Тут Вирджиния повернулась к нему, и Гейбриела уже больше не волновал вопрос, почему она здесь.

Он едва заметил, что грум выскользнул из конюшни и прикрыл за собой дверь. Гейбриел видел только Вирджинию и ее улыбку, с которой она приветствовала его возвращение домой.

Он быстро подошел к ней, обхватил руками ее лицо и страстно поцеловал. Вирджиния пылко ответила на его поцелуй.

Думал ли он, что она нужна ему, что он так соскучится по ней?

Он тянулся к ней, как человек, сидящий в темнице, тянется к свету. Потому что она — его свет, его тепло и надежда. А в данный момент все то, что ему необходимо, чтобы избавиться от воспоминаний, какие встревожили его в Уоберне.

— Гейбриел, нам нужно поговорить, — освободилась из его объятий Вирджиния.

— Не сейчас. — Он наклонился и коснулся губами шеи, которая пахла лавандой, провел по ней языком. — Если бы ты знала, через что я прошел сегодня…

У Гейбриела в голове всплыл образ Бенни, и он похоронил его в страстном желании, охватившем все его тело.

Когда он нащупал застежки ее платья, дыхание Вирджиния стало частым и обжигало ему щеку.

— Я думала, ты ездил по семейным делам.

— Да, но я расскажу тебе об этом позже. А сейчас я с ума схожу от желания. Я скучал без тебя. Ты не представляешь, как сильно я скучал.

— Я тоже скучала. Но грум…

— Он ушел. И не вернется. — Гейбриел стащил платье с ее плеч. — Больше никто не знает, что ты здесь.

— Хорошо, — застенчиво улыбнулась Вирджиния. Она потянула сюртук, и Гейбриел снял его, потом она стала расстегивать пуговицы его жилета.

Гейбриел расстегнул платье и обнажил грудь Вирджинии.

— Ты получила мою записку? — пробормотал он и сомкнул губы вокруг нежного соска.

Вирджиния задохнулась от удовольствия, и волна наслаждения проникла в каждую вену, в каждую мышцу и косточку. Она принадлежит ему. Навсегда. И вдруг сейчас это «навсегда» перестало казаться Гейбриелу таким пугающим, как раньше.

— Я сделала… — Она прижала голову Гейбриела к своей груди. — Я приехала сюда… потому что Поппи сказал, что застрелит тебя, если ты завтра появишься в Уэверли-Фарм.

— Тогда мы сбежим. — Гейбриел прижал Вирджинию к стене. — Сегодня ночью. Но сначала…

Он расстегнул бриджи. Вирджиния широко распахнула глаза, когда он приподнял ее, чтобы она могла обхватить ногами его талию. Он понимал, что не должен поступать с ней так, как будто она девица легкого поведения, но желание изгнать из души гнетущее чувство, окутать себя ее теплом было настолько мощным, что он не мог сдержать себя.

— Прости, дорогая, но сегодня я не могу действовать медленно и методично. Я должен овладеть тобой прямо здесь. Ты позволить?

Лицо Вирджинии вспыхнуло желанием, и Гейбриел увидел на ее губах хитрую улыбку, которую просто обожал.

— Я уже позволила тебе это.

— Слава Богу, — сдавленно произнес Гейбриел. Еще мгновение, и он вошел в нее — властно, почти грубо.

— Гейбриел… О! Дорогой мой… — выдохнула она, ощущая лишь блаженное чувство долгожданного слияния. — Боже мой! Это изумительно!

«Изумительно» было самым подходящим словом. Ее шелковистые бедра обнимали его талию, изящные руки обхватили шею, она укутала его теплом разгоряченного женского тела. Жизнь в своем самом природном проявлении; в противовес холоду смерти.

Гейбриел совершал мощные движения внутри ее тела, которые, он боялся, были слишком грубыми, но когда Вирджиния стала волнообразно двигаться навстречу ему, он понял, что все хорошо. Она просто чудо, его будущая жена.

— Вирджиния, милая моя, — прошептал Гейбриел, — ты совершенно покорила меня и очаровала.

— Правда?

— Разве сама не видишь, как влияешь на меня? Я уже плохо соображаю. Иначе зачем мне, как дикому животному, набрасываться на тебя здесь?

— Мне нравится, когда ты такой дикий, — прошептала Вирджиния. — По крайней мере когда мы… ты знаешь. — Она потерлась грудью о его жилет, и он тут же пожалел, что не снял его. И рубашку. И ее платье.

