Меч рассек мышцу над левым соском.

– Не глубоко, но левой рукой лучше пока не двигать.

– Потерпит.

– От скачки будет кровоточить…

– Ночная езда покойная, – сказал Святослав. – Привыкай, сын, в седле раны возить, коли боги попустят. Скорей заживают.

С князем и с княжатами поехали бояре Вышата и Блуд, печенег Куря, варяг Икмор – телохранитель Святослава.

Копыта коней обвязали звериными шкурами, чтоб не стучали, не будили уставших воинов. Ехали шагом. Ярополк, боясь нечаянным движением потревожить больное место, сидел в седле прямо, не хуже Олега. Князь приметил это, улыбнулся.

Тяжелая ночная птица низко прошла над рекою, схватила когтями рыбу. Прянула в ту сторону, откуда надвигалась громада ночи. Засвистал соловей, князь недовольно покосился на ракитник, повернул коня в степь.

Ехали по темной земле к светлому немеркнущему небу. Темный курган медленно поднялся из недр и все возрастал, заслоняя небо и свет.

Звуки становились глуше. Когда подъехали наконец к огромному кургану, степь разразилась молчанием.

Стреножили коней. Святослав взял Ярополка и Олега за плечи, чуть подтолкнул – так подкидывают птиц, чтоб летели.

Отроки побежали, упорно, молча, не оскорбляя криками тишину. Рана напомнила Ярополку о себе, но он не остановился и на вершине был первым. А звезду раньше других увидел Куря.

– Око бога Тенгри! – расколдовал Куря молчание.

Святослав указал на золотисто-розовые лучи, вдруг проступившие на небе:

– Я поведу вас всех туда. Там день, а нас уже поглотила тьма ночи.

– Князь, но солнце взойдет раньше над нами, – возразил Вышата.

– Что будет здесь и как будет, я знаю, я не знаю, что и как там.

Варяг Икмор достал из ножен меч, поцеловал лезвие.

– Там, князь, – работа моему кормильцу. Много работы.

Куря ударил рукоятью короткого кнута по каблуку.

– Не заглядывайся на чужое, Икмор! В том краю мои кочевья.

– Нет, – возразил Вышата, – твои кочевья, Куря, ближе к полдню. Твои люди уже спят.

– Мои кочевья будут там, там и там! – Куря тыкал рукою в пространство.

– Печенег! – осадил Курю Святослав. – Ты бы лучше свой долг наконец отдал. Когда пригонят твои печенята тысячу коней?

– Пригнали бы хоть завтра! Да ведь для вас коней нужно объездить, чтоб были смирными.

– Помолчим! – приказал князь. – Тот, кто спит в кургане, не терпит пустых слов… Звезды взошли – езжайте все в лагерь. Буду спать здесь.

– Я принесу тебе, князь, седло, – поспешил услужить Блуд.

– Зачем, – Святослав показал кулак. – Вот моя подушка. Сожмешь – будет выше, раскроешь пальцы – будет мягко.

Ярополк и Олег подошли к отцу, он их обнял:

– Подъем вместе со всеми. Все, что делают воины, будете и вы делать.

Долгим взглядом посмотрел в лицо Ярополку.

– Болит?

– Течет.

Святослав бережно снял с сына кафтан, рубашку.

– Течет… – Кинул на землю свой плащ. – Ложись, а ты, Олег, помочись на рану. Моча мальчиков целительна.

Рану снова закрыли, перевязали.

– Икмор, заночуй с Ярополком у подошвы кургана. Вы же все поезжайте в лагерь, чтоб не поднялась тревога.

Подобной ночи в жизни Ярополка еще не бывало.

Грозный воин Икмор постелил на земле свой грубый плащ, наломал две охапки полыни – под голову. Расстегнул пояс. Меч положил под правой рукой, боевой топор под левой, расстегнул ворот рубахи.

– Спокойной ночи, княжич! – лег и заснул.

Ярополк тоже снял пояс, положил свой короткий меч под правой рукой, расстегнул ворот, опустил голову на духмяную подушку.

Так много произошло в этот день!

Дружина, волнами льющаяся через вершины холмов, бой с отцом, ранение, ночная езда, курган, Икмор…

На другой стороне кургана ветер шарил по земле, наверное, искал варяга и княжича. Звезды придвинулись, и Ярополку почудилось – это добрый Вышата накрыл его одеялом. Одеялом из сверкающих звезд.

