– Я отдам вам дар, отпустите Аню, дайте мне слово, что ее отпустите!

– Я даю тебе слово, что отпущу ее, как только метка с твоей правой руки перейдет на руку моего человека, а для этого твоя жизнь должна быть на волоске, сейчас ты просто боишься, ты не осознаешь и не ощущаешь…

– Я все осознаю, – закричал Иван, – я готов все отдать!

– Ну что ж, хорошо, сейчас я выключу свет, сюда зайдет один человек, ни он, ни ты не должны видеть друг друга. Ты возьмешь его руку, как перед смертью, и если дар перейдет к нему, я отпущу тебя, даю слово!

– Ты обещала отпустить Аню!

– Раз обещала, значит – отпущу. – И Лари продолжила эксперимент.

Ивану завязали глаза, несколько раз к нему подводили человека, которого он не видел, и несколько раз он притрагивался к его руке. Но ничего не происходило. Тогда его снова начинали бить, Иван чувствовал боль, страдание, отчаяние, что угодно, но он не чувствовал страха приближающейся смерти. Потом наконец не выдержала Лари, сняла с его глаз повязку и подвела его к стеклу, чтобы он мог увидеть Аню. Пара дюжих молодцов подошли к ней с двух сторон, и один всадил в нее разряд тока. Потом еще, еще раз. Иван кричал, он готов был выскочить из собственного тела, он орал как резаный и вдруг почувствовал, что умирает. Лари была права, он не мог видеть страдания других. В этот момент погас свет, и он почувствовал в ладони чью-то руку. Все, больше Иван ничего не видел, только одно видение пронеслось у него в памяти, как человек в длинном плаще с капюшоном кричит, подняв голову к небу: «Да будь ты проклят, Элион!» Но Ивану было уже не до него, он провалился в небытие.

– Пусть только попадется на глаза мне этот гад, – заплетающимся языком ругался Крок, наливая в бокал отрезвляющую дозу холодной утренней опохмелки.

– А по-моему, он – гордость нации! – возразил ему Денди, хлещущий прямо из горла дорогой французский коньяк. – Такую девушку уговорил! Респект ему за это и уважуха!

– Он нас дважды подставил! Один раз, когда отказался петь про Байкал, а второй, когда сегодня сбежал от Парман! – не соглашался Крок.

– Он нас дважды прославил! – не сдавался Ден. – Один раз, меняя репертуар на концерте, второй раз, защищая честь нашей страны в постели!

– О! Мы за это еще не пили! – И он ударил бутылкой по бокалу друга. По взятому размаху, пьянка должна была растянуться на пару дней, вся квартира Крока была похожа на баррикаду, готовящуюся отражать атаку врага. В три шеренги на полу стояли бутылки: выпитые, понадпитые и опустошенные, дальше вход в квартиру перекрывали коробки с продуктами, взятые про запас дня на три, так, чтобы ничего не мешало отмечать взятие Эльбруса и его трехдневный отдых. Стол был заставлен салатами, грязными тарелками и холодными уже горячими блюдами. Денди и Крок лежали прямо под столом, в дорогих концертных костюмах и, с неимоверным усилием растягивая слова, вели философские беседы. В комнате однокомнатной квартиры Крока на огромном диване спали три малоизвестные, но очень красивые девчонки, с которыми до пяти отмечали «Славу победителей». Больше девчонки выдержать не смогли и завалились спать. Разбег был взят правильный, с легкого вина и шампанского переходили на настоящие градусы коньяка и виски. На второй день ожидали пришествие Ивана и Ани, но тут в их жизнь ворвался переполошившийся Константин. Он получил сообщение от дежурящих в гостинице папарацци, что их подлый друг бежал из гостиницы, в которой провел ночь с Натали Парман, в пять часов утра. А в девять она позвонила Косте и, всхлипывая, сообщила, что улетает «Райт нау»! И что Иван забыл в ее номере свое пальто. Это был настоящий шок. Начали искать Ивана, а его нигде нет, телефон не отвечает. Послали Боба на поиски, но и от него никаких вестей. Внезапный отъезд Парман срывал все планы Константину. Второй день пребывания кинодивы в Москве Константин уже продал одной торговой фирме, которая хотела сделать ее своим лицом.

– Что делать, что делать… – отвечал по телефону Крок, – мы тут ничего не можем…

Константин бросил трубку.

