— Похоже, она все время работала на Андермана, — продолжал Шофер. — В любом случае Андреа стала помехой.

— Думаешь, ей что-то известно? — спросил Марку.

— Возможно. Работая в «Интермедии» и выполняя наши мелкие поручения, она могла из кусочков сложить целое. Ничего нельзя оставлять на волю случая. Вы должны провести с ней обстоятельную беседу.

— А потом? — спросил Марку.

Такси затормозило перед Бруклинской публичной библиотекой.

— Мы полагаем, она должна умолкнуть навсегда.

Ахмад Марку вручил шоферу долларовую бумажку.

— Сдачу оставь себе.

— Спасибо, спортсмен. На той стороне улицы — станция метро. Я бы отвез вас обратно в Манхэттен, но времени нет. Дела.

— Понятно. — Язиджи открыл дверцу.

Таксист смотрел им вслед, пока они шли через дорогу к метро. Внезапно заговорила рация под приборной панелью.

— ОСН [5]-7, где вы сейчас? Прием.

Шофер снял микрофон с рычага. Посмотрев на здание Бруклинской библиотеки, решил не упоминать его. Очень уж неподходящее место.

— ОСН-7 — Центральной. Нахожусь на углу Христофора и Девятой. Прием.

— ОСН-7, свяжитесь с руководством. Прием.

— ОСН-7. Вас понял.

Повесив микрофон на место, таксист поехал искать телефон-автомат. Ему надо было позвонить своему начальству в полицию.

Когда Мэлоун и Джонсон вернулись на работу, они обнаружили там Хайнемана, печатавшего «пятерки», и Дэвиса, с трудом отбивающегося от разъяренной матроны, требовавшей, чтобы ее квартиру проверили на отпечатки пальцев. В конце концов, у нее или нет утащили телевизор и пару серег?

Мэлоун подошел к Дэвису.

— Парни, я же велел вам идти домой спать.

Дэвис протестующе поднял руку.

— Мы решили дождаться вашего приезда, вдруг понадобимся. Не волнуйтесь, все нормально. Мы не подадим рапорт о сверхурочных. Закончим с этим делом, дадите нам отгулы, тогда и отдохнем как следует.

Мэлоун прошел в кабинет, просмотрел шестидесятую форму, потом взглянул на О'Брайена, который ждал его, обмякнув на стуле. О'Брайен доложил, что женщина, за которой вели слежку от «Интермедии» до квартиры Брэкстона, опознана как Андреа Сент-Джеймс. Она проститутка, работает в «Интермедии». О'Брайен добавил, что проследил за нею до миквы, и пересказал ее разговор в ресторане с неизвестным мужчиной. Из ресторана они довели ее до дому.

— Опиши человека, с которым она встречалась в ресторане.

О'Брайен открыл блокнот и прочитал приметы.

— Андерман, — сказал Мэлоун, подходя к доске. Написал на ней «Сент-Джеймс» и сдул мел с рук. Он подумал, что, должно быть, эта самая Андреа и звонила на работу Саре Айзингер.

Мэлоун неохотно позвонил Джо Манелли и сообщил последние новости. Манелли пообещал помочь. Разговор получился холодным и официальным. Тем временем кабинет Мэлоуна наполнился детективами.

— Что теперь? — спросил Хайнеман.

Мэлоун посмотрел на их усталые лица.

— Идите по домам. Утро вечера мудренее.

О'Шонесси, глядя в расписание, произвел в уме некоторые подсчеты.

— Я мог бы встретиться с ней да еще успеть на поезд в восемь сорок две на Хиксвилл. Останется время на свидание с Пеной.

— А твои супружеские обеты? Они для тебя что-нибудь значат? — ехидно спросил Дэвис.

— Я возложил их на себя пятнадцать лет назад, и они истекли за сроком давности.

Мэлоун поднял телефонную трубку и, придерживая ее подбородком, набрал номер, свободной рукой делая пометки на листке бумаги.

— Инспектор, говорит Дэн Мэлоун. У меня появилось настроение сходить пообедать. Не хотите ли присоединиться?

«У Джино» — замечательный ресторанчик в сердце Маленькой Италии, замечательный тем, что там мало посетителей. Пол посыпан опилками. Старинные столы и стулья с резными спинками в беспорядке громоздились у стойки бара и в обеденном зале. Рядом с дубовой стойкой висела большая картина, писанная маслом. На ней был изображен Джино в окружении пожилых итальянских гуляк.

