— Я бы хотела на него посмотреть. Он — часть тебя.

Мэтт рассмеялся:

— Нравится мне это или нет? Как и моя семья?

Сьерра ободряюще взглянула на него:

— Ты никогда не прощаешь того, кто причинил тебе боль?

— Я постоянно пытаюсь, Сьерра. Сэм заставил меня понять, что это необходимо. Мы с ним много говорили, пока я возился с коляской. Только, думаю, это очень трудно. Я впервые попытался, но все снова возвращается, оставляя горький привкус.

Сьерра подумала о своем отце. Она поняла, что ее освободит лишь прощение, но способность прощать притупилась в ней после его исповеди. Она не могла заставить себя простить или даже пожалеть его. Отец совершил недопустимое — лишил ее матери. И разлучил ее с любимым…

— А как насчет меня, Мэтт? Меня ты можешь простить?

— Я верю, что ты никогда умышленно не вредила мне, дорогая. Так что тут все иначе.

Сьерра закрыла глаза. Будет он думать так же, когда все узнает?

— Мэтт?

— Да?

— Сделай мне одолжение.

— Что именно.

— Не называй меня больше «дорогая».

Он с любопытством взглянул на нее. Странная просьба, но теперь каких только странных идей у женщин не бывает.

— Идет, — согласился он.

Сьерра удивилась и порадовалась, что он не спросил, почему. Она вряд ли решилась бы объяснить, что все время думала, к скольким женщинам за свою жизнь он обращался с этим затасканным ласкательным словом. И не хотела быть просто одной из них.

Он направил лошадей по дороге из гравия, которая когда-то скрипела под тяжестью грузовика отца и которая всегда казалась Мэтту такой длинной. У того места, где раньше стоял дом, а теперь остался лишь бетонный фундамент, он остановил лошадей.

— Черт бы меня побрал! — воскликнул Мэтт.

Сьерра молча смотрела на остатки дома, где он вырос. Интересно, о чем он сейчас думает?

Она положила ладонь на его руку:

— Мне очень жаль, Мэтт. Хочешь подойти поближе?

— Нет, — ответил он и глубоко вздохнул. — Я рад, что его нет, что здесь никто больше не живет.

— И тебе тоже не надо здесь больше жить, — напомнила она.

— Если бы так. Ты помнишь участок Сэма там, где мы разбивали палатку?

— Участок у ручья?

— Сэм настаивает, чтобы он достался мне.

— Меня это не удивляет. Сэм всегда тебя высоко ценил.

— Я сначала не хотел брать на себя эту ответственность, но сейчас идея иметь что-то от Сэма меня даже утешает.

— У меня в доме есть одна вещь, которую я хочу тебе подарить. Я собиралась подождать до Рождества, но хочу отдать сейчас.

— Сьерра, я тебе ничего не купил. Я…

— Мэтт, я и не ждала от тебя подарка. Я знаю, что ты помогаешь Лиэнн и ее семье. Давай уедем.

Он внимательно посмотрел на нее:

— Я хотел проехаться по главной улице.

В ее глазах ясно читался испуг.

— Я не так одета…

— Ты выглядишь прекрасно. Но если предпочитаешь…

— Нет-нет, поехали. Не терпится увидеть выражение на лицах прохожих, когда они увидят эту коляску.

Но она знала, что люди будут пялиться не только и не столько на коляску. Они с Мэттом впервые открыто покажутся на людях. И она испытывала гордость.

— Держись крепче, — велел он.

Через полчаса, когда они подъехали к ее дому, Сьерра безудержно хохотала. Столько людей оглядывались на коляску, что ей стало казаться, будто они участвуют в параде. Наклонившись, Сьерра поцеловала Мэтта в гладко выбритую щеку.

Он встретился с ней взглядом, и желание, все время тлевшее в ней, разгорелось. Но Сьерра не имела права…

— Зайди на минутку, — пригласила она.

Он зашел за ней в дом и попробовал одно из печений, пока она ходила за приготовленным подарком.

— Я не успела как следует завернуть, — протянула она плоский пакет из крафтовой бумаги.

Мэтт стал срывать бумагу. В это время зазвонил телефон, и Сьерра пошла, чтобы снять трубку.

Он слышал вдалеке ее голос. В пакете оказался писанный маслом портрет — Сэм в молодые годы на фоне великолепного техасского неба и бескрайней прерии. Мэтт проглотил комок в горле, разглядывая дорогие черты. Руки непривычно тряслись.

Вернулась Сьерра.

