— Кстати о неловкости, — произнесла Джил.

Глядя на отца, Дебора потеряла дар речи.

— Здравствуйте, доктор Барр, — поздоровался подросток, обедавший со своим отцом.

Майкл положил руку мальчику на плечо, проходя мимо.

— Привет, Джейсон, — ответил он, но не остановился.

Вскоре отец стоял у их столика, переводя взгляд с одного сандвича на второй. Потом ткнул пальцем в сандвич Джил. — Этот с чем?

Она прокашлялась, только этим выдав бурю чувств, которая разыгралась в ее душе.

— Куриная грудка, салат, томат с горчицей на домашнем хлебе. Поджаренном.

— Я съем такой, — сказал Майкл. — С шинкованной капустой. — Он помолчал и неуверенно спросил: — Где заказывать?

На секунду Дебора испугалась, что Джил просто укажет ему на очередь у прилавка. Но сестра великолепно вышла из положения. Она подняла руку в направлении прилавка и громко выкрикнула:

— Пит! — Через несколько секунд появился старший официант. — Мой отец хочет заказать наше специальное предложение. Ты не мог бы принести? Пожалуйста, когда будет готово.

— Конечно, Джил. Давайте я принесу вам стул, мистер Барр.

— Он может взять мой, — сказала Дебора, протягивая тарелку. — Заверните это, пожалуйста, с собой.

— Не уходи, — быстро скомандовала Джил. Она казалась перепуганной.

И не она одна. Дебора почувствовала, как напряглась рука отца, когда она передавала ему стул. Но им нужно было побыть сейчас наедине.

К тому же она все равно не могла проглотить ни кусочка. В горле стоял ком.

И что же делать теперь? Впервые за много лет Дебора осталась без детей, без пациентов и без планов. Ощущая странное беспокойство, она села в машину и выехала из города. Домой ей не хотелось. Дом был пуст. Она могла бы поехать в любимый бутик Грейс в соседнем городке и купить ей что-то особенное на лето. Она могла бы поехать в музыкальный магазин, где Дилан присмотрел колонки для своего электронного пианино. Она могла бы отправиться в торговый центр и просто погулять.

Но ничего этого ей не хотелось.

Думая о Дилане, Дебора бесцельно поехала по окруженной лесом пригородной дороге, пересекла один городок, потом другой. Лес стал не таким густым, появились машины. Приближаясь к автомагистрали, она неожиданно для себя повернула на въезд и направилась в город.

Не доезжая до Бостона, она свернула с шоссе, пересекла мост и оказалась в Кембридже.

Дебора могла бы сделать вид, что намеревается купить что- нибудь в магазинах, куда часто заглядывала в студенческие годы, но тех магазинов уже давно не было. Она могла бы сделать вид, что собирается сделать массаж лица, но она не была постоянной клиенткой спа-салонов. Она бы могла сделать вид, что просто приехала прогуляться вдоль реки в прекрасный майский день. Только день не был прекрасным. Было сыро и облачно, собирался дождь, и ей следовало бы развернуться и ехать домой.

Проехав мимо Гарвардской площади, Дебора выехала на Братл-стрит, свернула на узкую улочку с высокими деревьями и рядами припаркованных машин. Одна из них как раз отъехала, когда машина Деборы приблизилась.

Она припарковалась. Затем посидела, размышляя о том, что это не лучшая идея. Ей предстояло пережить судебный процесс, и у Тома могли быть гости. Или он куда-то ушел, и в этом случае она уедет домой ни с чем.

Решив, что вернуться домой будет разумнее всего, Дебора уже собиралась опять завести двигатель. Но воспоминание о том, как Том держал ее за руку в прошлый четверг, остановило ее. Его пожатие принесло ей покой.

Отец посоветовал бы ей уезжать домой. Хол сказал бы то же самое. Грейс была бы в ужасе. Но Джил хитро улыбнулась бы, подзадорила бы ее и, возможно, была бы права. Дебора всю свою жизнь следовала правилам, и где она оказалась? Сидела одна в машине на узкой улице Кембриджа, боясь открыть дверцу.

Повинуясь минутному порыву, Дебора вышла, пересекла тротуар, поднялась на три ступеньки и остановилась перед дверью с номером «42». Это был отдельный кирпичный дом. Высокий, но узкий, как и большинство зданий на этой улочке. Дверь была черная, с блестящим медным молоточком и колокольчиком.

