— Разве не ты клялся достать его хоть из-под земли?!

— И ты способна осуждать меня за это? Скажи, способна, да? А если б такое случилось с твоей Лиззи?! И вообще, Кэйт, оставим это! У меня множество деловых связей и в Америке, и в Европе. А ты примчалась сюда из-за какого-то проклятого телефонного звонка и наезжаешь на меня, как полиция на протестантов, когда читает им закон о беспорядках!

— Знаешь, ты такой же, как Дэн. Считаешь нападение лучшим видом обороны. Ну что ж, Пэт, если с Джорджем Маркхэмом что-то случится, я обращусь к прессе! Это я тебе обещаю! И подниму шум на весь мир!

Он с печальным видом покачал головой:

— Не понимаю, Кэйт, о чем ты! — Его мягкий тон никак не вязался с жестким выражением глаз.

— Ты отвратителен мне, понимаешь?! И что только я в тебе нашла?! Может, пожалела тебя, когда с Мэнди случилось несчастье! Но сейчас при одной мысли о том, что ты ко мне прикасался, я испытываю отвращение!

Кэйт говорила сквозь зубы, и ее лихорадочная горячность буквально сразила Патрика.

— Я думаю, Кэйт, тебе лучше уйти! А то мы такого наговорим друг другу, что потом пожалеем!

— Не беспокойся, я ухожу! От одного твоего вида меня тошнит! Но помни, Пэт, я не собираюсь молчать, если узнаю, что Маркхэм мертв! Так и передай Флауэрсу, и всем остальным! Я дойду до комиссии по расследованию и до Верховного суда. А понадобится — и до чертовой королевы!

На столе резко зазвонил телефон. Какую-то секунду Патрик смотрел на него, потом снял трубку и услышал на другом конце провода голос О’Грэнди.

— Подожди, пожалуйста! — Патрик прикрыл трубку рукой и посмотрел в глаза Кэйт. — Полагаю, тебе лучше убраться, пока я не вышвырнул тебя вон!

Кэйт смерила его взглядом и, хлопнув дверью, вышла из комнаты.

— Прошу прощения, — продолжил телефонный разговор Патрик. — Что там, каков счет?

Он смотрел из окна, как Кэйт уезжает, и ему казалось, что она увозит с собой какую-то очень важную часть его жизни.

— Подожди до утра. Я тебе сообщу, как только все будет сделано.

— А сегодня нельзя?

— Нельзя, Пэт! Потерпи до завтра! И не тревожься! Работает профессионал, который должен все подготовить. За это ты и платишь!

— Ладно, потерплю до завтра!

Он положил трубку. Вошел Уилли с кофейным подносом.

— Завтра, Уилли, с подонком будет покончено.

Уилли кивнул и налил Патрику кофе, добавив в чашку изрядную порцию бренди. Потом, вздохнув, произнес:

— Насколько я могу понять, ты больше не увидишь Кэйт?

Когда Кэйт вернулась, в доме было тихо. Даже слишком тихо! Она прошла на кухню, заварила себе чай и, как была, не снимая куртки, стала его пить. В голове из-за событий последних часов царил хаос. Все вдруг пошло под откос!

С Патриком она порвала, неизвестно, что будет с работой, все, во что она верила, грубо растоптано! Положив руки на стол, Кэйт расплакалась.

Значит, прошлую ночь она провела с убийцей! — Не все ли равно — убить самому или заплатить за убийство. Патрик решил отомстить за дочь единственным известным ему способом. Для него не существует полутонов — только белое и черное! «Ты разрушил мое — я разрушу твое!»

Но мировоззрение Келли шло вразрез с ее профессиональной этикой и представлениями о добре и зле. Патрик Келли все еще живет по старым законам: око за око, зуб за зуб! Но так не может быть вечно. Не должно быть. Иначе все, чему она учила собственную дочь, все, ради чего жила и работала, пойдет насмарку.

И все-таки душу терзало сомнение: а вдруг Келли прав?! Как поступила бы она на его месте? Неужели смирилась бы с тем, что убийца жив, хоть и в тюрьме, а дочь погибла? Кэйт где-то читала, что на похоронах матери Миры Хиндли какая-то женщина всячески поносила усопшую. Как потом выяснилось, дочь этой женщины в свое время стала жертвой Миры Хиндли.

Кэйт сама мать и способна понять всю силу ненависти Патрика к убийце его дочери.

Но убийство за убийство?!

