— Подождите, пока не услышите это.

Мак-Куэйд мрачно сказал:

— Мы перед лицом кризиса. Давайте работать вместе и не поминать старое.

Он сделал знак Обергфоллу, который кивнул и пошел зашторивать окна.

Мак-Куэйд взял один листок, пошел к двери и щелкнул выключателем. Потом немного приоткрыл дверь, чтобы из коридора просачивалось немножко света.

Обергфолл включил проектор. Держа бумагу в полоске света, Мак-Куэйд смотрел на экран, где появилась дрожащая неясная картинка.

Станислав, расхаживающий перед скамейкой в парке. На ней сидят какие-то люди и смотрят на него.

Мак-Куэйд прочел:

— Станислав говорит: «Мы должны действовать. Брэмсон встречался с нашим арабом. У нас хватит людей, чтобы уничтожить… Все готово… Пластиковых бомб достаточно, чтобы выполнить задачу».

Келли: «Пострадают и полицейские».

Станислав: «Это неизбежно. Все мы знали, на что идем. Манелли придется убрать».

Мэлоун впился глазами в экран, пытаясь читать по губам.

Олдридж Брэкстон вскочил.

— Брэкстон говорит: «Вы все сошли с ума. Мы с сестрой не будем в этом участвовать. Это сумасшествие. Мы не пойдем с вами».

Станислав стоял к камере спиной. Кулак занесен над головой Брэкстона. Брэмсон, вскочив, толкает Брэкстона обратно на скамейку. Камера дает крупным планом дрожащие ноги Олдриджа Брэкстона.

Мак-Куэйд продолжал:

— Келли говорит: «Я согласен».

Теперь Брэмсон: «Я сделаю это».

Станислав: «После выполнения задания мы вернемся к повседневной работе, как будто ничего не случилось».

Они по очереди покидают парк. Пленка крутится быстрее, мелькают белые пятна, светящиеся точки в углу экрана.

Появился идущий через парк Занглин. Подходит к Станиславу. Оба шагают прочь от реки. Камера ловит движение губ.

Мак-Куэйд продолжал:

— Занглин говорит: «Настройщик роялей хочет нас увидеть».

Станислав: «Когда?»

Занглин: «Прямо сейчас. И мы должны быть уверены, что не приведем за собой „хвост“».

Они покидают парк. Опять светящиеся точки. И вот уже Станислав и Занглин идут через небольшой сквер в Тюдор-Сити. После короткого разговора с человеком в шоферской фуражке они входят в ресторан. Мак-Куэйд, захлопнув коленом дверь, включает свет. Подходит к магнитофону. Встречается глазами с Мэлоуном и качает головой, как бы говоря: и как только вас угораздило в это впутаться?

Он включает магнитофон. Щелчок, потом голос Брэкстон:

— Алло?

— Это я. — В голосе слышна паника. — Они все спятили!

— Как и ты. Зачем звонишь мне?

— Я должен с тобой поговорить. Они психи.

— Олдридж, успокойся и скажи, что произошло.

— Они собираются взорвать бомбы по всему городу, потом в окрестностях. Сначала взорвут еврейский склад в Куинсе. И они думают, что мы пойдем с ними!

— Я ухожу с работы через пять минут. Приезжай сейчас ко мне домой, поговорим. Надо найти выход.

— Хорошо. Ты помнишь того полицейского, которого Станислав хотел подставить?

— Манелли. Да, я его помню. И помню, что ты в тот вечер был великолепен.

Олдридж, игнорируя ее замечание, торопливо продолжал:

— Они хотят его убрать. После убийства того полицейского на мосту он сложил два и два и обо всем догадался. Сказал, что пойдет к городскому прокурору.

— Что они собираются делать?

— Не знаю, и мне наплевать. Манелли не наша забота. Сейчас надо позаботиться о себе.

— Брат, дорогой, но такая жизнь чертовски возбуждает!

Щелчок. Обергфолл раздвинул шторы. Мэлоун стоял, сжав кулаки.

— Кто мне расскажет, как ваш отдел оказался вовлеченным в это?

Андерман беспомощно посмотрел на Мак-Куэйда.

— Скажите ему.

