Герт аккуратно сложила блузку и переступила через юбку. Лэнг видел это представление каждый вечер, и каждый раз оно всецело занимало его внимание.

— Просто ужасно, когда ты так смотришь. Я чувствую себя гамбургером перед Грампсом, пускающим на него слюни.

— Слюни у меня перестали течь еще на прошлой неделе. Кроме того, если бы ты не хотела, чтобы я разглядывал тебя, то ушла бы в ванную.

— А кто говорит, что я не хочу, чтобы ты меня рассматривал?..

— Спишь? — спросила Лэнга Герт, когда он уже начал засыпать.

— Еще нет.

— Ты и правда думаешь, что мы столкнулись с какой-то организацией? «Die Spinne» или что-то в этом роде?

— С чем мы столкнулись?.. Возможно. Никому, даже старикам, не хочется идти в тюрьму или, скажем, быть высланными из страны. И можно смело держать пари — среди нацистов, хоть старых, хоть чуть помоложе, найдутся по-настоящему богатые люди, способные нанимать убийц целыми толпами.

От этой мысли на душе легче нисколько не становилось.

К завтраку в номер подали булочки, желе, сыр и тонко нарезанную колбасу. Вместе с едой на подносе лежал и свежий номер «Франкфуртер альгемайне цайтунг». Лэнг стал наливать кофе, а Герт взяла газету и ахнула:

— Mein Gott!

Лэнг облился горячим кофе, но даже не заметил этого, уставившись на первую полосу, где красовались его портрет и крупная надпись: «Убежавший из аэропорта преступник опознан как американский адвокат и бизнесмен».

Герт крутила головой, как будто опасалась, что кто-то может даже сейчас наблюдать за ними.

— Откуда они взяли фотографию?

— Чертовщина! — Лэнг спрыгнул с кровати и принялся вытирать салфеткой колени, облитые горячим кофе. Потом взял газету и уставился на фотографию с хорошо различимым «зерном». — Может быть, пересняли с записи камеры слежения?

— Вряд ли, если, конечно, у тебя нет привычки, улыбаясь, позировать перед телекамерами, — отозвалась Герт. — Да ты здесь и выглядишь гораздо моложе.

— Да не омрачит ревность твой суд, — назидательно произнес Лэнг, не отрывая глаз от газеты. — Я готов поклясться, что эта фотография взята из моего послужного досье Управления.

Герт, не слезая с кровати, поднялась на колени и заглянула ему через плечо.

— Вполне возможно. Помнишь, кое-кто сумел заломать…

— Взломать.

— Взломать базу Управления и добыть твою фотографию. Всего год назад, в Лондоне.

— Откуда франкфуртские полицейские могли узнать, что в Управлении есть мой снимок?

Герт задумалась лишь на мгновение.

— А тот полицейский детектив из Атланты, чернокожий… Он тебя очень сильно не любит.

— Морз? Он любит меня, как родного брата. Просто прикидывается, чтобы было интереснее.

Она покачала головой.

— Ты можешь хоть немного побыть серьезным? По этой фотографии тебя легко узнать. Морзу известно, что ты работал в Управлении?

— Он еще в прошлом году выяснил, что я не служил во флоте, как сказал ему вначале.

Герт кивнула.

— Поскольку ты любезно снабдил франкфуртскую полицию своим именем и адресом, ей могло прийти в голову связаться с полицией Атланты.

«И как она умудряется указывать на очевидные факты самым неприятным образом?» — подумал Лэнг, но вслух лишь коротко произнес:

— И что?

— Этот парень, Морз, мог сказать им, что ты работал в Управлении…

— Если он это знал, что маловероятно.

Герт продолжала, будто ее и не перебивали:

— …И франкфуртская полиция могла затребовать твою фотографию, чтобы опубликовать ее в газете для опознания.

Увидев свой портрет на первой полосе известной газеты, Лэнг не на шутку разволновался. После такого вряд ли можно рассчитывать на приятное дневное времяпрепровождение, если только ты не знаменитость или политик, которые только радуются, завидев ожидающую у подъезда съемочную группу программы «60 минут».

— Полагаю, такое в принципе возможно, — нехотя согласился он. — Но ведь ты лучше меня знаешь: Управление не заставишь даже признать, что кто-то на него работал, тем более выдать фотографию из личного досье.

