— Это не… может быть, это и не было так прекрасно с самого начала, — Линн подошла к окну. Стоя к Каре спиной, она сказала:

— Мы с Грегом встретились в обстановке, далекой от реальной жизни. Я была в эйфорическом состоянии, чувствовала себя королевой дня. Мы чуть было не переспали с ним в ту ночь. Затем я уезжаю из города, он приезжает на неделю, и у нас начинается этот головокружительный страстный роман. Незадолго до отъезда он заставляет меня задуматься. — Она обернулась. — А теперь я задумалась еще больше. И самая умная вещь, которую я могу сделать, — это признать это. Тогда я могла бы тосковать по нему, не прислушиваясь к своему внутреннему беспокойству.

Ее остановил стук в дверь.

— Открыто, — крикнула Линн.

Вошла Пэм:

— Там для тебя посылка. Громадная подарочная коробка. Посыльный едва донес ее.

Линн кивнула:

— Пускай войдет.

Это был громадный пушистый игрушечный енот. Линн с отсутствующим видом потрепала его, пока открывала карточку.

—  Мне очень жаль, что пришлось уехать. Было здорово увидеть тебя. Буду звонить, — прочитала она вслух.

Кара дотронулась до уха енота:

— Восхитительный подарок.

Линн достала игрушку из коробки. Голова енота откинулась назад, а ноги свободно повисли. Она выронила его, но он упал не в коробку, а на пол.

Кара наклонилась, чтобы поднять его, но Линн сказала:

— Не надо.

— Почему не надо?

— Посмотри на него. У него такие голова и ноги, словно он был… болен. Посмотри на его глаза. Они косые…

Кара смотрела на нее в изумлении.

—  Посмотри, — сказала Линн.

— Я смотрю. Все, что я вижу, так только забавную набивную игрушку.

— Он не кажется тебе больным?

Кара подняла животное и аккуратно положила его в коробку.

— Линн, мужчина старается сделать тебе приятное. Он признает, что был неправ. Он приносит свои извинения. Он присылает тебе подарок. Что тебе еще надо?

Она должна была признать, что енот не казался таким отвратительным, когда лежал в коробке. Но все-таки, все-таки…

— Я хочу — я хочу… сделать так, как подсказывает мне интуиция и как, по моему мнению, будет правильно. А моя интуиция говорит, пресеки эту историю в зародыше.

Кара попыталась прервать ее, но Линн продолжала:

— Послушай, это ново для меня. Для разнообразия я построила свои размышления, опираясь на разумные доводы, а не на свои гормоны.

Кара снова пыталась заговорить, но Линн рукой остановила ее:

— А теперь давай работать. Выпьем немного горячего кофе и приступим к работе.

Кара взяла пачку листков с сообщениями.

— Если ты так хочешь.

— У нас в плане пять ежедневных программ и пробный показ на всю страну. Вот то, чего я хочу. Ну, что там? Есть что-нибудь хорошее?

Кара отправила Пэм за кофе и села просматривать листочки.

— Как насчет того судьи, который хочет усилить меры пресечения? Он производит хорошее впечатление. Серьезный человек. Но я не думаю, что нам следует делать еще одно шоу на эту тему.

— Но ситуация остается ужасной. От того, что мы делаем шоу, положение не меняется.

— Конечно, не меняется. Но мне кажется, что пора внести разнообразие в эту тему. Я сделала несколько звонков. Я разговаривала с парой адвокатов, которые возмущены тем, как легко добиться мер пресечения. Они думают, что некоторые невиновные парни попадают на заклание к жениным адвокатам— это их выражение, — которые применяют эти меры только для того, чтобы сформировать общественное мнение.

— Ты хочешь сказать — представить человека опасным?

— Угу.

— Это могло бы быть интересное шоу.

— Мне тоже так кажется.

— Спасибо, Пэм. Ты необыкновенна, — похвалила Линн, когда Пэм поставила на стол поднос с кофе, булочками и двумя яблоками. Она повернулась к Каре. — Этим делом с адвокатами следует заняться. Относятся ли некоторые адвокаты к кому-то хуже, а к кому-то лучше? Есть ли у них предубеждение?

— Вы — рискуете, — сказала Пэм, открывая дверь, чтобы уйти.

