Он слегка подвинулся и зарылся пальцами в землю. Тридцать два года, и ничего за душой. Он должен был чего-то для себя добиться, а не мотаться из города в город, ничего не строя, не завязывая ни с кем отношений. Сэм, когда начинал, и образования не имел почти никакого, и денег у него не было, а ведь построил целую империю. И все потому, что не метался с места на место.

Тридцать два года, и совершенно нечем похвастаться, разве что накопленными деньгами. Мэтт очень мало тратил при своем образе жизни, скопил и поручил брокеру вложить за него деньги. Он даже не знал, сколько их сейчас у него. Надо будет проверить. Может, хватит, чтобы начать какое-нибудь дело?

Он подумал о худеньком, темноволосом мальчугане, к которому успел так привязаться. Мальчик думал, что его отец — Бен Давенпорт. Обидно.

Мэтт представления не имел, каким бы мог быть отцом. Но он знал, что слишком любил мальчика, чтобы относиться к нему с тем безразличным презрением, на которое был так щедр его отец. Скажет ли ему Сьерра правду? Если скажет, то не ужаснется ли Уилл, не расстроится ли, не начнет испытывать к нему отвращение?

Или Сьерра, по примеру отца, позволит сыну продолжать жить во лжи? Теперь он знал, как далеко она может зайти в своей лжи, и сомневался, стоит ли позволять ей самой решать, говорить или не говорить Уиллу.

Наверное, мама была права. На какой-то небесной карте начертана судьба, и они со Сьеррой обречены жить врозь. Ему казалось, он не сможет смотреть на нее и не вспоминать, какой обманщицей она оказалась.

В гостиной у Лиэнн пахло полиролью, хвоей, свежевыпеченными пирогами и восковницей от свечи, подаренной ей подругой на Рождество. Все сверкало чистотой. И тем не менее Лиэнн продолжала метаться из комнаты в комнату, что-то подправляя и вытирая пыль.

— Остынь, Ли. Тут королевскую семью впору принимать, — успокоил Джерри Уилтон свою суетящуюся жену. Он сидел во взятой напрокат инвалидной коляске в углу гостиной. На колени был наброшен плед.

Джерри был красивым, жизнерадостным человеком, широкоплечим, с коротко стриженными темными волосами, несколько бледным после передряги. Он легко улыбался, а его карие глаза загорались каждый раз, как он взглядывал на жену.

— Хочу, чтобы все было в порядке, — сказала Лиэнн. — Я волнуюсь, все не могу поверить, что это действительно случится.

— Ты так измотаешься, что сил радоваться не останется. Детка, успокойся, пожалуйста, а то я расстраиваюсь, что не могу тебе помочь.

— Джерри Уилтон, хочу чтобы ты знал, для меня самое главное, что ты дома. Даже если никто из них не приедет. И запомни, впредь я с тебя глаз не спущу.

Джерри рассмеялся. У Лиэнн всегда крайности, за что бы ни взялась. Она наклонилась и обняла его, прижавшись головой к груди.

— Тебя это не напрягает, милый? Ты ведь только что вернулся домой, тебе бы отдохнуть в тишине и покое, а тут все мое семейство нагрянет.

Он пригладил ей волосы ладонью:

— Тишиной и покоем я сыт по горло. И мне всегда хотелось познакомиться с твоими близкими. Особенно, если они похожи на Мэтта. Не знаю, как смогу его отблагодарить за то, что позаботился о тебе и детях.

Она качнула головой:

— Найдем способ. Но не говори лучше об этом, смутишь его. И вообще, я о нем немного беспокоюсь.

Хлопнула входная дверь, и появился Мэтт вместе с Салли и Тэннером. Вся троица раскраснелась и запыхалась после игры в кикбол.

— О ком беспокоишься? — спросил Мэтт.

Лиэнн повернулась:

— О тебе, большой братец.

— А чего волноваться? Я же сказал, не возражаю против этого сборища. Вот только хочу, чтобы ты не разочаровалась. Дилан еще раз звонил?

— Нет. Но я пока надеюсь. Дарси и Гейдж приедут наверняка. — Она помолчала. — Мэтт, в чем дело? Ты места себе не находишь. И бросил работать на Сьерру, а ведь такие хорошие деньги начал зарабатывать с этой коляской…

— Сьерре придется самой позаботиться о себе. Она говорила, что именно этого хочет. Вот я и предоставил ей такую возможность.

