— Линн, — сказал он тихо, — что бы я ни говорил, я говорю с любовью к тебе. Меньше всего я хочу расстроить тебя.

Его лицо выглядело обеспокоенным. Ее отвращение постепенно перешло в смущение. Неужели она опять делает из мухи слона? Ведет себя, как занудная маленькая девочка? Или, что еще хуже, намекает на серьезные отношения?

Итак, ему нравится произносить грязные слова. Сексуальные. Ей это тоже сначала нравилось. Теперь проявилась разница в их вкусах, но ведь это не конец света. Такое случается в реальной жизни, ты нервная идиотка.Просто ему нравится заходить в разговорах дальше, чем это делаешь ты.

Она высказала ему свои чувства, а он не изменил своего поведения в ту же секунду. Опять-таки ничего удивительного. Он — обыкновенный человек.А разве не о таком человеке она всегда мечтала?

Итак, куда же приводят ее эти рассуждения? Все к тому же хорошо знакомому принципу.

— Если у мужчины, к которому я иду на свидание, на пальце заусеница, — рассказывала она Мэри при первой встрече, описывая свой подход к выбору мужчин, — я откажусь от него без малейших колебаний. Если же у бедного парня нет ноги, я скажу: «Никаких проблем — у него вырастет другая».

— Извини, — повторил Грег.

Она вздохнула:

— И ты меня тоже.

— Мы можем об этом забыть?

Может ли она?

— Ну, пожалуйста. — Он усмехнулся, лег на спину и раскинул руки.

Всеми силами Линн старалась настроиться на занятие любовью. Она вспоминала примерочную в магазине, его руки под купальником. Она думала о том остром желании, которое возникло у нее во время танцев.

Ничего не помогало.

— Ничего не получается, — наконец прошептала она, когда Грег испробовал все, что раньше возбуждало ее. — Я просто не могу.

— Почему?

— Не знаю. Наверно, выпила слишком много шампанского. — Она положила голову ему на грудь, и он обнял ее, но Линн чувствовала, как он напряжен.

Она спала урывками. Когда она проснулась через два часа, Грег по-прежнему обнимал ее. Она пододвинулась поближе к нему и закрыла глаза.

Кара пришла на работу со свежими бутербродами с луком, которые Линн очень любила. Она намазала один маслом и отнесла Линн на стол.

— Спасибо, не надо, — сказала Линн. — Только немного кофе.

Кара посмотрела на две пустые чашки, стоявшие на столе. Линн повернулась на своем вращающемся стуле и начала набирать что-то на клавиатуре.

Кара спросила:

— Во сколько ты сюда пришла?

— Около семи, — ответила Линн, не поворачиваясь.

Кара обошла стол и встала, загородив собой монитор.

— Ты не хочешь поговорить?

Линн вздохнула:

— Совсем нет.

— Это связано с Грегом? Как прошел вчерашний вечер?

— Так себе. — Теперь она посмотрела на Кару. — Знаешь что? Я хочу поработать. Забудь о том, что у меня плохое настроение и включайся в работу.

— Ты в этом уверена?

— Да. У нас в плане стоят новые шоу и пробный показ, и… Мне надо отвлечься. Какие новые поступления? Есть что-нибудь интересное?

— Я вчера кое-что записала. — Кара отыскала несколько сообщений и блокнот с отрывными листами среди кучи бумаг на столе Линн, где снова царил страшный беспорядок. — У нас есть звонок от добровольного члена Лиги защиты животных в Брайтоне. Ее зовут Кэрол Хирш. Она спрашивает, не можем ли мы показать некоторых щенков и котят и дать ей возможность рассказать об их программе воспитания малышей.

— А это не способ убедить людей брать себе домой животных?

— Возможно, но…

— Но это необходимо. О’кей. Но не целое шоу, иначе мы все будем рыдать и потащим всех животных к себе домой.

— Рождество?

— Подойдет.

Кара просмотрела свои записи.

— Меры пресечения. Какой-то судья хочет прийти и рассказать о злоупотреблениях.

Линн пожала плечами:

— Это прекрасно, если у него действительно есть материал, который мы не знаем.

— Я позвоню ему и узнаю. О’кей, звонил человек по имени Филипп Танк и предлагал материал для публичного разоблачения того, как выписываются рецепты на наркотики.