Позже. Если они убегут сегодня ночью, то смогут заниматься любовью в экипаже всю дорогу до Гретна-Грин. А пока инстинкт повелевал ему просто бесчувственно овладевать ею. Или, может, он сам хотел быть бесчувственным, уйти от себя с ее помощью.

Вирджиния была слишком хороша, и ему просто необходима была разрядка. Он хотел только одного — слиться с ней воедино, раствориться в ней, стать ее частью. В этом положении он даже не мог ласкать ее, но, судя по ее стонам, она тоже испытывала наслаждение. И когда он немного сместился, чтобы при каждом движении снова и снова касаться самого чувствительного местечка ее плоти, она вонзилась пальцами в его плечи, и из ее горла вырвался протяжный стон.

— Да! — Вирджиния крепко сжала ногами его талию. — О, Гейбриел! Пожалуйста… О, пожалуйста… Я хочу…

— Все, что ты хочешь… Все — тебе. — Гейбриел увеличил скорость движения, и его мгновенно накрыла волна пронзительного удовольствия.

Вирджиния судорожно содрогнулась всем телом и вскрикнула, и этот крик Гейбриел заглушил поцелуем. Чувствуя, как дрожит ее тело, он ощутил, как взорвалась его плоть, в то время как в голове звучало: «Я хочу… Я хочу…»

И он тоже хотел! Гораздо больше, чем думал. Он хотел, чтобы она знала все затаенные секреты его сердца, каждую частичку прошлого, что он похоронил.

Он хотел, чтобы она узнала его настоящего.

Эта неожиданная мысль ужаснула Гейбриела. Если он поддастся этому желанию, он может потерять Вирджинию. И внезапно больше всего на свете ему не захотелось потерять ее.

Вирджиния почувствовала себя обиженной, когда все закончилось и Гейбриел поставил ее на ноги. С кончика языка уже готовы были сорваться слова «я люблю тебя», но что-то в последний момент удержало ее. Она не вынесет безответной любви. Возможно, когда он станет ее мужем, это будет легче пережить.

У Гейбриела был смущенный вид, когда он освободился из ее объятий.

— Я не хотел быть таким грубым, — сказал он. — Теперь ты еще больше, чем прежде, считаешь меня негодяем.

— Если негодяй — это то, чем ты был сейчас, — весело сказала Вирджиния, — тогда спасибо судьбе за это.

Гейбриел удивленно посмотрел на нее, потом улыбнулся. Его улыбка всегда вызывала в ней трепет.

— Понравилось?

— Очень. — Вирджиния убрала упавшую прядь волос. — Хотя застало меня врасплох.

— Просто… — Гейбриел повернул ее, чтобы застегнуть платье. — Просто мне надо было хоть ненадолго забыть то, что я видел сегодня.

— А что это было?

— Смерть.

Вирджиния повернулась и внимательно посмотрела на Гейбриела. От этого странного слова ей стало не по себе.

— Что ты имеешь в виду, Гейбриел?

— Мы с Джарретом ездили на север, чтобы принять участие в осмотре тела. После смерти Роджера я…

— Ты был на осмотре Роджера?

— Конечно, — напрягся Гейбриел. — Он погиб, состязаясь в гонке со мной. Для таких случаев существуют официальные правила. Все, кто присутствовал, должны ответить на вопросы и дать показания. Дедушка твой был и другие свидетели.

Значит ли это, что Гейбриела публично спрашивали о том, как возникла эта гонка? И неужели Поппи не слышал этих показаний? Потому что тогда он знал бы, кто бросил вызов, а он ведет себя так, как будто ничего не знает. Но и никто другой тоже никогда не заявлял, что слышал правду.

— Этот осмотр был очень тяжелым испытанием, — продолжал Гейбриел, явно пытаясь избавиться от тягостных воспоминаний. — Тело некоторое время лежало под открытым небом.

— Это был друг? — вздрогнула Вирджиния, ясно представляя себе, насколько это ужасно.

— Можно сказать и так. Здесь в Холстед-Холле он был главным грумом незадолго до смерти родителей.

В нескольких словах он объяснил, что в последние несколько месяцев он, его братья и сестры занимаются расследованием смерти своих родителей. Об этом они никому не говорили, потому что сначала сами хотели докопаться до правды. Вот почему он не позволил Аннабель раскрыть истинную причину его внезапного отъезда.