— Звонили, чтобы нанять коляску для завтрашнего пикника, — весело объявила она, но заметив серьезное выражение его лица, забеспокоилась. — Нравится? В архиве газеты нашлось старое фото Сэма. Они разрешили его взять. Я давно не рисовала, так что, боюсь, это не самая лучшая моя работа.

— Замечательно, Сьерра! Просто замечательно! Мне казалось, я ничего не хочу получить на Рождество, пока не увидел этот портрет. Когда ты начала над ним работать? Наверное, много времени ушло.

— Когда услышала, что ты вернулся в город. Сперва хотела сделать его для себя. Работала тайком, не была уверена, что получится. Но он только твой, Мэтт. Я постепенно это поняла.

Он покачал головой, не отводя глаз от портрета.

— Никто никогда не делал мне такого замечательного подарка. Не знаю, Сьерра, как я смирюсь с уходом Сэма.

Она бросилась к нему через комнату.

— Портрет будет напоминать тебе, что он все еще с тобой.

Мэтт обнял ее свободной рукой за плечи и поцеловал с той особенной, проникновенной нежностью, которая всегда заставляла трепетать. Ее охватило страстное желание. Он отодвинулся и взглянул на нее пристально.

— Знаю, я никогда не давал тебе оснований верить в меня. Но хочу быть для тебя тем человеком, на которого ты смогла бы рассчитывать.

Снова зазвонил телефон. Сьерра посмотрела в направлении кухни. Он взял ее за подбородок и повернул к себе.

— Не отвечай, — попросил он. — Что такое, Сьерра? Я что-то сделал не так?

— Я беспокоюсь об отце, — сказала она. — Возможно, это он звонит. Лучше бы подойти…

Мэтт не был полностью уверен, что у нее на уме лишь отец. Он внимательно следил за ней, пока она шла к телефону.

— Пойду, пожалуй, к лошадям, — сказал он и вышел.

В доме Лиэнн пахло хвоей. Почти половину комнаты занимала пушистая елка, увешенная гирляндами и игрушками.

— У нас рождественская елка, — гордо объявил Тэннер.

— И мама говорит, дядя Дилан приезжает, — сообщила Салли. — Хоть я и не знаю, кто это.

— Откуда елка? — поинтересовался он у сестры.

— Твоя подружка Сьерра прислала. Позвонила и сказала, что посылает в знак благодарности за то, что присмотрели за Уиллом. Не могла же я отказаться.

— Дилан приезжает? — спросил он.

Она откинула со лба волосы.

— Звонил и пообещал. Не уверен, что сможет вырваться. Он работает менеджером на пристани, говорил что-то о сдаче лодок в аренду для рыбалки. Представить себе не могу, чтобы кто-нибудь захотел провести Рождество с удочкой.

— Я могу.

— Они все приедут, Мэтт.

— Я рад, Лиэнн. Знаю, как ты этого хотела.

— Ты тоже будешь рад, Мэтт, когда все соберутся.

— У меня какое-то дурное предчувствие. Никак не могу от него избавиться.

Мэтт пришел в закусочную и осмотрелся, но быстро обнаружил мать за стойкой. Она наполняла пластиковые контейнеры кетчупом. На белой форме виднелись свежие пятна от кофе, из туго стянутого на затылке пучка выбились несколько белокурых прядей. Она выглядела похудевшей и усталой. И все же умудрилась улыбнуться, когда заметила приближающегося сына.

— Ты пойдешь сегодня к Сэму? — спросила мать.

Мэтт сел на стул у стойки.

— Мы уже говорили с Сэмом. Я уезжаю, мам.

Она вроде как замерла на долю секунды, потом продолжила работу.

— Знала, что это случится. Даже думала, еще раньше.

— Мне кажется, тебе будет легче, если я перестану путаться под ногами. Отец перестанет постоянно злиться.

— Он всегда был несправедлив к тебе. Но это не его вина, Мэтт. Моя.

— Не может быть!

Ее лицо смягчилось. Мать сразу стала моложе, в глазах появилось мечтательное выражение. Мэтт осознал, как много Лестер Роллинз у нее украл.

— Жаль, что ты не знал, каким был отец, когда я его впервые увидела. Красивый, веселый, жизнерадостный. Верно, он всегда много обещал. Поговорить он был мастер. Но из его мечтаний ничего не вышло. Он работал и работал, и в один прекрасный день понял, что ничего больше у него нет. Ведь как бывает — думаешь, что любишь человека, а однажды просыпаешься и понимаешь: это уже не он. Но деваться-то некуда. Я ведь что хочу сказать, Мэтт, как бы я ни хотела, я не могла заставить его вести себя иначе.