Мак-Куэйд принялся расхаживать вокруг стола. Потом заговорил:,

— Это началось несколько лет назад, когда был похищен нефтяной магнат в Латинской Америке. За него потребовали многомиллионный выкуп. Потом третьего апреля ФАЛН взорвало здание «Мобил-ойл» в Нью-Йорке. Один человек убит, несколько ранено. После того случая на нас начинают давить компании, правления которых находятся в Нью-Йорке. Дело принимает скверный оборот, когда Мурхауз создает так называемый «гражданский комитет» по проверке мер безопасности, которые предлагают компаниям агентства, имеющие лицензии. Потом он послал предложения в Вашингтон, что еще больше осложнило обстановку. Теперь каждый начал искать террориста под кроватью. Прежде у нас не было разведданных на арабов, ни на плохих, ни на хороших. Тотчас стали говорить, что в Нью-Йорк без труда может въехать любой желающий, как в Париж. Или в проклятый Алжир, или еще куда-нибудь. Агентство предложило нам проводить негласный отбор.

Тут Мак-Куэйд взглянул на Андермана.

— Я им ответил, что у нас не хватит полицейских, чтобы играть в Лоуренса Аравийского [11]. Тогда нам предложили связаться с людьми, имеющими большие возможности в этой области. Таким образом мы стали сотрудничать с Андерманом и его людьми. До той поры я и не подозревал, сколько агентов Моссад обосновалось в Нью-Йорке, не говоря уж о других городах и округах.

Андерман сердито перебил его:

— У нас не больше агентов, чем у других первоклассных разведок дружественных нам стран. Вам надо беспокоиться о вражеских разведках. Когда-нибудь интересовались кубинской миссией? Почему такой маленький остров разместил свое представительство в таком огромном здании? Думаете, они хранят там мешки из-под сахара?

Мак-Куэйд и бровью не повел, будто Андермана вовсе не было в комнате.

— Мы поверили ЦРУ, обещавшему, что израильская разведка сумеет внедрить своих людей в арабские формирования в городе. Дело в том, что как только мы «прыгнули в постель» к Андерману, они тут же подняли вопрос о хранении оружия на нашей территории в качестве платы за услуги.

Мак-Куэйд повернулся, заискивающе посмотрев на Мэлоуна.

— Послушайте, лейтенант, все начиналось с малого. Мы согласились расширить охранные возможности управления. А со временем… Но вы знаете, что бывает, когда слоны предаются страсти: шум, земля дрожит все сильнее, грохот все громче. Комиссар приказал создать антитеррористическую группу. Я согласился, а разве можно было поступить иначе? Эта группа, или отряд, должна была быть небольшой и способной обезвредить террористов до того, как они нанесут удар. Члены отряда получили разрешение действовать иногда за рамками закона. Но Занглин мог ввести отряд в действие только с разрешения полицейского комиссара. Все шло прекрасно, пока отряд не разросся как снежный ком и в него не стали попадать типы вроде Брэкстонов, которые играли там не последнюю роль.

Андерман вскочил, лицо его пылало от гнева.

— Брэкстонов привели ваши люди! Прошу не забывать этого. Ливийцы использовали их в небольших операциях, иногда для шантажа, но Брэкстоны были мелкой сошкой. Мы хотели избавиться от них, но Занглин не дал. Это казалось бессмысленным, у них не было никаких связей. Занглин хотел иметь своих людей, он не доверял нашим. Ваш шеф не сказал вам, что у нас был согласован вопрос о психологической проверке членов отряда. Мы привыкли работать с профессионалами, а не с «мешугэнами» [12], вроде Станислава и его приятелей.

Начальник оперативного отряда Мак-Куэйд достал безукоризненно чистый платок, снял очки и стал задумчиво полировать стекла.

— Занглин. Черт бы его побрал. Он пользовался моим полным доверием, пока вы не подняли волну, Мэлоун. Мы тогда просмотрели ваше досье, и стало понятно, что вы прекрасный полицейский. Настоящий командир. И после того как мне не удалось вас купить… — Он горько улыбнулся Мэлоуну, нацепил очки и достал из ящика стола лист бумаги. — Я позвонил Джеку Брину, заместителю Занглина. Мне показалось, что он ждал моего звонка. Вы знаете, что на нашей работе нельзя не доверять друг другу. Все на этом держится. Особенно когда мы пускаемся в такие безумные авантюры. Я приказал Джеку доложить обстановку, и, когда он рассказал, мне стало страшно. Видите ли, Андерман прав. Трое полицейских, заправлявших отрядом, даже не числились в нем. Джек сказал, что они не прошли психологического отбора. Но проклятый Занглин продолжал держать их в отряде. Он говорил Джеку, что их будут использовать только как инструкторов. Кроме того, проверка показала, что они — законченные убийцы. — Он покачал головой, как бы не веря своим словам. — Ну что ж, по крайней мере, в этом Занглин не ошибался.