— Дэнни, как дела? — приветствовал хозяин входившего в ресторан Мэлоуна.

Лысая голова Джино, как всегда, сияла. Живот вырос просто до угрожающих размеров. Мэлоун представил своего спутника. Джино передвинул сигару «Де Нобили» из одного уголка рта в другой.

— Рад познакомиться, инспектор. Приятно слышать, что твой земляк сделал карьеру в управлении.

— Мы хотели бы занять голубой кабинет. — Мэлоун улыбнулся.

— Пожалуйста. Следуйте за мной, сэр.

Джино повел их в обеденный зал, квадратную комнату с маленьким балконом по всему периметру. Несколько завсегдатаев из соседнего района приветствовали их, узнав Мэлоуна, и снова уткнулись в свои тарелки со спагетти. Джино подвел их к столику, стоявшему у лесенки, ведущей на балкон.

— Одну минуту, сэр, сейчас я накрою ваш столик, — с этими словами Джино вытряхнул пепельницу прямо на пол. Сорвав со стола скатерть, стряхнул и постелил обратной стороной.

Замбрано повернулся к Мэлоуну.

— Шикарное местечко, — прошептал он.

— Я никогда не мелочусь, — ответил тот.

Они заказали выпивку, после чего Мэлоун попросил принести дежурное блюдо дня.

Когда принесли напитки, Замбрано поднял бокал.

— Ваше здоровье, приятель.

Они чокнулись.

Джино принес тарелку ракушек, блюдо макаронных рожков, плошку моллюсков в белом соусе и огромную порцию салата.

— Приятного аппетита, — сказал он, расставил еду и удалился в бар.

Тут же вернулся с бутылкой кьянти и парой простых стаканов.

— Хрусталь побили в моечной машине. — Он подал каждому стакан. Изогнувшись, достал из стенного шкафчика итальянский хлеб.

Замбрано отломил горбушку, обмакнул ее в вино.

— Что с делом Айзингер? — спросил он, жуя хлеб.

— Не хватает людей, чтобы вести слежку за судоходной компанией и «Интермедией» одновременно. — Мэлоун сделал глоток, наблюдая за реакцией инспектора. Следующий ход был за Замбрано.

Инспектор подцеплял на вилку макароны.

— А если бы хватало? — Он отправил в рот макароны.

Разрешение получено. Мэлоун мог продолжать.

— Следил бы. За Андерманом, Брэкстонами, Андреа Сент-Джеймс, — ответил он, тоже принимаясь за еду.

— Что еще? — спросил Замбрано.

— Прослушивание всех необходимых телефонов.

— Это очень дорогостоящая операция. — Замбрано потянулся за салатом. — И мне было бы трудно отстоять ее из-за одного незначительного убийства, о котором публика уже начала забывать. На дворе июнь, на нас висит семьсот восемьдесят три убийства. Одним больше, кого это волнует.

— Я нутром чую, что это серьезное дело.

Замбрано отпил вина.

— В чем это выражается?

— Кое-какие мелочи, — ответил Мэлоун, передвигая ложкой макароны в тарелке. — Например, в ее телефонной книжке найдено два номера ЦРУ, но оказывается, что там никогда не слышали об убитой. Далее, некий сотрудник разведотдела предложил мне забыть о деле Айзингер. И еще мне угрожают по телефону, причем это делает явно кто-то из наших. Поэтому мне кажется, что в этом деле замешаны важные фигуры.

— Может быть, расскажешь подробнее об этих звонках?

— Пока нет. Но как только что-нибудь прояснится, вам первому расскажу.

Замбрано допил вино и посмотрел на лейтенанта.

— Из сказанного тобой следует, что ты можешь запросить у суда особые полномочия.

Мэлоун подложил себе рожков.

— Мы можем воспользоваться и незаконными средствами. — Он поднял стакан.

— Ты серьезно? В наше-то время? Да у тебя одно место пустят на колбасу, и мое тоже, если засекут.

После этих слов наступило молчание. Оба с аппетитом ели. Мэлоун знал правило: сначала еда, потом разговор; этот ритуал придумали умные люди, и оба они относились к нему с уважением.

Откинувшись назад, Замбрано схватил себя за жирное брюхо, нависавшее над ремнем, и потряс.

— Я, наверное, прибавил фунтов пять. — Он потянулся за вином. — Могу дать тебе несколько ребят на неделю, — сказал Замбрано, наполняя стакан.