Он пошел за ней и схватил за руку, прежде чем она успела поймать такси.

— Пойдем, — сказал он и кивнул в сторону своей машины.

Она не сдвинулась с места.

— Я больше не потерплю такого унижения.

— Я пошутил.

— Я не хочу, чтобы надо мной так шутили.

— А какие шутки ты любишь?

Она посмотрела ему в лицо.

— Камерон, что ты пытаешься доказать?

Улыбка сползла с его лица, оно стало серьезным.

— Нам нужно принять решение, потому что мы больше не можем игнорировать то, что между нами происходит. — Он коснулся рукой ее щеки.

Пегги глубоко вздохнула.

— Между нами — словно натянута пружина, — глухо произнес он. — Мои действия отражаются на тебе, а твои — на мне. Нам нужно освободиться от этого напряжения.

— И это освобождение заключается в…

— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что для этого надо сделать.

Она знала — переспать с ним.

— Я не могу.

Он пожирал ее глазами, и Пегги понимала его состояние, чувствовала, как растет его желание, но она также знала, что, уступи она его домогательствам, их отношения еще больше усложнятся.

Он отпустил ее руку и кивнул в сторону машины.

— Давай посмотрим кровати в другом месте.

Они продолжили осмотр спальных гарнитуров, главным образом кроватей, не только в тот день, но и в последующие несколько дней. Затем пришла очередь столовых гарнитуров, а потом кресел, диванов, столов и стульев для гостиной и столовой. Очередной поход по магазинам был назначен на вторник после обеда. Камерон обещал заехать за Пегги в мастерскую, чтобы оттуда отправиться вместе по магазинам.

Когда он вошел, Дарлин, указав на кухню, сообщила:

— Она там, ухаживает за раненым щенком.

— Щенком? — Насколько ему было известно, ни у Дарлин, ни у Пегги не было щенка.

— Она нашла его несколько минут назад во дворе нашего дома. — Дарлин нахмурилась. — Он сильно изранен.

Когда Камерон увидел щенка, то вынужден был с ней согласиться. Маленький, не больше кошки, длинная золотисто-коричневая шерсть потускнела, свалялась и была измазана кровью, сочившейся из глубокой раны на бедре. Малыш еле дышал.

Пегги держала щенка на коленях, успокаивающе гладила его маленькую головку и что-то взволнованно говорила в телефонную трубку. Она не обращала внимания на кровь и грязь, запачкавшие ее бирюзовый свитер.

— И когда он будет? Нет, это слишком долго. — Она смотрела на Камерона, не замечая его. Она была поглощена разговором с человеком на другом конце телефонного провода. — Хорошо, я поищу кого-нибудь другого.

Она нажала на рычаг и принялась листать телефонный справочник.

— Я должна поскорее отвезти щенка к ветеринару, — сказала она, набирая номер. — Он потерял много крови и…

Не закончив фразы, она быстро заговорила в трубку:

— Лечебница доктора Маккея? У меня раненый щенок…

Камерон слушал, поглядывая то на щенка, то на Пегги, которая разговаривала с ветеринаром. Щенок был явно истощенным и вялым, и Камерон понимал, что на благополучный исход почти не было надежды. Везти его к ветеринару казалось напрасной тратой времени и денег.

— Я выезжаю немедленно, — сказала она и положила трубку. Только сейчас Пегги повернулась к Камерону. — Он примет нас прямо сейчас, — пояснила она. — Прости, Кэм, но придется отложить наш поход по магазинам.

И все это ради щенка, который, возможно, не выживет. Он стоял, не зная, что делать. Камерон не хотел быть вовлеченным в историю с собакой, только не это. Он старался забыть тот давний случай, вспоминать который даже спустя годы ему было слишком больно.

Щенок вдруг заскулил и попытался высвободиться из рук Пегги, и тут Камерон неожиданно решился действовать.

— Оставайся здесь, — приказал он. — Я принесу тебе пальто, и мы отвезем щенка к ветеринару. — Он обвел кухню быстрым взглядом. — Его надо держать в тепле. У тебя есть большое полотенце или что-то в этом роде, чтобы закутать его?

— Ты не должен… — начала она, но затем улыбнулась. — Возьми полотенце в ванной.