Она слизнула скопившиеся в уголках рта слезинки.

Флауэрс, конечно, не преминул воспользоваться ее связью с Патриком Келли и отстранил ее от расследования. Плевать ему на все ее вопли о комиссии и о Верховном суде. Она понимает, что проиграла. Можно, конечно, обратиться к газетчикам. Они пошумят несколько дней, и все! При этом Патрик будет выглядеть настоящим героем, мстителем, пострадавшим из-за отвергнутой любовницы. Кто же осудит его?

И Келли, и Флауэрс, и Кэйтлин — все они отлично использовали ее по мере надобности. Но самое ужасное, что Патрик ей по-прежнему дорог. И с этим ничего не поделаешь!

Эдит испытывала какую-то смутную тревогу. Странная реакция Джорджа на Натали не давала ей покоя. Но что она вообразила! Джордж близкий ей человек и должен относиться к ее дочери, как к своей собственной!

Эдит передернула плечами. Он, видимо, устал, вот и все! Перелет, радостное волнение перед встречей — все это не прошло бесследно.

Во время ленча Джордж уже выглядел спокойнее. Но почему он не сводит глаз с Натали? Она с трудом оторвала взгляд от брата и стала прислушиваться к тому, что говорил Джосс.

Скорее всего, думала Эдит, Джорджа неприятно поразило сходство Натали с Нэнси. Ей и самой долгие годы было нелегко отделаться от неприязни, которую сейчас испытал Джордж, и она способна была его понять. Но ведь Натали, не считая внешности, являла собой полную противоположность их матери. Рассудительная и добрая, она имела много друзей, настоящих друзей, готовых доказать ей свою преданность. В общем, она была прелестным созданием и, по ее собственному признанию, все еще сохраняла девственность.

Нет, пороки бабушки Натали не унаследовала и вела жизнь чистую и честную. За нее не приходилось тревожиться!

Натали между тем, ничего не подозревая, внимательно слушала рассказ отца, очередную историю о гольфе, длинную и нудную. Натали была прекрасной дочерью, всегда к месту смеялась, и за одно это Джосс ее обожал. А вот Джордж и Эдит не скрывали скуки. И Джосс закруглился, сосредоточившись на бифштексе.

Не замечая, что Эдит наблюдает за ним, Джордж по-прежнему не сводил глаз с Натали.

Каждым движением, каждым жестом Натали напоминала Нэнси, даже манерой откидывать волосы со лба. Плечи, видневшиеся из легкого открытого платья, тоже были как у бабушки, слишком хрупкие в сравнении с пышной грудью.

Джордж с такой яростью принялся за бифштекс, что нож заскрежетал по тарелке, заставив всех вздрогнуть.

— Как долго вы намерены пробыть у нас, дядя Джордж? — спросил Джосс-младший, не потому, что его это интересовало, а просто из вежливости.

— Думаю, пару недель. Если мне тут понравится, я, может быть, продам дом и перееду сюда: в Англии меня уже ничто не держит.

Сердце Эдит защемило от жалости. Бедняга! Неудивительно, что он держится как-то странно! Нелегко пережить уход жены.

— Джордж, живи здесь, сколько захочешь, пока не подыщем жилье, мы только будем рады.

Джордж благодарно улыбнулся Эдит, а Джосс-старший стал усиленно жевать бифштекс…

Брат Эдит вызывал в нем смутное беспокойство: уж чересчур он кроткий и мягкий! Джосс перевел взгляд на сына, и кусок застрял в горле. Он никак не мог понять, в кого пошел его парень. Теперь он точно знает в кого! Потому он и не любил Джосса по-настоящему, хотя он и был единственным сыном: что-то в нем внушало тревогу. Как и в Джордже Маркхэме. Но у Эдит никого нет ближе брата, и его долг оказать ему гостеприимство.

Странные какие-то родичи у Эдит. Все до единого! У мамаши давно крыша поехала, а дети ну точь-в-точь перепуганные мыши. Старший сын, Джозеф, больше похож на любовника матери, чем на сына. Из отдельных замечаний и намеков Эдит за все эти годы Джосс понял, что росли они в ужасной обстановке. Сам он хорошо помнил, как пришел к Нэнси Маркхэм и объявил о своем намерении жениться на Эдит. С какой же злобой она стала рассказывать ему о незаконнорожденном ребенке, произведенном на свет ее дочерью! Это потрясло Джосса до глубины души!