— Только не это. Уже было.

— Он говорит, что у него есть доказательства.

— Ну… смотри сама. Но проверь его как следует, о’кей? Ты знаешь, что я ненавижу сомнительные разоблачения.

— Знаю. — Кара в последний раз просмотрела свои записи. — Пожалуй, все.

— Что у нас с шоу о Департаменте паркового хозяйства?

— Я вчера разговаривала с этой женщиной. — Кара потянулась за блокнотом. Пеннина Руссо. Она была помощником эксперта, а теперь отвечает на телефонные звонки. Она говорит, что ее перевели на эту работу после того, как она подняла шум, когда этот эксперт, Аллен Дрей, продолжал настаивать на свидании.

— Так она придет на шоу?

— Она уклоняется от прямого ответа. Она хотела прийти, пока не узнала, что мы хотим пригласить и всех четырех экспертов. Ей только двадцать шесть лет.

— Дезири Вашингтон было восемнадцать. — Линн взяла блокнот, нашла телефон департамента и позвонила.

— Попросите, пожалуйста, Пеннину Руссо. Привет, это Линн Марчетт. Печально слышать, что вы до сих пор отвечаете на телефонные звонки. Мне хотелось бы помочь вам и изменить ваше положение.

Не кладя трубку, Линн взяла бутерброд с луком и съела его.

Наконец она сказала:

— Я не виню вас. Но дайте мне возможность объяснить, почему мы так поступаем. Поймите, присутствие на программе ваших оппонентов только укрепитваши позиции. Вы даете им веревку…

Незадолго до ленча в дверь постучали.

— Войдите, — крикнула Линн.

Пэм внесла продолговатую коробку, завернутую в бумагу.

— Для тебя, Линн.

Линн посмотрела на квитанцию.

— Это из магазина в городе Вивиан. Где это?

Пэм наблюдала, как Линн снимает обертку с коробки.

— По-моему, это где-то рядом с Зоной боевых действий.

Линн остановилась. У нее появилось странное чувство. Но Пэм и Кара смотрели на нее с нетерпением, поэтому она сняла бумагу и открыла коробку. Она развернула серебристо-розовую ткань внутри коробки и в ее руках оказался каскад черного шелка, держащийся на двух тоненьких полосках ткани, украшенных горным хрусталем.

— Какое платье, — только и смогла выдохнуть Пэм.

В коробке лежала карточка. Кара протянула ее Линн, которая перекинула платье через руку, чтобы прочитать ее.

— Это от Грега. «Для нашего следующего вечера. Я не могу дождаться минуты, когда увижу тебя в нем». — Она улыбнулась.

— Кажется, ты сказала, что вчерашний вечер прошел не очень хорошо? — спросила Кара. — Хотелось бы мне знать, что он пришлет, когда все будет прекрасно?

— Я… поражена. Мне кажется, он сошел с ума.

— Дай-ка мне. — Пэм взяла платье. — Посмотрите на его верх.

— Ты имеешь в виду лямки?

— Нет. — Пэм прижала платье к себе. Кончики ее грудей, обтянутых красным свитером, просвечивали сквозь ткань.

Рука Линн непроизвольно потянулась к горлу.

— Мой Бог, — сказала Кара.

Пэм закружилась, не выпуская платья из рук.

— Татуировка, отель «Рид», а теперь это платье. У меня нет слов.

Кара протянула руку.

— Дай-ка я примерю. Линн, ты — счастливица. Никто и никогда не высказывал желания увидеть меня в какой-нибудь такой вещи, не присылал мне ничего подобного.

Линн потребовалась минута, чтобы понять, что она была в комнате единственным человеком, которого этот подарок не привел в восторг.

— И ты бы не возражала, если бы тебе прислали что-нибудь подобное? — спросила она.

— Возражала? — сказала Кара. — Я бы сделала этому мужчине предложение. Я бы отдалась ему.

— А тычто — против? — спросила Пэм.

— В общем-то, да.

— Почему? — спросила Пэм таким тоном, словно Линн на ее глазах заказывала на ленч набивку для матраса.

Линн развернула верхнюю часть платья, которое Кара держала в руках.

— Это сексапильно? Или все-таки унизительно? Всего две недели назад я не была даже знакома с Грегом. Не слишком ли рано он себе такое позволяет.