— Делай как знаешь. Мне все равно.

— Ты уверена?

— Да.

Итон вздохнул, закрыл дверь и вернулся в гостиную. На меня вдруг нахлынула грусть, и я едва удержала слезы. Почему мне снова так тошно? Разве предательство Рейчел не осталось далеко в прошлом? У меня есть новые приятельницы, новый возлюбленный, новый лучший друг, а в будущем появится двойня. Все идет хорошо. Почему же мне так грустно? Несколько минут я думала, зарывшись в подушки, и наконец, пришла к очень неутешительному выводу. Не хотелось в этом признаваться, но я поняла, что вроде как скучаю по Рейчел.

Нехотя я вылезла из постели, открыла дверь и замерла, прислушиваясь к голосу Итона. Он говорил очень тихо, но до меня доносились обрывки слов:

— Двойня… мальчики… Близнецы. Потрясающе. Хочешь — верь, хочешь — нет… Просто здорово… Она так изменилась… Просто другой человек. Да… Ее врач (смешок)… Конечно, у нее теперь другой врач… Это ей на пользу… А как у тебя с Дексом?.. Конечно… В этом есть смысл…

Долгая пауза. И наконец, невероятное:

— Я тебя поздравляю.

Была только одна причина, по которой он мог ее поздравить.

Черт возьми! Декс и Рейчел обручились! Как они могли сделать это так быстро? Я хотела услышать больше, но заставила себя закрыть дверь и вернуться обратно в постель. Я повторяла снова и снова: «Мне плевать на Декса и Рейчел. Я обо всем забыла». Когда Итон вернулся в спальню, я уже почти уговорила себя и потому удержалась и не стала его расспрашивать. Думаю, Итон был поражен моей стойкостью. Он поцеловал меня в лоб и наградил нежным взглядом, а потом велел отдыхать.

— Я все сам уберу. Не вставай.

Я кивнула, чувствуя себя измученной и слабой.

— Спасибо, Итон.

— Это тебе спасибо, Дарси.

— За что? — спросила я.

Он подумал и сказал:

— За великолепное Рождество.

Я отважно взглянула на него и подождала, пока он выйдет, а потом принялась тихонько плакать в подушку.

Итон, Сондрина, Джеффри и я впервые встретились все вместе в канун Нового года. Джеффри заказал нам столик в «Гордон Рэмси» — шикарном французском ресторане на Слоун-сквер, идеальном месте для подобного случая. Мы все по достоинству оценили французскую кухню. Джеффри назвал ее безупречной, а Сондрина — настоящей симфонией ароматов. Я подумала, что они оба малость претенциозны, хотя и правы — у меня живот был до отказа набит тушеной свининой и баклажанной икрой, а у Итона — жареной дичью с красной капустой, которую я тоже отведала.

К сожалению, уровень общения уступал качеству блюд. Я всегда полагала, что успех двойного свидания зависит от того, насколько женщины сумеют между собой поладить, а мы с Сондриной просто еще мало знакомы. Внешне все выглядело очень мило. Она была чрезвычайно любезна и проста в обхождении, но все время обращалась со мной так, точно я нуждалась в постоянном подбадривании. Она четыре раза повторила: «Даже и не скажешь, что ты беременна», и меня наконец, стало воротить от этой лжи. Уже давно было видно, что я беременна, и я чувствовала себя вполне комфортно. Каждый раз, когда ей хотелось сыграть роль утешительницы, Сондрина оборачивалась ко мне и ворковала:

— Уверена, что все очень-очень скоро образуется.

У меня сложилось впечатление, что Итон ей рассказал, какой роскошный образ жизни я вела прежде, так как она постоянно расспрашивала о моих любимых клубах, дизайнерах, винах и отелях. Конечно, мне было приятно об этом поговорить, но хотелось бы также услышать хотя бы мимолетную реплику насчет моих пока еще не рожденных сыновей.

