Мужчина прищурился. Меньше чем за пять минут она поняла то, что ему следовало понять намного раньше.

Следующая неделя выдалась для Люка на редкость неудачной. Мало того, что Джулию вовсе не впечатлил его великолепный особняк, так она еще и задумала превратить его в будку для Щенка.

Рано утром в понедельник, собираясь на работу, Люк увидел первые перемены в своей жизни. Он завязывал галстук, когда восхитительный запах защекотал ему ноздри. Мужчина приподнял голову и принюхался.

Яичница? Пирожные? Тосты? И кофе. Не может быть — жареные итальянские сосиски?!

Его рот тут же наполнился слюной. Люк последовал велению своего носа.

В кухне перед плитой, ранее практически не использовавшейся, стояла Джулия. Она была одета в рабочую голубую рубашку и брюки. Щенок примостился у ее ног. Они оба обернулись на звук шагов, но пес быстро перевел молящий взгляд обратно на плиту. Девушка мило улыбнулась Люку.

— Доброе утро. — Она взмахнула лопаткой, которую держала над сковородкой. — Я уже поела, но еще много осталось. У вас есть время для завтрака?

Времени у Люка не было. Он запланировал сделать пять-шесть звонков до полудня и обсудить детали проекта в Коста-Рике со своим юристом, однако спустя минуту он обнаружил, что развязывает галстук и садится за стол. Вчерашняя еда из китайского ресторана — единственный завтрак, который он мог себе позволить с тех пор, как покинул дом тети, а было это тринадцать лет назад.

Сперва внимание Люка по понятным причинам было приковано лишь к сочным сосискам и яичнице, но затем они с Джулией разговорились о прекрасной погоде, об успехах Щенка… Люк даже не заметил, как это получилось, что они затронули вопросы дизайна интерьера.

— Я сам ничего не делал, — бросил мужчина, — нанял дизайнера, кстати, очень дорогого. — Мужчина впился зубами в тост.

— Дом выглядит очень респектабельным, — согласилась Джулия. — Но совсем не подходит для собаки. Он и людям вряд ли подходит. — Она наклонилась вперед, ее лицо исказила недовольная гримаска. — Знаю, раньше у вас не было собаки, но, серьезно, Люк, о чем вы только думали? Положить белый ковер в гостиной? Фу! И стулья… хром красив, но кто может на них расслабиться?

Люк подцепил вилкой кусок яичницы и отправил его в рот.

— Покупал их не для того, чтобы на них расслабляться, — буркнул он. — Это вложение денег.

— Знаю. — Девушка опустила чашку на блюдце. — Ваш дом что — выставка?

— Нет.

— Тогда нужно сделать его удобным.

— Мне удобно.

— А Щенку — нет. Это теперь и его дом тоже. Вы же хотите, чтобы он чувствовал себя уютно?

На самом деле Люку было все равно, уютно Щенку или нет, но признаться в этом — значило рассердить Джулию.

Поэтому мужчина поспешно проглотил кусок и только тогда решил возразить:

— У Щенка уютная постель в будке…

— Снаружи? Там холодно и темно… И одиноко.

— Он собака, дьявол! Уверен, ему нравится жить снаружи. Там он может делать все то, что делают собаки. Бегать… — Люк запнулся, подбирая слово для другой собачьей деятельности. — Нюхать.

— Конечно, ему нравится бывать на улице, — терпеливо согласилась Джулия. — Иногда. Также ему нравится заходить внутрь. Щенку нужна семья, как любому человеку. Собаки — не просто одомашненные животные, они животные стайные. И они хотят проводить время со своими стаями. В случае со Щенком вы — его стая. Вы же не планируете сидеть рядом с ним у его будки каждую ночь?

Безусловно, нет!

Люк открыл, было рот, готовый возмутиться, но Джулия его опередила.

— Я уверена, что вы не забыли свое обещание проводить с псом больше времени?

Люк нахмурился.

Господи, конечно, забыл.

