Пока Роза снимала черные туфли без каблуков, размышляя, что это за статья такая в еврейском законе, которая запрещает по субботам ходить в обуви, миссис Рейнман кивнула на бледно-зеленый ковер:

— Извините, но он новый и очень легко пачкается.

От гостиной, куда хозяйка привела Розу, рябило в глазах: оборки, рюши, узорчатая обивка на мебели. Ни одного мужчины здесь не было, только женщины и девочки; все пили лимонад.

— А вот и она, явилась наконец! — возвестила миссис Рейнман и широким жестом указала на Розу. Руку она не опустила, но уронила. — Лучше поздно, чем никогда!

Роза, чувствуя себя неловко от того, что хозяйка чересчур усердно пеняет ей за опоздание, виновато помахала в ответ:

— Привет всем.

Миссис Рейнман представила Розу двум своим дочерям, двенадцатилетней Ребекке и шестилетней Эстер, беременной племяннице Лее, приехавшей из Далласа, и другу семьи по имени Карен. Мужчины еще не вернулись из синагоги. Завершив церемонию знакомства, хозяйка отправилась на кухню, попросив Карен показать Розе, где та будет спать.

— У нас одна комната на двоих, — сообщила Карен, направляясь к лестнице, и спросила с вызовом: — Надеюсь, ты не против?

— Нет, конечно, нет. — Когда они топали вверх по ступенькам, под шелестящими складками длинной юбки Карен Роза углядела ажурные белые гольфы.

В гостевой спальне на третьем этаже стояли две невероятно узкие кровати, на одну из которых Карен уже выложила свою ночную рубашку и парочку книг явно религиозного содержания.

— Это мои вещи, — строго заметила она.

— Ясно, — откликнулась Роза.

Карен не спускала с нее глаз — бесцветных, с воспаленными веками.

— Мне известно, что ты незнакома с еврейскими обычаями. Если возникнут вопросы, что делать или как себя вести, спрашивай, не стесняйся, я всегда отвечу.

— Спасибо.

Карен провела Розу в ванную и предупредила о таймере, который автоматически выключит свет в комнате в 11 часов вечера.

— Ты ведь в курсе, что во время шабата нельзя ни включать, ни выключать свет? — спросила она.

Роза кивнула. Ей было любопытно, а как люди выходят из положения, если им хочется погасить свет доодиннадцати часов. Но, не желая подыгрывать Карен, самовольно взявшей на себя роль религиозного наставника, Роза промолчала.

Когда они вернулись в гостиную, Лея налила Розе стакан лимонада и усадила рядом с собой на диване.

— Изумительная комната, правда? У моей тети отменный вкус. — Лея пощупала темно-синие занавески с рюшами. — Чудесные шторы, не находите?

Роза ответила уклончивым «м-м-м».

— А чем вы занимаетесь в Далласе? — поинтересовалась она.

Вопрос, кажется, поставил Лею в тупик.

— Ну, я недавно вышла замуж. — Она опустила глаза на свой живот. — И в октябре рожу ребенка, барух Хашем. [24]

— Да-да, — подхватила Роза, — мои поздравления. Мальчика или девочку?

Лея с укоризной покачала головой:

— Мы не хотим знать наперед пол ребенка. Мы будем рады всему, что пошлет нам Хашем.

Роза не совсем поняла, о чем, собственно, идет речь, — то ли о нежелании Леи и ее мужа «знать наперед», то ли о правиле, действующем среди ортодоксов. В любом случае тема беременности не была ее коньком. Роза переключила внимание на сестер Рейнман; девочки сидели на полу, скрестив ноги и перебирая стопку каких-то листков, отпечатанных на компьютере.

— В каком ты классе, Ребекка? — спросила Роза.

— В шестом.

— Я так и думала. Знаешь, а я работаю с девочками твоего возраста в детском центре.

На Ребекку эта информация не произвела впечатления. Застенчиво кивнув, она вернулась к бумагам.

— Что вы читаете? — допытывалась Роза.

— Комментарии к парашат, — ответила Эстер, младшая сестра, симпатичная девчушка, недавно потерявшая два передних зуба. Новые зубы с краями, как у почтовой марки, только-только начали пробиваться из десны.