Хотел улыбнуться и не успел, нырнул с головою в сон. Во сне была ночь, степь и курган. Ему сказали: «Вот твоя ноша». Он взял два камня, положил на плечи и понес на вершину показать камни отцу. Сначала обрадовался: «Рана не болит», но с каждым шагом камни становились тяжелее, тяжелее. Они хотели раздавить его, и он выскочил из-под них. Камни грохнулись, проломили землю, и в его руках остались два пояса. Камни были перепоясаны. Он потянул, и проломившая землю ноша поддалась. Но выволок он из ям не камни – два тела. Он не видел тел, но знал – это братья. Он потащил братьев наверх, но одно тело стало таким тяжелым, что пальцы у него разжались, и он выпустил пояс. «Этот мертв», – сказали ему. Тогда он взвалил другое, живое тело на плечи, на шею… Побежал, спотыкаясь, выше и выше. И очутился перед дверьми.

«Мне сил не хватит отворить эти двери», – подумал Ярополк с тоской, но двери отворились сами собой, а за дверьми стояла кромешно черная туча. «А в туче молния», – подумал он, переступая порог. И тут сверкнуло! Две молнии с двух сторон пронзили его. И он даже закричать не смог.

Проснулся… По небу летела звезда. Он проводил ее глазами до горизонта и снова заснул.

Князю Святославу тоже был сон. Ему приснилась огромная птица. Птица закрыла крыльями небо. На земле стало темно. И достал он лук, наложил стрелу на тетиву, но птица сверкнула грозным огненным глазом и полетела прочь. Он же стремглав сбежал с кургана, мечом рассек путы на ногах коня и поскакал за птицей. И догнал! И снова был под сенью ее ужасных звенящих крыльев. Так звенят стрелы, пущенные разом двумя многотысячными войсками. Увидел вдруг: он мчится через сонмы людей, заполонивших землю от одного края до другого. Люди валились под копыта послушно, как снопы, а он не мог найти узды, чтобы остановить коня. И тогда он его пришпорил.

Птица, летевшая над ним, опустилась еще ниже и увенчала ему голову золотой шапкой. Шапка пришлась впору, но голова качнулась от неимоверной тяжести, шея хрустнула и сломалась, как какой-нибудь цветок. Голова упала на землю, покатилась, и Куря, неведомо откуда взявшийся, схватил голову, целовал в мертвые губы и хохотал, хохотал…

Князь переборол сон, проснулся. Из черного пространства золотого Большого Ковша вспыхнула, наливаясь зеленым огнем, неведомая звезда. По зеленому пошло красное, ярое, и вдруг звезда померкла. Еще раз вспыхнула. Еще раз, и на том чудо иссякло.

Святослав потянулся, зевнул, поворотился на правый бок, подложил под голову кулак десницы и заснул.

Трава на трех холмах была вытоптана. За ночь пыль не успевала осесть, а на заре уже шли в гору рядами дружины, вздымая к небу черное облако. Хороша была землица на тех холмах, рожать бы ей да рожать, но князь Святослав вел свой род не от пахарей, не от Микулы Селяниновича.

– Может, поискать другое место, зеленое? – предложил Вышата князю.

Святослав рассердился.

– Помнишь, какая земля у ромеев[35]? Где не полита водой, там голая. Пусть войско научится биться чихая.

– У ромеев земля крепкая, а здесь ни зги не видно.

– А ежели такое случится в лютую сечу?! – вскричал Святослав. – Если ветер пыль погонит нам в лицо?

– Княжичей бы не затоптали, не обидели, – отступил Вышата.

– Пусть лучше теперь затопчут; чем в князьях вместе с княжеством.

Вышата поник, и Святослав обнял его. Головой приник к голове.

– Се – не робята! Се – князья! Без привычки княжеская ноша задавит. С княжичами варяг. Да вон они, видишь?

Ярополк шел от Икмора по левую руку. Это был третий подряд приступ, и сквозь пыль проходили уже как через стену, осязаемую, хотя и зыбкую.

– Морока! – ворчали воины.

Налетевший ветер вытянул пыль косяками, и вершина со столбами забрезжила совсем уже близко.

– Рази! – послышалась команда.

Ярополк перехватил сулицу левой рукой, торопливо вытер о штаны взмокшую ладонь правой.

Сулицы метали не разом и не как придется, а в очередь с левого фланга. Правый фланг еще только приготовлялся к первому броску, а с левого уже метали по второй сулице.