— Джордж до сих пор вспоминает об этом.

— Старина Джордж и Эдна Миллер? Очень хорошая пара.

Он ухмыльнулся.

— Женись я на тебе, они бы сразу отказались от моих услуг.

— Такого допустить нельзя.

Он пристально смотрел ей в лицо своими зелеными, как изумруды, глазами.

— Итак, ты согласна, что успех в бизнесе важнее любви?

— Я этого не говорила. Я имела в виду то, что… — Она снова заставила себя прикусить язык. Какой смысл спорить? Он не изменил своих взглядов. — Пусти меня, Камерон.

Он отпустил ее и отступил на шаг. Она дернула плечом, поправляя пальто, знакомым жестом пригладила волосы. Он молча смотрел на нее.

— Мне нужно идти, — заявила Пегги.

Он кивнул.

— Работа закончена, я более чем удовлетворен, чек ты получишь по почте. Сумма включает десять процентов премиальных.

Она удивилась.

— Но я не успела до первого декабря.

— Ты закончила все, как мы договаривались. Не твоя вина, что мне понравилась импортная софа и захотелось наряжать елку.

— Спасибо. — Она не двигалась с места. Может, это их последняя встреча. — Я рада, что ты высоко оценил мой труд.

— Я проведу настоящую рекламную кампанию, демонстрируя, как респектабельно выглядит эта квартира после переделки. Не удивляйся, если получишь несколько новых заказов от тех, кто увидит здесь результаты твоей работы.

— Я надеюсь на это.

Больше говорить было не о чем. Пегги повернулась и направилась к двери. Она уже была в прихожей, когда он позвал ее.

— Пегги?

Сердце подпрыгнуло в груди, она обернулась.

— Да?

— Мой дядя на самом деле счастлив, а тебе, может, покажется странным, но ты напоминаешь мне Клэр.

— Действительно?

— Со мной будет трудно жить.

— Вовсе нет.

С того утра, как Пегги убежала от него, она неустанно твердила себе, что все кончено и надеяться больше не на что.

— Я жил один с тех пор, как… — Он колебался. — Ну, в общем, я долгое время жил один…

«С тех пор, как ушла Кара», — догадалась Пегги. Она также поняла, что он хотел ей объяснить, говоря об этом.

— Ты привык жить по-своему.

— Вот именно. — Он огляделся вокруг. — Тем не менее…

— Что ты предлагаешь? — Она боялась надеяться.

Его взгляд снова встретился с ее взглядом.

— Ты тогда ждала меня в квартире, и ясновидящая Фиона предсказала, что ты моя суженая.

— Ну и?.. — Она поняла, что он все еще сомневается.

— Я не знаю.

— Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь посчитал меня ошибкой твоей жизни.

Он улыбнулся и подошел к ней.

— Ты давно стала ошибкой моей жизни. С того первого дня, когда, зайдя в «ПДК-интерьеры», я увидел тебя. Мне не следовало переступать порог твоей мастерской.

— Но ты его переступил, Камерон.

Он явился, похожий на принца из сказки, о котором мечтает любая женщина, и перевернул ее жизнь.

— Однако ты должен знать, что я не потерплю рядом с тобой других женщин. Я ужасно старомодная, Камерон, и в браке признаю только моногамию.

— Заранее устанавливаешь правила? — Он прикоснулся к ее щеке, убирая волосы за ухо, и наклонился к ней.

Он явно собирался поцеловать ее, но Пегги отстранилась, упершись рукой ему в грудь.

— Мы еще не все выяснили до конца.

Он выпрямился.

— Что именно?

Она с волнением произнесла:

— Ты любишь меня?

Он заколебался.

— Я скучаю без тебя.

Этого было недостаточно.

— Если бы Дарлин и Митч не подстроили этой встречи, ты позвонил бы мне? Заехал бы за мной?

Он не ответил, и Пегги обо всем догадалась: она потеряла то, чего никогда не имела.

— Он просил тебя выйти за него замуж, а ты отказалась? — повторила Дарлин, опускаясь на стул рядом с кульманом Пегги. — Не могу поверить.

— Он меня не любит, — ответила Пегги, уверенная в том, что поступила совершенно правильно.

— Со временем он мог бы полюбить тебя.

— Или стал бы презирать. Сама прекрасно знаешь, что замужество — дело серьезное и рискованное. А я не хочу рисковать.

— Пэт говорила, что Камерон совершенно замкнулся в себе, сторонится друзей и все свободное время проводит дома один. С тех пор как вы перестали встречаться, он места себе не находит. А ты требуешь от него признаний в любви. Он же тебя любит.

