— Но я на самом деле ем совсем немного, — чуть не плача ответила Дарси.

— Возможно. Но то, что вы едите, вам вредно. К тому же вы не занимаетесь спортом.

— Как я могу заниматься спортом, если почти не хожу?

— Сбросьте вес — хоть немного — и сможете ходить. Поднимитесь наверх в комнату, Дарси. Работая здесь, в кухне, вы постоянно что-то едите. Начните с малого: три раза в день ходите вверх-вниз по лестнице или к почтовому ящику и обратно. Я же не заставляю вас бежать марафон.

— Лучше не надо, — предупредила Дарси. — Скорость — не всегда хорошо. Я слышала о вашей аварии.

Эти слова застали Дебору врасплох.

— О моей аварии?

— Так всегда случается, когда превышаешь скорость.

Дебора могла бы сообщить ей, что скорость здесь ни при чем, но это был нежелательный поворот беседы.

— Мы говорили о вашем весе, Дарси. Вы можете обвинять артрит, или своего мужа, или доктора Хабиба, или меня. Но только вы способны изменить свою жизнь.

— Я не умею лечить артрит.

— Да, но вы можете облегчить себе жизнь. Вы уже думали о том, чтобы найти работу вне дома? — Они долго говорили об этом в прошлый визит Деборы.

— Если я это сделаю, то никогда не закончу свою книгу.

— Вы можете работать неполный день.

— Дин зарабатывает более чем достаточно.

— Я знаю. Но вам нужно найти дополнительное занятие, особенно когда его нет дома.

— Как я буду работать, если я не могу ходить? — спросила Дарси, и Дебора начала терять терпение. Она взяла из сумки блокнот, написала имя и номер.

— Эта женщина — физиотерапевт. Самый лучший. Позвоните ей.

Она положила блокнот обратно в сумку.

— А она приходит на дом?

— Не думаю. Скорее всего, вам придется подъехать к ней, — сказала Дебора с чувством злобного удовлетворения, которое испарилось, как только она ушла. Как и у многих ее пациентов, причины болезни Дарси ЛиМей выходили за рамки физического здоровья. У одних причиной было одиночество, у других — скука, протест, низкая самооценка. В другой раз Дебора, возможно, потратила бы больше времени, убеждая Дарси. Но сегодня был не обычный день.

Не успела Дебора подъехать к своему офису, как позвонила школьная медсестра и сказала, что Грейс вырвало в туалете и ее нужно забрать домой. Разве Дебора могла отказаться? Она знала, что дочь уже написала контрольную по биологии и что она пропустит оставшиеся уроки плюс тренировку по бегу. Но если желудок Деборы сжимался от одной только мысли об аварии, то можно представить, каково было Грейс.

Лицо девочки было бледным, а лоб горячим. Когда Дебора помогала Грейс подняться с кушетки, медсестра сказала:

— Мы слышали об аварии. Уверена, что разговорами Грейс не поможешь.

Дебора кивнула, но не собиралась обсуждать это в присутствии дочери.

Оказавшись в машине, Грейс откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

Дебора завела машину.

— Как контрольная?

— С контрольной проблем не было.

— Откуда стало известно об аварии?

— Объявили перед началом уроков.

— Сказали, что его сбила наша машина?

Грейс промолчала, но Дебора сама могла ответить на этот вопрос. В школе не говорили об аварии, но МакТалли сказал Марти Стивенс, она своим детям, дети Марти в свою очередь рассказали друзьям в школьном автобусе, а те — всем остальным в школе. И это еще не считая звонков, которые успела сделать Шелли Вит по дороге от кондитерской до работы. Даже Дарси ЛиМей, которая жила в соседнем городке, уже знала об аварии. Сплетни, как всегда, распространялись с пугающей скоростью гриппа.

— Тебя о чем-то спрашивали?

— Это было не обязательно. Вопросы прямо витали в воздухе.

— Это был несчастный случай, — сказала Дебора не столько Грейс, сколько себе.

Девочка открыла глаза.

— Что, если у тебя отберут права?

— Не отберут.

— Что, если оштрафуют?

— Не оштрафуют.

