Дебора позвонила Джону, но тот ничего не слышал о расследовании окружной прокуратуры. Она позвонила Холу, узнала, что тот в суде, и оставила ему сообщение. Не имея никакой информации, она ничего не сказала Грейс, когда дочка позвонила и поинтересовалась, как Джил. Дебора позвонила Грэгу, но и ему пришлось оставить сообщение.

После обеда она принимала пациентов, и, похоже, каждый страдал от какой-то утраты, начиная с женщины, оставшейся без работы, и заканчивая той, у которой отобрали дом, или той, которая потеряла мужа и не могла ни спать, ни работать, ни радоваться внукам. Дебора неожиданно для себя обнаружила, что постоянно говорит о сдерживаемом гневе.

Когда она собиралась отправиться в кондитерскую, позвонила Карен. В ее голосе слышалась паника.

— Мне кажется, что-то не так, — сказала она.

Дебору на короткое мгновение охватил страх.

— Что именно не так?

— У меня головная боль, которая уже неделю не прекращается.

Вспомнив, что несколько дней назад они виделись, Дебора успокоилась.

— Неделю?

— Ну, может, не неделю. Может, три или четыре дня.

— Почему ты не сказала мне раньше? — спросила Дебора. Она забросила ремень сумки на плечо и собрала бумаги.

— Потому что я терпеть не могу сообщать о малейшей боли и говорю себе, что ничего страшного. Я забываю о боли, когда занята, но как только расслабляюсь, она опять появляется. Боль не острая, но просто изводит меня. — Карен заговорила быстрее. — Ты была права, когда рассказывала о том, что происходит, когда приближается годовщина моей операции. Поэтому я и убеждала себя, что ничего страшного нет. Но что, если это не так?

Дебора вышла из кабинета. Дверь в кабинет отца была открыта. Он уже ушел.

— Где болит?

— По-разному. Иногда сзади, иногда спереди.

— У тебя появляется тошнота или рвота? — спросила Дебора, оставляя бумаги на столе администратора.

— Нет.

— Ия знаю, что ты занималась на тренажере, поэтому можно заключить, что онемения в руках или ногах тоже нет. — Она погасила свет. — Честно говоря, не думаю, что это что-то серьезное, Ка, — сказала Дебора, включая сигнализацию. — Конечно, можно сделать томограмму, но давай подумаем, нет ли другой причины.

— Например? — спросила Карен. Она явно могла назвать одну, только одну причину.

Дебора это понимала.

— Чрезмерное напряжение зрения. Новые солнцезащитные очки, которые ты купила. Возможно, неправильно подобраны линзы. — Она вышла и закрыла дверь.

— Линзы те же, я только поменяла оправу.

— Хорошо. Если не усталость глаз, то, может быть, усталость мышц. Ты ощущаешь напряжение в области шеи?

— Да.

— Тогда это возможно, — сказала Дебора, садясь в свою машину. На парковке осталась только она.

— Даже когда болит передняя часть головы?

— Это может быть из-за гормонов.

— Месячные у меня закончились неделю назад.

— Возможно, у тебя меняется цикл.

— Меняется? Ты имеешь в виду климакс? Я слишком молода.

— Не как при климаксе, просто меняется. Но еще это может быть из-за переутомления. — Было еще много причин головной боли, которые Дебора могла перечислить. — Как ты спишь?

— Плохо, — погрустневшим голосом ответила Карен и добавила: — Я полночи провела, глядя на Хола.

— Что? — спросила Дебора, но уже знала, что услышит дальше. Что-то ей подсказывало, что именно в этом причина проблемы.

— Он спит как убитый. Никогда такого не было, Дебора. Это он всегда не спал по полночи. Говорил, что постоянно думает о работе — просто не может отвлечься. Неужели Хол вдруг перестал думать о работе? И не скажешь, что он утомляется от занятий любовью. Мы редко это делаем. А сегодня? Я не могла ему дозвониться. В последнее время я никогда не могу ему дозвониться. Я проверяла его — звонила по незначительным поводам и оставляла сообщения. Я не всегда просила мне перезвонить — Хол терпеть не может, когда ему надоедают, — но он мог бы и догадаться. По крайней мере, на некоторые сообщения, которые я передавала, стоило ответить. Или он вправду занят, или не желает со мной разговаривать.