— А я хочу, чтобы он сказал мне об этом. Я хочу, чтобы он осознал, что ко мне он питает настоящее чувство, а не просто влечение, и чтобы понял, что это и есть любовь.

Дарлин покачала головой.

— Из-за глупого упрямства ты можешь потерять хорошего парня. Он симпатичный, богатый, порядочный и, кажется, чертовски хороший любовник. Я не ошибаюсь?

Щеки Пегги вспыхнули от смущения.

— Мне не нужен мужчина, который не может сказать, что любит меня, — настаивала она.

— Со временем обязательно скажет.

Но Пегги в этом сомневалась.

Камерон стоял у окна в своем кабинете и наблюдал, как мягкие пушистые хлопья снега медленно опускаются на землю. Город внизу уже оделся в белый наряд, скрывая под ним свои уродства. Огни автомобильных фар и мерцающие рождественские лампочки создавали иллюзию радости и благополучия. Если метеорологи не ошиблись, то к утру кругом будет белым-бело.

Из гостиной доносились тихие звуки рождественских мелодий. Сзади, за спиной Камерона, на мониторе компьютера бежали строки, доводя до сведения финансистов и их клиентов последние значения индекса Доу-Джонса. Несмотря на некоторый общий спад курса на рынке ценных бумаг, клиенты Камерона Слейтера и компании, которые доверили ему свои финансовые дела, процветали, и ни одному бизнесмену, ни одной компании не грозило банкротство. Камерону было чем гордиться, и он с нетерпением ждал встречи с членами Инвестиционного клуба. На приеме в пятницу он не только будет радушным хозяином, но и победителем в финансовых состязаниях уходящего года, несмотря на ту однуединственную ошибку, которую он допустил и из-за которой именно в его доме должны были собраться на вечеринку члены клуба.

Камерону следовало быть довольным, но что-то мешало ему в полной мере вкусить радость успеха.

Из своего окна он не мог видеть ни дома, ни мастерской Пегги, но, смотря в том направлении, невольно думал о ней: где она сейчас? Дома? На работе? Или уехала к матери?

И как она себя чувствует? Переживает ли из-за их разрыва? Страдает?

Камерон, сам не зная где и когда, потерял жизненные ориентиры. Всего три месяца назад он точно знал, чего хочет, к чему стремится и как этого достичь. У него был план, но в этом плане не было места для длинноногой, прямолинейной блондинки.

«ТЫ ЛЮБИШЬ МЕНЯ?» — Она задала ему этот вопрос сегодня утром, и он не смог на него ответить. Он и сейчас не знал ответа.

Он даже не был уверен, что любовь вообще существует.

«ЕСЛИ ТЫ ЛЮБИШЬ МЕНЯ, ТО НЕ ПОЕДЕШЬ В ПЕНСИЛЬВАНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ», — плакала его мать семнадцать лет назад. И он отказался от стипендии.

«ЕСЛИ ТЫ ЛЮБИШЬ МЕНЯ, ТО НЕ ПОЕДЕШЬ В НЬЮ-ЙОРК», — кричала Кара годы спустя. И он отказался от карьеры.

Любовь ограничивала свободу.

Любовь причиняла боль.

Он страдал от этой боли. Отвернувшись от окна, он подошел к компьютеру. Но желания отслеживать взлеты и падения курсов акций за день у него не было.

Он стал бесцельно слоняться по дому.

В холодильнике стояла бутылка импортного пива. Он снял крышку и бессмысленно глядел, как из горлышка поползла шипящая пена. Присев на табуретку у обеденного стола, Камерон глотнул холодной жидкости, подумав, что слегка горьковатый вкус пива как нельзя лучше отвечает его сегодняшнему настроению. Весь день его преследовало ощущение горечи.

«ТЫ ЛЮБИШЬ МЕНЯ?» — спросила сегодня Пегги.

С того самого дня, когда, выйдя из ванной, он обнаружил, что она ушла, его не покидало чувство горечи, беспокойства, одиночества и… утраты. Напрасно он все это время старался избавиться от этих неприятных ощущений. Напрасно он пытался забыть о Пегги. Она была везде, вокруг и во всем, на что он смотрел и чего касался. Он не мог забыть ее возмущения, когда в мебельном магазине, шутя, уложил ее на кровать рядом с собой, вспоминал споры, которые у них возникали то по поводу ковра для гостиной, то злополучной софы. А картина в его кабинете завораживала обилием красок, поражала энергией и жизнерадостностью, присущей только Пегги Барнетт — ее создательнице.