— Тебе что-то говорили в отделении полиции?

— Я там еще не была. Завезу тебя домой и поеду. — Девочка оживилась. — Нет, ты со мной не поедешь.

Грейс снова закрыла глаза. На этот раз Дебора ее не трогала.

Отделение полиции Лейланда располагалось рядом с городским советом в небольшом кирпичном здании. Там было три кабинета и одна камера. В штате было двенадцать человек, восемь из которых работали полный день. Вполне достаточно для городка с десятитысячным населением. Бытовые драки, вождение в нетрезвом состоянии и редкие мелкие кражи — вот и все преступления.

Когда Дебора вошла, ее тепло поприветствовали люди, которых она знала почти всю жизнь. Во время невинных фраз о детях, стареющих родителях и предвыборных обещаниях продавать спиртное в супермаркетах промелькнули все же один-два смущенных взгляда.

Джон Колби провел Дебору в свой кабинет. Джон был умным, мог бы быть еще и представительным, но ему не хватало решительности. Он доверял интуиции, а не бросался с головой в расследование. К тому же он был скромным, предпочитал огораживать лентой место происшествия, а не вывешивать свои грамоты и благодарности на стене. Кроме больших часов и нескольких фотографий с изображением окрестностей, других украшений в его кабинете не было.

Джон закрыл дверь, взял со стола несколько бланков и передал их Деборе.

— Здесь все довольно понятно, — сказал он. — Возьмите домой, заполните и вернете, когда вам будет удобно.

— Мне не нужно заполнять их здесь?

Он отмахнулся.

— He-а. Вы же не удерете из города.

— Кто знает, — пробормотала Дебора, просматривая бумаги. Там было три страницы с вопросами. Понадобится время, да и дома заполнять их было бы удобнее. — У вас уже есть какие-то результаты?

— Только то, что касается вашей машины. Похоже, все прекрасно работало. Здесь никаких нарушений нет.

Неплохо для местной мастерской, но Дебору беспокоил отчет из округа.

— А когда вам будет известно остальное?

— Через неделю. Может, через две, если лаборатория загружена. Некоторые результаты требуют математических расчетов, которые могут оказаться довольно сложными.

— Но это же всего лишь несчастный случай, — сказала Дебора.

Джон потянулся к письменному столу.

— Это только формальность. Наша работа — расследовать, что мы и делаем.

— Я всю жизнь помогала людям, а не калечила их. Я чувствую себя ответственной за Кельвина МакКенну. — Это было правдой, хоть эта правда и не разубеждала Джона, что за рулем была Дебора. Даже сейчас, разговаривая с человеком, которого она знала и которому доверяла, женщина не могла упомянуть имя Грейс. Вместо этого Дебора в который раз спросила: — Что же, в конце концов, он там делал?

— У нас пока не было возможности его об этом спросить, — сказал Джон. — Но мы это сделаем. А пока заполните бланки протокола. У вас должно быть три экземпляра.

— Три? — испуганно переспросила Дебора.

— Один для нас, один для вашей страховой компании, один для реестра транспортных средств. Так положено.

— Зачем?

— Запись об аварии будет храниться в вашем файле.

— У меня раньше никогда не было аварий. Вы видели повреждения на моей машине? Они совсем небольшие. Я сомневаюсь, что страховая компания будет этим заниматься.

— Все равно нужно подать копию в страховую компанию. Когда дело касается человеческих жертв, вы обязаны это сделать. Если у мистера МакКенны нет страховки, он может предъявить вам иск на оплату медицинских услуг и вашей страховой компании придется заплатить.

А она посчитала отца паникером, когда он заговорил о суде. В устах Джона Колби это звучало по-другому.

— Вы действительно думаете, что он подаст в суд? — спросила Дебора. — А как же дождь? И то, что на нем не было светоотражающих элементов? Какой иск он может предъявить?

— Это зависит от того, что обнаружит группа по восстановлению деталей происшествия, — ответил начальник полиции, глядя на телефон. — Я сообщу вам, когда придет их отчет. — Его круглое лицо смягчилось. — Как ваша дочь все это переживает?