– Так выходит, мы за него пили, а он страну опозорил! – возмутился Крок.

– Да, – на этот раз сдал позиции Ден, – мы тут хорошо лежим, а Боб, между прочим, бегает по Москве и ищет Ивана!

– Прикинь картину, Денчик, сама Натали Парман проснулась с утра, а мальчика-то нет!

– «А был ли мальчик?» – развивал тему Ден. – Давай обмоем это дело!

Они чокнулись.

– А скажи, мог ли Ив побежать с утра за букетом роз? – Ден посмотрел на друга подозрительно.

– Мог, но вряд ли побежал бы! – Он поставил на пол два пальца циркулем и, словно это были ноги, показал, как пошел бы Ив. – Он бы медленно пошел! Тс-с-с! Ме-дле-н-но, понимаешь?

– Нет! – умная мысль осенила Крока. – Он просто драпанул от нее! Все настоящие мужики на утро сваливают!

– Но не от звезд Голливуда! – усомнился Ден, который со звездами Голливуда еще не имел счастья общаться.

– Ага, от них еще быстрее… – как теоретик предположил Крок.

– А почему?

– Теоретически могу предположить, что она его до смерти затрахала, а практически, откуда мне знать? – Выжал из бокала последнюю каплю Крокус и посмотрел на друга через его рифленое донышко. – Налей, пожалуйста, из своей бутылки, подниматься неохота…

– Значит, ты полагаешь, что русский сказочный герой, Иван, не выдержал голливудских стандартов, ты намекаешь, что у него не стояк! Я не верю… Я вызову тебя за это на дуэль. Ив – во! Он знаешь какой! А как он вчера выдал! Давай за это выпьем!

– За это сто раз уже пили… Старик, ты не понимаешь, назревает международный скандал, наш Иван поматросил и бросил голливудскую герлу! За это америкосы могут первыми нанести по нам ядерный удар!

– Нет, – возразил ему Крокус, – удар первым нанес Ив, сволочь – он вернулся наутро к жене!

– Вы оба лохи! – встрял в разговор внезапно вернувшийся с поисков Боб. Он скинул пальто прямо на пол, откупорил новую бутылку и улегся на полу рядом с друзьями. – Их обоих нет дома, ни Ива, ни Эн, телефоны отключены, ключи я нашел в тайничке – в квартире пусто!

– Это означает… – Крокус прицелился, протягивая бутылку, как кий на бильярдном столе, старался разлить коньяк точным попаданием горлышка в бокалы.

– Это означает семейный скандал! – подытожил Боб.

– Нет, международный! – возразили остальные.

– Скажите мне, отцы, какого хрена он женился? Не женился бы, рассматривали бы мы брачные партии с первыми лицами Голливуда. На хрена такая комсомольская путевка в коммунистический Рай!

– А это ты виноват! – Ден наконец поднялся с пола, чтобы доползти в туалет. – Ты не усмотрел, не проконтролировал, как директор группы, между прочим!

– Лично я ничего не понял, – честно признался Ден, – он че, открыл утром дверь в гостинице, а там Анька, объясни мне, дураку, толком…

– Это потому, что оба вы, старые козлы, пьете с утра коньяк, а с утра полагается пить шампанское! – Боб мучил серебряную проволочку на горлышке бутылки, пытаясь ее открутить, но на деле получалось – закручивал в обратную сторону.

– Это ты пьешь с утра! А мы пьем с вечера, раз мы еще не ложились, то для нас сегодня еще вчера!

– Вы так и не въехали в тему, орлы! Я вчера видел Эн, она опоздала на концерт, но успела к тому моменту, когда Ив садился с Наташкой в белый лимузин и куку!

– Ну и че, парню что, после такого успеха и оттянуться нельзя! – возмутился Крок. – Должно же быть у нее хоть какое-то сострадание к герою. Нас, между прочим, вообще могли бы вначале на части порвать, если бы Ив не изменил программу экспромтом!

– Он чего, должен был у Эн разрешения спросить! Не разрешишь ли ты мне, детка, проводить до двери мою американскую мечту? – поддержал его Ден. – А если не разрешишь, то я навсегда к твоей юбке приклеюсь! И хорошо, что она опоздала, может, поймет, что Ванька не для нее…

– Я вообще не понял, мужики, а откуда она изначально нарисовалась, и где они обвенчались, почему без нас?.. – запоздало проявил бдительность Боб.