Деборе хотелось посоветовать послать его подальше, что было вполне в ее духе, но не в духе Карен. Поэтому Дебора сказала:

— Не думаю, что у тебя опухоль мозга. У тебя болит голова из-за перенапряжения.

— Но я серьезно.

— Рак тоже серьезная болезнь, и она всегда доставляет беспокойство, но не думаю, что причина твоей боли в этом.

— Ты считаешь, это из-за Хола, — сказала Карен. — Может, я веду себя глупо. Ты сама говорила, что он красивый мужчина. Просто я занимаюсь спортом и закрашиваю седину, трачу целое состояние на кремы, чтобы кожа была гладкой, а когда кажется, что он ничего не замечает, то начинаю думать, что что-то не так. Звонков больше не было. Я уверена, что ты права: просто какая- то женщина хотела бы его заполучить, а поскольку не может, то хочет испортить нам жизнь. — Ее голос изменился. — Я все выдумываю. Точно. — Карен вздохнула. — Ладно, мне уже лучше. Спасибо, Дебора.

Дебора не очень хорошо себя чувствовала. Она была уверена, что у Хола роман. Уверена, насколько возможно быть уверенной без неопровержимых доказательств, но ничего не могла сказать Карен. Что бы это дало? И что, если она ошибается?

Хол ей тоже не перезвонил.

А Грэг перезвонил. Услышав о диагнозе Дилана, он не переставал спрашивать, как она могла пропустить признаки беды. Он был расстроен. Ему нужно было найти виноватого. Но Дебора и так чувствовала себя достаточно виноватой.

— Я спрашивала. Он сказал, что все в порядке. Я спрашивала снова, и он снова все отрицал. Я все время внимательно к нему присматривалась, но когда мое беспокойство передалось ему? И сколько вреда причинила эта задержка? Очки Дилана корректируют его дальнозоркость. С дистрофией роговицы ничего нельзя поделать, пока он не станет достаточно взрослым для пересадки.

— Все верно, — согласился Грэг. — Но если бы ты сказала мне раньше, я бы поговорил с ним. Ты должна делиться со мной такими вещами, Дебора. Я все еще его отец.

— Что ж, ты уже знаешь, — грустно ответила она. — Кстати, ты не спрашиваешь, почему я так открыто обо всем говорю. Дилан и Грейс у Джил. А я собираюсь забрать обед Ливии и привезти его туда. Джил беременна, и ей предписан постельный режим.

— Джил беременна? — спросил Грэг. — Молодец. Замуж не выходит, я полагаю? Она не обращает внимания на мнение других. Наверное, я женился не на той сестре.

Дебора слишком устала, чтобы возмутиться.

— Ей было шестнадцать, когда мы познакомились, а это значит, что тебя бы судили за совращение несовершеннолетних. — Она не смогла удержаться и добавила: — После этого тебя бы всю жизнь называли мерзким старикашкой. К тому же тогда ты не хотел иметь жену, которая не обращает внимания на мнение других. Тебе нравились очень уравновешенные женщины, по крайней мере, так ты говорил, если не врал. И почему ты решил, что моя сестра захотела бы выйти за тебя?

Дебора заставила себя остановиться, поняв, что злость не прошла, что развод — это еще одна нерешенная проблема ее жизни. Она повернула за угол и заметила серую машину, припаркованную прямо перед ее домом.

— Мы можем поговорить об этом в другой раз? — напрягшись, спросила Дебора. Прежде чем Грэг ответил, она сказала: — Мне пора, — и выключила телефон.

Медленно приближаясь, она рассматривала машину. Впереди сидели двое мужчин. Она подъехала к своему дому, но дверь гаража не открывала. С телефоном в руке Дебора выбралась наружу и подождала, пока те двое сделают то же самое.

Оба были в костюмах. Мужчина, который шел впереди, был немного старше и полнее.

— Доктор Монро? — спросил он довольно дружелюбным тоном.

— Да?

— Меня зовут Гай Филдинг. Моего напарника Джо МакНайр. Мы детективы из окружной прокуратуры. Не могли бы вы уделить нам минутку?

Дебора беззвучно выругалась. Она не хотела с ними разговаривать. Грейс точно не выдержала бы, если бы узнала. Но у Деборы почти не было выбора. Она могла отказаться говорить, но это свидетельствовало бы о ее вине. Она могла вернуться, закрыться в машине, но это было бы ребячеством. Она могла бы попытаться уехать, но тогда они последовали бы за ней.