Зазвонил телефон.

— Алло, детектив-инспектор Барроуз слушает.

— Привет, Кэйт.

Сердце Кэйт екнуло: это был Патрик Келли.

— Ну что, встречаемся вечером, как договорились?

— Конечно. Не знаю только, когда выберусь отсюда. Позвоню, прежде чем выехать. У нас тут полный аврал…

— Пока ничего конкретного? — осведомился Келли с подчеркнутым безразличием.

— Ничего.

— Ну ладно, тогда — до скорого.

— Пока. — Положив трубку, Кэйт улыбнулась. Влюбилась, совсем как девчонка, а ведь пора бы стать взрослой! Она служит в полиции, а он…

А что, собственно, он?

Отличный мужик — вот что! В конце концов, за стенами этого участка оба вольны распоряжаться собой как хотят!

Она опять стала листать материалы в одной из папок. Она непременно найдет убийцу! Не зря же ей платят жалованье!

Чарли Миллер вернулся с работы в четверть седьмого и сразу почувствовал себя словно в дурдоме. К этому времени все дети собрались и, как это обычно бывает в больших семьях, особенно ирландских, с бешеным темпераментом старались перекричать друг друга. Чарли прошел прямо в крохотную комнату, которую они делили с Терри, и поставил кассету с «Файн янг каннибалс». [20]Он уже почти разделся, когда в комнату вошел его брат с газетой в руках.

— Ну что, Тел, порядок?

— Да нет, Чарли, не совсем, — мотнул головой Терри, присаживаясь на кровать.

Чарли нахмурился. Какой-то Терри кислый. Так и не сняв рубахи, он подсел к брату.

— В чем дело? Что-нибудь стряслось? — Разница в возрасте между ними была всего год, но Чарли относился к Терри почти как к ребенку.

— Знаешь, кто та пташка, что пропала? Ну эта, Луиза Батлер. Взгляни-ка!

Терри раскрыл газету и ткнул пальцем в фотографию на первой полосе, внимательно следя за выражением лица Чарли.

— Да эту девицу мы видели в новогоднюю ночь. Еще с ней был какой-то псих в маске!

— Надо сообщить об этом в полицию.

Чарли замотал головой:

— Ну уж нет! К легавым и близко не подойду! И тебя не пущу!

— Но послушай, Чарли…

Чарли стащил наконец рубаху и зашвырнул в угол на кучу одежды.

— Никаких «но», Тел!.. Кончай с этим!

И Терри понял, что надо смириться. Чарли не терпел возражений.

Стиснув зубы, Терри подумал: а может, пташка жива, только ее не могут найти?

Чарли, взглянув на брата, вздохнул: у Терри слишком мягкое сердце. Сняв джинсы, он тоже кинул их в угол. Потом посмотрел брату в глаза.

— Послушай, Тел, мне, право, жаль и эту пташку, и всех остальных. Сейчас вся полиция стоит на ушах, ищет этого мудака Потрошителя. Но я не хочу, чтобы наши физиономии красовались в газете. Усек?

Терри кивнул.

— Так что покончим с этим, и баста. Схватить его мы все равно не могли. О чем же, черт побери, сообщать в полицию?!

Чарли взял флакон с дезодорантом, шампунь и отправился в ванную. Терри в полной растерянности остался сидеть на постели. «Файн янг каннибалс» пели «Джони, мы тебя любим, вернись же домой, ну пожалуйста, вернись!», и столько было в этой песне чувства, что слезы наворачивались на глаза. Хоть бы Луиза Батлер вернулась домой живая, и можно было больше не думать о ней!

Вырубив магнитофон, Терри бросился на постель и закинул руки за голову.

Они тогда едва не наехали на нее. Но уж лучше попасть под машину, чем в руки «Потрошителя из Грэнтли», как об этом пишут газеты. По крайней мере моментальная смерть без мучений!

Илэйн и Джордж смотрели телевизионную программу «Юго-Восток в шесть часов вечера», когда диктор вдруг стал рассказывать об исчезновении Луизы Батлер.

— О, Джордж, какой ужас! — воскликнула Илэйн, бросив взгляд на появившуюся на экране фотографию.

Луиза была в школьной форме и выглядела совсем юной в сравнении с девушкой, которую показывали в прошлую субботу.

— Да, дорогая. У нас на работе только и разговоров что об этом.

— И у нас тоже. Ее мать — постоянная покупательница нашего супермаркета. Представляешь ее состояние? Просто кошмар! Это уже третье убийство, верно? Газета «Сан» пишет, что у другой девушки — забыла ее имя — отец крупный лондонский гангстер.

— Мэнди Келли.

— Ну да, Мэнди Келли. Подумать только, ты запомнил имя!

Сердце у Джорджа сжалось от страха.

— А… просто застряло в голове, и все.

Почему она так странно на него посмотрела?

— Дорогая, хочешь чего-нибудь выпить?

Илэйн не успела ответить: в дверь забарабанили.

— Господи помилуй, кто бы это мог быть? — вскрикнула Илэйн.

В их квартале не принято было громко стучать. Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее. Она помчалась открывать.

Джордж остался сидеть на месте. Он все еще не мог оправиться от страха. А когда вместе с Илэйн в гостиную вошли двое мужчин, запаниковал.

— Джордж, детектив-сержант Уиллис и полицейский констебль Хэммингс хотят поговорить с тобой. — Голос ее дрогнул. — Не желаете ли, джентльмены, по чашечке чая или кофе?

— Что ж, мадам, чайку бы неплохо, — улыбнулся Уиллис.

Джордж оцепенел в своем кресле.

Значит, они все пронюхали! И пришли за ним!

— Присаживайтесь, пожалуйста. А ты, Джордж, надеюсь, тоже не откажешься от свежезаваренного чая?

Джордж машинально мотнул головой, отметив про себя, что Илэйн вышла из гостиной, и, стараясь успокоить дыхание, впился глазами в сидевших на диване мужчин.

— Прошу прощения за беспокойство, сэр, но мы опрашиваем всех владельцев автомашин темного цвета типа «фургон», проживающих в Грэнтли. Только таким способом мы можем исключить человека из списка подозреваемых.

«Исключить! Исключить! Исключить! Так, значит, они ничего не знают! Конечно же они ничего на знают!» И Джордж улыбнулся.

Задержавшаяся было в дверях Илэйн тоже вздохнула с облегчением. Но когда наливала в электрический чайник воду на кухне, сердце ее бешено колотилось.

И как только она могла заподозрить Джорджа? Никогда бы он не совершил ничего подобного! Все-таки она несправедлива к нему!

Появление в доме двоих полицейских ее потрясло. На память сразу пришла та страшная история. Уж не собираются ли они снова вытащить ее на свет Божий? Вряд ли. Это так давно было!

Она села к столу и стала заваривать чай.

Нет, Джордж не способен на такое. Ни сейчас, ни даже через миллион лет!

Уиллис и Хэммингс тем временем расспрашивали Джорджа о том, где он находился в те ночи, когда двух женщин нашли убитыми, а одна исчезла.

— Я схватил простуду и лежал в постели. Жена может подтвердить, господа офицеры.

— Да, конечно.

— Если хоть один из вас полицейский, он должен быть — в форме, не так ли?

Уиллис улыбнулся:

— При расследовании случаев подобного рода мы, сэр, стараемся не привлекать к себе внимания и надеваем штатское, чтобы на тех, кто подлежит исключению из списка подозреваемых, не бросали косых взглядов соседи и прочие лица.

— Весьма предусмотрительно!

Вошла Илэйн, неся поднос с чаем. Чувствуя себя очень неловко из-за чрезмерной полноты, она с громким стуком поставила поднос на кофейный столик.

Уиллис украдкой за ней наблюдал: женщина очень нервничала! Она разлила чай по чашкам и опустилась на стул в полном изнеможении, будто бежала в Большом лондонском марафоне.

— Скажите, мадам, — обратился к ней Уиллис, — насколько я понимаю, второго декабря тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, в субботу вечером, ваш муж находился дома, вместе с вами, верно?

Илэйн кивнула:

— Да, он выходит по вечерам крайне редко.

— Понятно. Ну а в субботу двадцать третьего декабря он находился дома?

— Да.

— А в новогоднюю ночь вы тоже были дома вместе?

— Да. Впрочем, нет. Он лежал в постели больной, а я ходила на вечеринку к подруге. Он просто не мог выйти из дому, так плохо себя чувствовал.

Илэйн понимала, что болтает что-то невразумительное.