Отношения между Итоном и Джеффри, хоть и дружеские на вид, тоже оставались натянутыми. Держу пари, Итон думал, что Джеффри чрезмерно сдержан и сух, а Джеффри, в свою очередь, был явно раздосадован моей дружбой с Итоном и особенно тем, что мы вместе спали. Накануне вечером это стало причиной нашей первой ссоры. Я случайно ляпнула, что во время рождественских праздников мы с Итоном спали в одной кровати, и Джеффри помрачнел. На все мои оправдания он заметил, что спать в одной постели со своим другом — «более чем странно». Я уверила его, что у нас с Итоном абсолютно платонические отношения (и была рада, что действительно могу так сказать). Но, судя по всему, Джеффри это страшно не нравилось. За ужином я несколько раз попробовала еду с тарелки Итона. После третьего раза Джеффри в довольно агрессивной манере предложил мне взять кусочек у него, а когда я отказалась, явно обиделся. Как будто это моя вина, что я не люблю рыбное филе с ветчиной.

Но мы вчетвером все-таки терпели друг друга во время ужина и потом еще в шикарном клубе «Аннабель» на Беркли-сквер, где к нам присоединились десятка полтора приятелей Джеффри, таких же щеголей, как и он. Сондрина чувствовала себя среди элегантных посетителей как рыба в воде и запросто заговаривала с незнакомыми мужчинами. Я знала, зачем она это делает, потому что сама проделывала то же самое много раз: она демонстрирует Итону, что может нравиться и другим. Когда Сондрина увлеклась беседой с мужчиной в смокинге, похожим на молодого Фрэнка Синатру, я спросила Итона, нет ли здесь повода для беспокойства. Он удивленно взглянул на меня:

— С чего бы это? Потому что она болтает с другим мужчиной?

Я кивнула.

Он взглянул на Сондрину с полнейшим равнодушием и сказал, пожав плечами:

— Не о чем беспокоиться.

Не скрою, я была рада его ответу. Мне всегда хотелось видеть Итона счастливым, но не поглупевшим от любви, и теперь я поняла, что можно не волноваться.

Джеффри, наоборот, просто сиял от счастья. Он с гордостью представлял меня всем своим друзьям и то и дело спрашивал, как я себя чувствую и не надо ли мне чего-нибудь. Незадолго до полуночи, когда толпа принялась отсчитывать секунды, оставшиеся до Нового года, он страстно меня расцеловал, закружил и крикнул, перекрывая шум:

— С Новым годом, дорогая!

— С Новым годом, Джеффри, — ответила я, краснея и чувствуя себя абсолютно счастливой оттого, что встречаю наступающий год в компании элегантного англичанина. Но потом ощутила некую растерянность и задумалась о том, где же Итон и Сондрина. Я огляделась и увидела, что они сидят на кушетке, держась за руки, и он заказывает официанту что-то из напитков. Когда я увидела их вдвоем, то мысленно пожелала, чтобы Итон посмотрел на меня. Когда мы наконец, встретились взглядами, я тайком послала ему воздушный поцелуй. Он ухмыльнулся и ответил тем же, и мне вдруг до безумия захотелось оказаться рядом с ним и обменяться первыми в новом году словами. Я хотела поблагодарить его за все — за то, что он оказался таким верным другом именно тогда, когда мне это было больше всего нужно.

В ту же самую секунду Джеффри шепнул:

— Я безумно тебя люблю, Дарси.

Руки у меня покрылись гусиной кожей. Эти слова были пределом моих желаний. Но когда я попыталась ответить — сказать, что я тоже безумно его люблю, — то снова поймала взгляд Итона. И… не смогла произнести ни слова.

Спустя несколько часов, когда мы с Джеффри занимались любовью, я почувствовала, что он думает о чем-то другом.

— Ты беспокоишься за детей? — спросила я. — Уверен, что это безопасно?

— Да. Абсолютно безопасно, — выдохнул он. — Просто мне отчего-то тревожно. — И, будто в подтверждение этих слов, предложил прерваться. — Если ты не против.

Я ответила, что не против, но тоже слегка забеспокоилась. После того как мы долго лежали молча и отдыхали, Джеффри искренне сказал:

— Я тебя люблю, Дарси.

Его дыхание было горячим, и я почувствовала, что у меня как будто волосы на голове зашевелились. На этот раз я шепотом ответила, что тоже его люблю. А потом про себя перечислила за что. Я люблю Джеффри за то, что он так нежен. За то, что он удивительно подходящая для меня партия, пусть даже наши отношения еще недостаточно устойчивы для того, чтобы можно было расслабиться. А главное, я люблю его за то, что он любит меня.