Лицо отца Сьерры приняло пурпурный оттенок. Он негодующе взглянул на дочь, перевел взгляд на вошедшего в комнату человека, затем снова посмотрел на дочь.

— Спасибо, Мэтт, — сказала она, сжав дрожащие руки в кулачки.

Даже если бы случилось чудо, заросший Мэтт в мятой одежде в глазах ее отца не мог бы больше смахивать на бродягу.

Уилльям Росс потерял дар речи. В комнате повисла тяжелая тишина. Сьерре казалось, она слышит, как бьется в груди сердце. Как мог Мэтт так с ней поступить? Наверняка ведь заметил «линкольн» отца. Или он сделал все умышленно?

Отец смотрел на Мэтта так, будто повстречал самого дьявола.

— Что ты здесь делаешь? — заикаясь спросил он.

— Полагаю, у меня столько же прав жить в этом городе, сколько и у вас, — спокойно ответил Мэтт.

— Это мы еще посмотрим, — угрожающе заявил Росс.

Мэтт посмотрел ему прямо в глаза:

— Я не боюсь вас, мистер Росс.

Сьерра поняла, что не может позволить им спорить.

— Это мой дом, и Мэтт здесь желанный гость, — объявила она.

Отец уставился на нее горящими от ярости глазами. Казалось, он впервые заметил, как легко она одета.

— Шлюха! — бросил он.

Она отшатнулась, будто ее ударили, из глаз полились слезы.

Мэтт смотрел на него, не веря своим ушам.

— Как вы смеете так разговаривать со своей дочерью? — возмутился он. — Сьерра не сделала ничего позорного.

Росс не обратил на него внимания, не сводя взгляда со Сьерры.

— Ты ничуть не лучше своей матери.

Сьерра даже рот открыла от удивления.

— Что ты этим хочешь сказать?

Отец стал еще краснее.

— Я скажу тебе, что… — закричал он.

И вдруг побелел. Лицо исказилось. Отец схватился за грудь. Видно было, что он задыхается.

— Папа! — закричала Сьерра.

Отец опустился на колени, потом упал на пол. Сьерра бросилась к нему. Уилльям Росс лежал неподвижно и стонал.

Она повернулась к Мэтту.

— Мэтт, пожалуйста!..

Но ей не надо было просить его вызвать «скорую помощь». Мэтт уже набирал номер.

Сьерра потеряла всякое представление о времени, сидя в больничном холле и крутя в руках смятую салфетку. Она не обратила внимания на проходящих мимо людей, на издевательские рождественские гирлянды, украшающие колонны, на постоянно трезвонящие телефоны.

Все, что произошло в последние несколько часов, смешалось в ее памяти — прибытие «скорой помощи», возня врачей у безжизненного тела отца, поспешное переодевание и поездка в больницу. В суете она нацепила драные джинсы и новый, дорогой свитер, суеверно надеясь, что, если на ней будет отцовский подарок, события можно будет повернуть вспять.

Сьерра не помнила, как умирала мать, была слишком маленькой. И как-то беспечно думала, что отец всегда будет рядом. Он казался ей сработанным из камня — ведь камни не умирают. Уилльям Росс, конечно, не подарок, но он единственный ее родитель.

Ей хотелось, чтобы рядом был Мэтт, чтобы утешил, подержал за руку. Она бы ему сказала, что не винит в случившемся с отцом. Виновата она одна. Надо было сказать отцу, что Мэтт вернулся.

Когда «скорая» умчалась, Мэтт велел ей ехать следом и попросил быть поосторожнее, не попасть в аварию, пообещав побыть с Уиллом. Сьерра в суматохе почти забыла про сына. Сейчас она укоряла себя: ведь должна была прежде всего подумать о нем. Услышав шум, Уилл сбежал вниз. Наверняка, увидев лежащего на полу деда, он вспомнил жуткую сцену убийства Бена. Что бы она делала, не будь там Мэтта? Но с другой стороны, не войди он неожиданно…

Нет, она не может его винить! Он не должен прятаться от отца или кого-то еще. Отец чересчур эмоционально прореагировал, сам вызвал у себя сердечный приступ. Сьерра все еще не могла забыть, как он обозвал ее шлюхой. Мэтт — единственный мужчина, с кем она спала по собственной воле.