Герт оставалось только кивнуть.

— Да, ты прав, конечно. Тем более непонятно, откуда она взялась у них.

Лэнг поднес газету почти вплотную к глазам.

— Это мог быть и рисунок, если, конечно, у копа хорошая память. Он ведь успел только мельком взглянуть на меня, прежде чем я врезал ему локтем в скулу и смылся. Остается рассчитывать на то, что портрет слишком плох для того, чтобы меня можно было точно опознать. Может быть, после встречи с Блюхером ты попросишь Риверса оказать нам еще одну услугу и заменить фотографию на моем паспорте, прибавить туда усы и что-нибудь еще в этом роде?

— Я? — переспросила Герт, прижав руку к груди. — Почему бы тебе самому не попросить его?

— Так ведь не мою же блузку он вчера пытался прожечь взглядом.

Через час Герт и Лэнг карабкались по извилистой дорожке к возвышавшемуся над городом замку. В начале XVIII века он сгорел от удара молнии, восстановлен не был, и сейчас представлял собой лишь руины, однако прежде, в течение полутысячелетия начиная с XIII века, здесь жили многие поколения королей и курфюрстов из династии Виттельсбахов. И потому в его облике, как в некоем подобии архитектурного шведского стола, громоздились остатки башен, зубчатых стен и контрфорсов, в которых явственно проглядывались самые разные стили: романский, готика, Ренессанс и, естественно, немецкий маньеризм. Внизу раскинулись красные крыши городских домов, столпившихся вокруг собора, как цыплята вокруг курицы.

Пара устроилась на скамейке под дубом, украшавшим двор — с первого взгляда казалось, что и дуб и двор были практически ровесниками, — и принялась рассматривать орду японских туристов, которые под руководством вооруженного зонтиком гида рассматривали и фотографировали все вокруг. Школьники из куда менее организованной группы, весело перекликаясь, карабкались по руинам; несомненно, возможность вырваться лишний раз из школы радовала их куда больше, чем урок истории.

Лэнг посмотрел на часы.

— Десять тридцать. Блюхер опаздывает.

Герт нисколько не беспокоилась.

— Что ты хочешь от старика? Ему не так легко сюда забраться.

Но в одиннадцать даже ссылка на возраст Блюхера не казалась им достаточным оправданием. Герт вынула из сумки «блэкберри» и набрала его домашний номер, но услышала лишь автоответчик.

Лэнг поднялся и отряхнул слегка запылившиеся брюки.

— Оставайся здесь. Если он появится — позвонишь. — Достав бумажник, он вынул оттуда лист бумаги. — Вчера вечером он дал мне свой адрес. Загляну к нему домой.

Профессор жил в районе, застроенном рассчитанными на две семьи двухэтажными домами с черепичными крышами и цветами в горшках на каждом окне. Судя по отсутствию деревьев, постройки здесь возвели недавно. Возле дома, нужного Лэнгу, на дороге, проходившей мимо ухоженной лужайки, стоял старый, но блестевший отполированной краской «Фольксваген»-«жук».

Лэнг припарковал арендованный автомобиль и позвонил в дверь. Раз, потом второй, потом третий и, не дождавшись никакого ответа, резко постучал костяшками пальцев по дубовой двери. Неожиданно она распахнулась.

Лэнг заглянул внутрь и сразу почувствовал неприятный спазм в животе. Вряд ли даже в этом тихом районе у людей было в обычае оставлять незапертыми входные двери в свои дома.

— Герр доктор Блюхер? — негромко крикнул Лэнг, стоя возле двери. — Кто-нибудь есть дома?

Тишина.

Лэнг осторожно толкнул дверь и вошел.

Сразу за дверью оказалась маленькая гостиная с непритязательной мебелью и небольшим пианино. Справа располагался камин, окаймленный панелью из темного дерева. Слева проем без двери соединял гостиную с кухней, она же столовая. Все, что пока что попалось на глаза Лэнгу, выглядело совершенно безлико, стерильно, словно макет квартиры на какой-то выставке. То ли герр доктор здесь почти не бывал, то ли он был близким родственником той леди, которая рекламирует на телевидении чистящие средства «Тай-ди-бол».