Лиэнн нахмурилась:

— Это на тебя не похоже. Что-нибудь случилось?

— Не хочу об этом говорить. — Он осмотрелся. — Тут просто замечательно. Могу чем-нибудь помочь?

Зазвонил телефон. Лиэнн рванулась на кухню.

— Спорим, это Дилан, — сказала она.

— Мне, пожалуй, лучше пойти и привести себя в порядок, — заявил Мэтт. — Тебе что-нибудь подать, Джерри, пока я не залез под душ?

— Спасибо. Лиэнн ухаживает за мной поминутно. Боюсь, скоро окончательно вымотается.

Мэтт кивнул:

— У нее полно энергии, особенно когда надо позаботиться о тех, кого любит. Это от мамы.

— Твоя мать была хорошей женщиной. Я рад, что успел узнать ее до того, как она умерла.

Из кухонной двери высунулась голова Лиэнн.

— Мэтт, — позвала она, — это тебя. Джеми Бурк.

На сердце у Мэтта похолодело от дурного предчувствия. Он направился на кухню. В голову не приходило никакой причины, по которой невестка Сэма могла бы звонить ему, кроме одной. И это не предвещало ничего хорошего.

Обычно твердая рука тряслась, когда он взял трубку.

— Мэтт, я знаю, что сегодня канун Рождества. Я бы не звонила, если бы можно было подождать. Сэм уже несколько дней в больнице, но не разрешал нам никому говорить. Похоже, домой ему уже не вернуться. Он хочет с тобой попрощаться. Ты можешь сегодня приехать?

Мэтт расслышал, как женщина на другом конце провода плачет.

— Но ведь еще недавно… Я еду.

Он повесил трубку и задумался. Увидеть Сэма в последний раз — непосильная для него задача. Он как-то не верил, что такой день наступит. Несмотря на нарисованную Сэмом печальную картину, он не переставал надеяться. Теперь надежды испарились. Время вышло.

Тихо подошла Лиэнн.

— Все в порядке, Мэтт? — спросила она.

— Нет, — ответил он, поднимая голову. — Но тут никто не поможет. Слушай, Лиэнн, мне неприятно уезжать, когда все собираются, но я должен. Сэм умирает.

Глаза Лиэнн наполнились слезами. Она сжала руки и закусила нижнюю губу.

— Ох, Мэтт, мне так жаль! — сказала она.

— Да.

— Иди. Я знаю, ты должен.

Мэтт бросился к машине, даже не захватив куртку. Он знал Сэма и понимал, что тот наверняка оттягивал до самой последней минуты. Никогда он не простит себе, если опоздает.

Слезы заливали его лицо, мешая разглядеть дорогу. Мэтт краем уха слышал передаваемые по радио рождественские хоралы. Черт бы побрал Сэма за то, что надумал умереть! Хоть они и не родня по крови, но Сэм значил для него больше, чем человек, который его зачал.

Мэтт коснулся рукой щеки. Сэму наверняка не понравится, что он плакал. Мэтт не хотел его огорчать.

По радио передавали «Тихую ночь». Он расслышал слова: «Усни в блаженном покое».

Блаженный покой. Это лучшее, что Мэтт мог сейчас пожелать Сэму. Впервые в жизни он осознал то, что всегда понимала мать, — жизнь не только земля под сапогами и вещи, до которых ты можешь дотронуться. Людьми движут силы, не доступные человеческому пониманию.

И Мэтт пытался утешить себя мыслью, что Сэм и его Энни будут вместе на Рождество.

Он промерз до костей, несмотря на работающую вовсю печку в машине, и чувствовал себя потерянным, уставшим от шатаний. И, да поможет ему Бог, он хотел Сьерру.

— Уилл? — позвала Сьерра, выходя из сарая.

Становилось все холоднее, и ей приходилось разбивать лед в поилке для лошадей металлическим днищем ведра.

— Я здесь, мам, — откликнулся тот из своей комнаты.

Она сняла перчатки, прошла через холл и остановилась в дверях. Уилл сидел за компьютером, приблизив лицо к монитору.

— Тебе пора собираться, если хочешь поехать к дедушке.

— Я никуда не хочу, — пожаловался Уилл.

Она скрестила руки на груди:

— Почему так, милый? Ведь канун Рождества. Уверена, дед приготовил для тебя кучу подарков.

— Мне ничего не надо. Мам, почему Мэтт ушел?

Сьерра уставилась в пол. Последние несколько дней она изо всех сил старалась не думать о Мэтте.