— Откуда ты знаешь? — спросила Линн.

— Только у одной меня есть двадцать восемь друзей, которые разведены.

— Обоих полов?

—  Всехполов.

Кара пожала плечами:

— Хороший пример.

— Покричите, если захотите добавки, — сказала Пэм и вышла.

— Что у нас есть еще? — спросила Линн.

— Остеопороз. Ты просила меня узнать, не можем ли мы сделать что-нибудь еще на эту тему после шоу с участием врачей.

— Я помню. Женщина с изуродованной спиной. Продолжай.

— Оказалось, что гормональная терапия — не единственный вид лечения, который вызывает бурные споры. Громадное количество врачей рекламируют прием определенных витаминов большими дозами — и примерно такое же количество категорически их отвергает. Считают их вредными для здоровья. Эта тема представляется жизненно важной.

— Согласна. Давай сделаем ее. — Линн разрезала яблоко и дала дольку Каре.

— Давай посмотрим. Физическая подготовка. Укрепление мускулатуры и наращивание костных тканей при помощи нагрузки на все тело, новый метод, использующий неограниченные нагрузки…

— Это коммерческое предприятие? — спросила Линн, пережевывая яблоко.

— Нет. Женщина по имени Элизабет Вейл сама разработала этот метод. Она работает в клубе «Брум», но это ее собственное изобретение. Она обещала предоставить кассету, но которой сняты реально существующие люди, не очень молодые, выполняющие обычный набор упражнений, и диаграммы, иллюстрирующие их действие на кости.

— Мне не кажется, что эта тема для целой программы.

— Мне тоже, но мы можем использовать этот материал в шоу, посвященном проблемам остеопороза.

— Если она имеет к этому отношение.

— Имеет. Поэтому она и позвонила — она посмотрела шоу о проблемах здоровья женщин.

— О’кей. Что-нибудь еще?

— Нарушение сна. Это…

— Мы говорили об этом сотни раз.

— Я знаю! Ты можешь минуту послушать?

Линн потерла глаза.

— Конечно. Извини.

— Окажи мне капельку доверия, ладно? Ты можешь отшвырнуть идею после того, как я тебе ее подкину, но позволь мне хотя бы кинуть.

Это был один из немногих аспектов работы, который Кара не любила. Она словно выступала в роли подчиненной, а за Линн всегда оставалось последнее слово в выборе темы каждого шоу. Они редко не соглашались друг с другом, но когда это случалось, Кара очень хорошо ощущала свое положение на иерархической лестнице. Конечно, Линн была ведущей и хозяйкой программы, но она обладала ничуть не меньшим опытом и профессиональным чутьем, чем Линн.

Кара продолжила:

— Ночные кошмары, о них сообщила по телефону эта леди. Дженет… Дженет Дрейк. Нет, Дру. Она просыпается по ночам и убегает от разных вещей.

— Она что..?

— Немного не в себе? Да. Я проверила две клиники, специализирующиеся по этим проблемам; в них лежит много людей, похожих на нее. Она позвонила нам, потому что она в отчаянии. Лечение не очень-то помогает. Врачи это признают. Здесь, конечно, много вопросов, но я подумала, что мы могли бы взять эту тему на заметку.

— Ты права. Узнай, что рассказывают некоторые другие пациенты.

— Узнаю. Можно я съем последний кусочек яблока?

— Если я доем печенье.

Грег держал сотовый телефон в дипломате, который брал с собой в машину и носил с собой повсюду. Он давно уже мог установить телефон в автомобиле, как сделали многие, но их машины чаще обворовывали. Автомобильные телефоны, казалось, напрашивались на то, чтобы их украли. А мысль о том, что его машину могут вскрыть, была для него невыносима. Это было равносильно вторжению.

Он заехал в кафе для автомобилистов, думая о звонке Линн, но решил, что звонить еще рано. Он направил машину в ряд, движущийся к раздаточному окну, и остановился, ожидая своей очереди, за белым «Саабом». Женщина — водитель «Сааба» не могла дотянуться со своего места до окошка, и ей пришлось выйти из машины, чтобы взять заказ. Грег увидел длинные темные волосы, завязанные в хвост оранжевой лентой. Привлекательная женщина в обтягивающих велосипедных брюках. Она, должно быть, много ездила на велосипеде.