Если кто и вынуждал ее чувствовать себя дешевкой, так это Бен, чье раздражение от постоянных неудачных попыток удовлетворить жену было вызвано не ее холодностью, а его недостатками. Если бы он был понежнее…

Теперь Сьерра знала, что такое любовь. Но отец должен смириться с тем, что она будет жить по-своему. Не старался ли он сейчас надавить на нее единственным оставшимся способом? Угрозой оставить ее навсегда?

По крайней мере, Сьерра знала, что Уилл в самых надежных руках — в руках своего отца. Она видела, как с каждым днем крепнет между ними связь, временами даже чувствуя себя лишней и ревнуя. Наверное, матери имеют такую мистическую связь с дочерями. Но у нее, можно сказать, никогда не было матери. Возможно, будет и у нее самой дочка…

Сьерра гнала от себя эту мысль. Если она сможет сохранить Мэтта только при условии отказа от мечты завести кучу детей, то без колебаний пойдет на эту жертву. Ведь у нее уже есть Уилл.

Разве Уилл не вправе знать о своем родстве с Мэттом? Ей не хотелось, чтобы он вырос с той сосущей пустотой, которую часто ощущала она. У Бена были свои резоны, чтобы на ней жениться, и далеко не бескорыстные. Так ли уж она у него в долгу? К тому же Сьерра знала, что ничто не уменьшит любовь Уилла к нему.

Но сейчас она не задумывалась о будущем. Ей никто не говорил, но она знала, что у отца инфаркт, и понимала, что следующие несколько часов будут критическими.

Сьерра поставила локоть на узкий пластмассовый подлокотник больничного кресла и устало опустила голову на ладонь.

Когда она очнулась от размышлений, перед ней стоял Мэтт.

— О Господи, я так рада, что ты здесь. — Она встала и обняла его.

Мэтт крепко прижал ее к себе, потом отпустил и посадил в кресло.

— Что-нибудь слышно? — спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

— Хочешь что-нибудь съесть или выпить? Я знаю, ты не ела.

— Нет, не смогу.

Он сел рядом.

— Беспокоился, что ты сидишь тут одна. Я отвез Уилла к Лиэнн.

В глазах Сьерры появилась тревога.

Мэтт обнадеживающе улыбнулся:

— Лиэнн обожает детей. Она присмотрит за ним не хуже меня, даже лучше, потому что знает как. И они с Салли и Тэннером уже нашли общий язык. Уилл останется там на ночь, я привезу его к тебе рано утром.

— Верно. Это меня она ненавидит…

— Ты не права. Ей кажется, что она защищает мою честь, относясь так к тебе. Знай Лиэнн тебя, все было бы иначе. Она — как твой отец. Один взгляд на меня — и он видит лишь парня из низшего сословия, который портит жизнь ее дочке.

— Извини. Я не должна была так говорить о Лиэнн и не хотела быть резкой. Я просто устала от того, что все вокруг пытаются устроить наши жизни, хотя представления не имеют о наших чувствах. Как ты думаешь, в состоянии этот городишко измениться настолько, что люди смогут свободно любить друг друга, забыв о своем происхождении? Может ли мир вообще измениться? Одно Рождество следует за другим, кругом полно разговоров о мире на земле, только этот мир все никак не наступает. К январю все обо всем забывают.

Он крепко сжал ее руку:

— Я никогда не обращал особого внимания на то, о чем люди думают. Меня всегда больше волновало, нравлюсь ли я им. Но знаешь, самое важное, что ты сам думаешь о себе, когда один.

Мэтт обнял ее за плечи и притянул к себе. Она положила голову ему на плечо.

— Ты смертельно устала. Почему бы тебе немного не подремать? Я разбужу, когда придет врач.

Сьерра уже закрыла глаза.

— Я замерзла, правда странно?

Мэтт потер ей руку ладонью.

— Все нервы, дорогая. — Он накинул полу своей куртки ей на плечи. — Сейчас согреешься.

— Мэтт…

— Да…

— Ты не виноват.

— Мне думается, виноват. Ворвался в дом, решил свести с ним счеты. После наших выходных я хотел, чтобы все было в открытую. Никогда не думал, что один мой вид приведет его в такую ярость. Мне очень жаль! Ты обещала поговорить с ним. Я должен был подождать.

Сьерра слышала его как бы издалека. Через минуту она заснула беспокойным сном.

Проснулась она от того, что Мэтт легонько тряс ее, и заметила, что перед ними кто-то стоит. Сообразив, что это доктор Абернати, она выпрямилась, пригладила ладонью волосы.