Он мельком взглянул на Щенка. Пес не сводил с него ожидающего взгляда. Его влажные карие глаза не пропускали ни единого движения. По мнению Люка, Щенок вовсе не страдал, а с момента переезда Джулии он даже стал чаще вилять хвостом.

Люк так прямо и заявил девушке, опуская руку с сосиской под стол.

— Вам не следует поощрять его попрошайничество, — упрекнула Люка Джулия.

Мужчина искоса взглянул на девушку. Она уперлась подбородком в сложенные на столе руки. Ее глаза, как и глаза Щенка, смотрели выжидающе. Джулия — настоящий боец, подумал Люк, она хочет заставить меня капитулировать и позволить псу оставаться в доме по вечерам.

Люк попытался вступить в борьбу. Он ел и спорил, ел и ворчал, ел и… пока желудок не сказал «хватит». Покачиваясь на стуле, мужчина похлопал себя по животу, чувствуя приятное насыщение, и… сдался.

Черт возьми, Джулия права, я обещал проводить с псом два-три часа в день.

Довольно урча себе под нос, он ушел на работу и позже в офисе скорректировал свой бизнес-план с учетом обстоятельств — теперь вечера он намеревался проводить дома. И так как он не собирался просиживать рядом с будкой часами, то отослал диван в мастерскую. Через несколько дней диван вернули — новенький, поблескивающий свежей кожей. Как только он занял свое почетное место перед камином, у Люка, Джулии и Щенка появилась привычка ужинать в кабинете Люка. Еда теперь была исключительно домашнего приготовления. Джулия настояла, чтобы Люк посмотрел несколько кассет с тренировками собак, особенно уделив внимание, итальянским мастифам. Он бы не признался, но девушка сама догадалась, что кино ему понравилось. Его темные глаза возбужденно поблескивали, когда он наблюдал за римлянами, атакующими врагов вместе со своими преданными собаками. Щенок тоже смотрел кино, каждый раз, во время эффектной сцены наклоняя голову.

По вечерам, устроившись на диване — Люк сидел, развалившись в одном углу, а Джулия, свернувшись калачиком, в другом, — они смотрели новости. После безуспешных попыток занять середину Щенок был выдворен на пол и устроился у камина. Он дремал, шумно посапывая, но при появлении на экране кошки в рекламах кошачьего корма всегда просыпался и предупреждающе порыкивал.

В первые дни, часто звонил телефон. У Люка было две телефонные линии и мобильный; последний молчал, но бизнес-номера работали бесперебойно. После пары беспокойных ночей Люк стал отключать звук, но когда он забывал это сделать, кабинет наполнялся трескотней, и голосами с разными акцентами: американскими, итальянскими, китайскими — все оставляли сообщения, оперируя терминами, значения которых Джулия не понимала.

Иногда из автоответчика вырывались женские голоса, предлагавшие Люку поужинать, посмотреть вместе пьесу в театре или фильм в кино или просто пообщаться, — что Джулия для себя обозначила как «постельный» вариант.

Девушка была благодарна этим бестелесным голосам. Они напоминали ей, чтобы она не привыкала к этим уютным, ленивым, размеренным вечерам с Люком.

Когда же «выход в свет» — так между собой они называли часы, проведенные с собакой, — для Щенка заканчивался, Джулия отправлялась в свой домик для гостей, пес — в свою конуру, а Люк — в кабинет, где он работал до поздней ночи.

Если сейчас у Люка «урезанное» рабочее расписание, то каким же оно было прежде?

Джулия просто не могла себе этого представить. Люк покидал дом около шести утра и не появлялся до шести вечера. Раз-другой он заявлялся домой за полночь, вежливо игнорируя очевидное, но молчаливое неодобрение Джулии. Он напоминал ей бладхаунда. Когда Люк не работал, он мог показаться ленивым. Он играл, дразнился — в общем, вел себя почти легкомысленно, но стоило интересной и важное работе замаячить вдали, как он преображался, становясь неутомимым и сконцентрированным, словно собака, идущая по следу: побоку все обстоятельства, главное — цель.