Он принес полотенце и ее пальто, бережно завернул щенка, пока Пегги одевалась. Прикосновения к маленькому животному вновь вызвали воспоминания, которых он так боялся. Камерон поскорее передал щенка Пегги.

— Я поведу машину.

— Но мы испачкаем обивку.

— Ничего страшного, потом почистим, — сказал он, открывая дверь своей роскошной машины.

Пока Камерон помогал Пегги устроиться в салоне, она рассказала, как проехать в лечебницу. Он внутренне содрогнулся, когда щенок заскулил. Прошлое возвращалось. Камерон вспомнил, как скулил другой щенок, вспомнил свои слезы, ощущение безысходности и отчаяния.

— Я очень благодарна тебе, — отозвалась Пегги. — Я не смогла оставить щенка в таком состоянии.

Камерон бросил быстрый взгляд на собачку на ее коленях. Даже завернутый в полотенце, щенок дрожал. Темно-карие глаза казались огромными и очень печальными. Щенок глядел на Камерона, и тот быстро отвернулся.

— Все будет хорошо, — услышал он позади приглушенный голос Пегги. — Мы поможем тебе, малыш.

— Он, возможно, не выживет, — сказал Камерон. «Нельзя принимать все так близко к сердцу, это приносит одни страдания», — думал он.

— Он обязательно выживет, если я ему помогу.

— Он страшный заморыш.

Пегги расслышала в его голосе жалость и боль. Реакция Камерона на происходящее удивила ее. Она ожидала вспышки недовольства в связи с отменой их похода по магазинам, ждала, что он назовет ее действия глупыми. Но уж никак не ожидала от него помощи.

— Как можно просто так выбросить щенка, оставить его умирать с голоду?

— Это равнодушие, нежелание заботиться о ком-либо или, возможно, ревность….

В его голосе звучала боль.

— У тебя была собака? — спросила Пегги.

Он вздрогнул и устремил взгляд вперед на дорогу.

— Была. Совсем недолго. Дядя подарил мне ее на день рождения. Мне тогда исполнилось десять.

— И?.. — Она вдруг поняла, что история эта имела грустное продолжение.

Камерон глубоко вздохнул и оглянулся на щенка, лежащего на коленях у Пегги.

— Он был еще совсем маленький, почти как этот. Конечно, не заморыш, а толстенький и кругленький, как шарик. — На губах Камерона появилась задумчивая улыбка. — И, разумеется, полный сил и энергии.

— Как ты его назвал?

— Кинг. Мне казалось, что это звучит величественно. Это был охотничий пес необычного золотистого окраса, и такое имя очень ему подходило. Особенно потом, когда он стал бы большим.

— Но Кинг так и не стал большим?

Камерон снова глубоко вздохнул, и Пегги решила, что не дождется ответа, но он вдруг заговорил:

— Моя мать была резко против, ей не нужна была собака ни в доме, ни во дворе. «От собак сплошная грязь», — заявила она. Но это был лишь повод. Мать не терпела Кинга, потому что его подарил мне дядя Джон.

Пегги нахмурилась.

— Я не понимаю…

— Я тогда тоже не понимал… Не понимал, что она панически боялась дядю Джона, боялась его влияния на меня и папу. Она хотела безраздельно властвовать над всеми нами. Поэтому плакала, прикидываясь больной, и целыми днями лежала в постели, требуя убрать Кинга подальше. И Кинга унесли… когда я спал. Я никогда больше не видел его, но…

Голос Камерона дрогнул, и она увидела, как его пальцы судорожно сжали руль. Пегги хотелось успокоить его, погладить, сказать что-то утешительное, но она сдержалась, дав ему время прийти в себя. Неожиданно он проявил себя очень человечным, и ей стало жаль десятилетнего мальчика, у которого отняли собаку, пока он спал.

Через некоторое время Камерон все же закончил свой рассказ.

— Они пытались объяснить мне, что отдали Кинга в хорошие руки.

— Надеюсь, что это так.

Камерон был рад, что она не сказала больше ничего.

Ему было стыдно за свое поведение, за то, что у него невольно на глаза навертывались слезы, как тогда, в день разрыва с Карой. А ведь одна только Кара знала о щенке, которого Камерон любил и которого у него отняли…