Дебора позвонила. Ее пыл тут же угас, но отступать было уже поздно.

— Да? — услышала она над головой. Ей пришлось спуститься на одну ступеньку, чтобы увидеть его на крыше. Том с минуту смотрел на нее, затем исчез, и тут Дебора почувствовала приступ тошноты. Она представила, что он там наверху с женщиной, или с вдовой, или даже с окружным прокурором.

Ей следовало предупредить его. Но она же не знала, что приедет сюда.

Том открыл дверь. На нем были старые джинсы и футболка. Волосы взъерошены. Он был небрит и выглядел таким же испуганным, как и она.

Дебора вступила в игру. Подражая Джил, она растянула губы в фальшивой лучезарной улыбке.

— Я просто ехала мимо, когда увидела твою дверь, и решила поздороваться.

Уголок его рта дернулся.

Уже серьезно она спросила:

— Я не вовремя?

Том смотрел ей прямо в глаза.

— Вовсе нет. Зайдешь?

Кивнув, Дебора вошла в маленькую прихожую. Справа была гостиная, слева — коридор в дальнюю часть дома, а впереди — крутая лестница.

— Как по мне, все чисто, — заметила она. Он называл себя неряхой, а на стене в коридоре на аккуратных крюках висел горный велосипед.

Том изумленно хмыкнул.

— Ты еще не видела кухню.

— Но гостиная выглядит мило.

— Я не часто ею пользуюсь. Поэтому там убрано.

— Ты только что был на крыше?

— А вот крышей я пользуюсь. Очень часто.

— А что там?

Кивком поманив ее за собой, Том пошел к лестнице.

На втором этаже Дебора увидела три двери, за одной из которых была его спальня — виднелся ворох постельного белья и одежды. На третьем этаже был высокий потолок и всего одна огромная комната с колоннами. Стены были белыми, но казались еще ярче из-за окон в потолке. Дебора увидела письменный стол с компьютером, стол без компьютера и еще один в центре комнаты. Все три были завалены бумагами.

На крышу вела деревянная винтовая лестница. На этот раз Дебора пошла впереди и потянула дверь на себя. На крыше оказался небольшой садик со столиком, стульями, шезлонгами и грилем. В горшках, расположенных по периметру, росли кустарники, а деревья на улице были достаточно высокими, чтобы обеспечить тень. Единственная секция деревянного забора, посеревшего от старости, скорее всего должна была создавать впечатление уединения, но со всех остальных сторон открывался вид на деревья, окруженные невысокой кирпичной стеной.

Гриль был открыт. На подставке громоздились использованные кухонные принадлежности, подносы, стаканы и тарелки. И здесь стол был завален бумагами. Дебора повернулась, чтобы спросить, не оторвала ли его от работы, но так ничего и не сказала. Том смотрел на нее с таким желанием, что она, ошеломленная, замерла.

Возможно, она за этим и приехала. Дебора не позволяла себе думать о своих чувствах к Тому после их встречи в парке, но осознавала, что ее к нему тянет.

Должно быть, это было написано в ее глазах, потому что он сказал:

— Не очень разумно, да?

Она покачала головой.

— Я начинаю сомневаться. Мы можем создавать все, что угодно, а потом все это летит в тартарары, потому что случается то, что мы не планировали, что не хотели, что не можем контролировать.

— Как с моим братом?

— Как с моей дочерью, с моим отцом, с моим бывшим мужем.

— А с твоим сыном?

— С ним тоже. Но то, что происходит с Диланом, имеет отношение скорее к физиологическому состоянию, чем к свободе выбора.

Том взглянул на бумаги на столе, потом опять на Дебору.

— Ты думаешь, состояние моего брата имело физиологическую причину? Он родился с химическим дисбалансом?

Дебора не могла знать этого наверняка, но Тому необходимо было выяснить причину поведения Кельвина, и химический дисбаланс как раз мог быть такой причиной.

— Возможно.

Он задумался. Затем подошел к столу и вытащил из кипы бумаг маленький конверт. Вернувшись, Том передал его Деборе. Внутри лежали три детские фотографии, сделанные в разное время. На первых двух снимках были изображены два красивых мальчика, на третьем они были с родителями. Дебора подумала, что самой заметной деталью на всех фотографиях было то, что Кельвин отворачивался, отстранялся, отводил взгляд.