— Она имеет в виду комментарии к отрывку из Торы, — вмешалась Ребекка. — Мы каждую неделю читаем по отрывку из Торы. — Она пихнула локтем сестру: — Дурочка, гои не знают, что такое парашат.

— Я не гой, — возмутилась Роза.

Карен фыркнула. Роза поднялась со своего места:

— Не подскажете, где тут ванная?

Удобства для гостей Рейнманов, помеченные фарфоровой табличкой «Дамская комната», находились в противоположном углу прихожей. Надежно заперев дверь изнутри, Роза опустилась на сиденье унитаза и глубоко вдохнула. В туалете пахло сушеными травами. Она была жестоко разочарована. Дом ребе Рейнмана Роза воображала совсем иным: скромным, уютным жилищем, примерно как в «Скрипаче на крыше», [25]с выводком шаловливых ребятишек, тарелками с кугелем и по крайней мере одной сварливой старушкой, рассказывающей забавные местечковые истории. Вместо этого Роза угодила в гарем провинциальных жеманниц, обсуждающих шторы и меблировку.

Она обдумала пути к спасению. Можно слечь с пищевым отравлением. Впрочем, еще неизвестно, будет ли тут чем «отравиться». Самая простая хитрость — та, которой хозяйка вряд ли осмелится не поверить, — сделать вид, будто, позвонив матери, Роза узнает об очередном ухудшении в состоянии отца. Однако столь чудовищная ложь способна нанести вред ее карме.

А вдобавок на шабат ей не разрешат воспользоваться мобильником. Встав перед зеркалом, Роза рассеянно поглядела на свое отражение. «Капризничаешь, как ребенок», — упрекнула она себя. Глупо отвергать новый опыт только потому, что он не соответствует готовым клише. Куда подевалась ее жажда приключений? Ее ненасытное любопытство?

Роза слегка оторопела, когда, выйдя из туалета, наткнулась на Карен, караулившую под дверью.

— Не гаси свет! — крикнула Карен, но палец Розы уже нажал на выключатель, и туалетная комната погрузилась во тьму. Карен охнула. — Я так и думала, что ты забудешь. Вот и пришла напомнить.

— О боже! Прости. Я не… Снова включить?

— Нет! — завопила Карен. — Нельзя.

Голоса в холле возвестили о возвращении мужчин из синагоги. Карен сложила руки на груди:

— Прекрасно, теперь до конца шабата в туалете будет темно.

В гостиной Розу представили мужчинам — раввину Рейнману, троим его сыновьям-подросткам, мужу Леи, Майклу, и дряхлому плешивому старику мистеру Рискину — отцу хозяйки.

— Ага! — воскликнул мистер Рискин. — Это та самая дрянная девчонка, которая пропустила возжигание свечей!

Роза вежливо улыбнулась. В центре голого крапчатого черепа старика, напоминавшего гигантское перепелиное яйцо, виднелось углубление, которое пульсировало, словно младенческий родничок.

— Что тебя задержало? — со старческой бесцеремонностью наседал на нее мистер Рискин. — Заболталась с бойфрендами?

— Дедушка! — ласково урезонила его Лея.

Губы мистера Рискина задергались, предвещая очередной приступ остроумия.

— Говорят, ты отключила свет в туалете. Теперь весь вечер мы будем делать пи-пи в кромешной тьме.

Лея прятала лицо, притворяясь, будто дедушка, этот старый негодник, ее позорит.

— В твоей семье справляют шабат? — поинтересовался мистер Рискин.

— Нет, — ледяным тоном ответила Роза.

Мистер Рискин повернулся к Лее и поднял руки: сдаюсь, она безнадежна.

Все потихоньку двинулись из гостиной в тесную безликую столовую. Сервировка на столе обещала долгую и нелегкую трапезу. Быстро проверив карточки с именами гостей, Роза, к своему огорчению, обнаружила, что ей отвели место между Карен и Ребеккой, прямо напротив мистера Рискина. Она уже собралась сесть, но Карен схватила ее за руку:

— Еще рано! Сначала поблагодарим ангелов шабата!

Секунду спустя все взялись за руки и запели: