этого гада. Что он теперь успеет?' - 'Янковский', - сказал Ерш. 'Что, Янковский?' - удивился Макарыч. 'Вспомнил я кличку агента: Янковский, как фамилия артиста'. - 'И что это тебе дает?' - спросил Макарыч. 'Да, собственно, ничего', - пожал плечами Ерш. 'Ну и забей!', - подытожил я.

   Иду по 11-ой линии Васильевского острова, смотрю номера домов. Тот, что мне нужен, уже совсем близко. Параллельно мне, но по 10-ой линии идет Иван, один из бойцов моего отряда. Где-то сзади Ольга. Львов предупредил, что по неподтвержденным данным в квартире, которая после смерти хозяина осталась пустой, - без родни жил горемыка - может оказаться кто-то из большевиков. Вот мы и приняли все меры предосторожности. В подъезд вхожу один, стучу в дверь. Открывает какой-то молодой парень. Осторожно интересуюсь:

   - Мне бы Митрофана Игнатьевича Смолянинова увидеть.

   - Так умер он, - отвечает парень.

   - Вон оно как, - тяну я, изображая полную растерянность.

   - У вас к нему дело было? - спрашивает.

   Сразу настораживаюсь, отвечаю резко:

   - К нему, может, и было, а к тебе точно нет, извиняй за беспокойство! - резко поворачиваюсь и ухожу.

   На улице становлюсь спиной к дому, жду, пока подойдет Иван. Говорю негромко:

   - Окно на втором этаже слева от входной двери, только осторожно.

   Глянул украдкой мне через плечо, говорит:

   - Смотрит за нами кто-то.

   - Порядок, - говорю, - пошли.

   Вечером вернулся домой, Ольга доложила:

   - Как только вы отошли, из подъезда вышел парень. Вел вас до адреса.

   Переглянулись мы с Макарычем.

   - Похоже, клюнули? - спрашиваю.

   - Никаких сомнений, - кивнул он. - Адрес они ваш теперь знают. Остается ждать.

  НИКОЛАЙ

   Я и Петр прогуливались по дорожке Александровского сада. Справа, сквозь голые ветви деревьев желтело Адмиралтейство. Вечно улыбающийся Коряков был сегодня излишне деловит.

   - Вечером идем вот по этому адресу. - Петр показал бумажку, на которой был записан адрес, потом спалил ее на папироске. - Встречаемся с Александровичем. Будем договариваться о создании совместного с эсерами штаба народных дружин. А до того будет тебе еще одно задание. Была у нас на Ваське явка. Недавно хозяин квартиры умер, и мы явку сняли, но оставили там нашего человечка, на случай, если кто придет. Вчера один заявился. Спросил хозяина, пароль правда не назвал, да туда и без пароля приходили, если хозяин знал того, от кого пришли. Так вот, этот пришлый выглядел как приезжий и сильно нервничал. На улице его ждал еще один человек. Наш парень проследил за ними и узнал, где они живут. Кой-кого там расспросил и вот что выяснил. Несколько дней назад в одну из пустующих квартир вселились какие-то приезжие, толи четверо, толи даже больше. Ты бы разузнал о них подробнее.

   - Сделаю, - коротко ответил я, - давай адрес.

   Как и подобает шибко занятому партийному функционеру, на работу я забил окончательно. Утром приходил в мастерские, брал увольнительную и отправлялся по своим революционным делам. Начальство мастерских смотрело на мои отлучки сквозь пальцы. Нашлись крутые ребята, которые объяснили, что совать нос в мои дела небезопасно. Так что после беседы с Коряковым я отправился прямиков на Крюков канал. Помаячил под нужными окнами и через некоторое время из подъезда вышел Васич. Он сделал вид, что не видит меня в упор и пошел по направлению квартиры Шефа. Я, естественно, потопал за ним. Если была за мной какая слежка, то смогла насладиться этим спектаклем, если нет, то вся Шефова режиссура шла псу под хвост. Но Михаил Макарович оказался закоренелым перестраховщиком - вот ведь, столько лет провел рядом, а об этой черте его характера ничего не знал! - и переспорить его не было никакой возможности. Потому и в квартиру я зашел украдкой, и всего на несколько минут. Впрочем, этого времени вполне хватило на то, чтобы согласовать наши действия и съесть приготовленный Ольгой обед.

   Вечером, по пути на встречу с эсерами, я успел удивить Корякова свежей информацией по последнему поручению.

   - Всего приезжих семеро. Откуда прибыли пока неизвестно но, думаю, что издалека. Один, по описанию тот, что приходил на явку, посетил сегодня одну квартиру на Екатерининском канале. Вот адрес.

   Коряков под фонарем прочитал бумажку, там же ее и сжег. При тусклом свете фонаря я успел разглядеть его лицо. Оно было задумчивым. Это дало мне повод спросить у своего спутника, когда мы продолжили путь:

   - Тебя что-то беспокоит?

   - Нет... просто... ладно! Я думаю, ты можешь про это знать. Не так давно к нам пришло сообщение из города Ка... - черт! - никак не вспомню названия. Короче, из Сибири. В нем сообщалось, что к нам на подмогу выехала боевая группа в составе семи человек. Командир этой группы, Абрамов Глеб Васильевич, якобы имеет явку в Петрограде. Вот я и подумал, не те ли это ребята?

   - А что, - подхватил я, - очень похоже. - Может мне поговорить с их командиром?

   - Нет, - охладил мой пыл Коряков. - Я сначала доложу комитету. Как он решит, так мы и поступим.

   - Оно, конечно, верно, - согласился я.

  МИХАИЛ

   На переговоры с большевиками Александрович взял с собой меня. Логика в этом была, поскольку именно я теперь отвечал за подготовку эсеровских боевых групп. Саммит в формате 2x2 проходил в обстановке строгой секретности, в маленькой комнатке с плотно зашторенными окнами, в свете керосиновой лампы. После церемонии представления мои отношения с Ершом приобрели статус официальных. Никаких конкретных вопросов в повестке этой встречи не значилось. По сути, и решался-то только один, общий: быть или не быть объединенному штабу? В нашей прошлой жизни такого штаба не существовало. Теперь он, не без трений, но возник. Это было уже довольно значимое событие. Нам, походу, удалось-таки перевести стрелку и пустить 1917 год по параллельной ветви Истории. Наши партийные босы того что натворили так и не поняли. Вдоволь налаявшись, они постановили: штабу быть! Быть с двумя начальниками - экая глупость! Хорошо хоть этими начальниками стали мы с Ершом. Нам сразу нашлось что обсудить, потому после саммита я пошел провожать Ерша до казармы.