— Нет.

— Тогда вам не понять. Для меня нет ничего дороже, чем они.

Вечером Хэнк обнаружил у себя папку с бумагами из агентства, которые Ниса забыла у него на ранчо. Он забрался в свой грузовичок и покатил в Холи-Маунт. Ведь он не увидит ее до вторника, а им надо утрясти некоторые разногласия, назревшие днем.

Невозможно было отрицать физическое влечение, которое Хэнк испытывал к Нисе. Когда она находилась поблизости, он чувствовал в воздухе между ними электрический разряд. И боль, когда ее рядом не было. Воспоминания о ее нежной, хрупкой красоте не давали ему уснуть, а по утрам он чувствовал себя неудовлетворенным, словно что-то важное осталось невыполненным.

Не мог он отрицать, что его тянуло к ней и эмоционально. Хэнк восхищался и ею самой, и ее работой. И что самое главное — он чувствовал к ней доверие.

Но было в ее поведении и то, что Хэнк никак не мог понять. Взять, к примеру, ее отношения с Хэдвеями. С одной стороны, она ждала от него помощи, но в то же время вроде бы и нет. С одной стороны, хотела приобщить детей к непростой жизни на ранчо, с другой — стремилась оградить их от малейшего вмешательства с его стороны. Хотела, чтобы он служил им жизненным примером, но не позволяла поступать так, как поступал бы отец.

Однако наибольшее беспокойство вызывало у Хэнка не столько сказанное или сделанное Нисой, сколько то, что она не сказала и не сделала. В то время как он распространялся о своих чувствах, Ниса лишь слушала. Она почти не рассказывала ему о себе, о своих личных пристрастиях, желаниях, надеждах. А еще меньше — о планах на будущее. Лишь выражение боли, появлявшееся время от времени в ее глазах, было единственным намеком, что не все в ее жизни легко и гладко.

Хэнк был человеком гордым и не любил вмешиваться не в свое дело. Но прежде чем начинать какие-либо романтические отношения, ему хотелось положить конец всем недоразумениям и разобраться, что происходит между ним и Нисой Литл.

Он остановился у ее дома и, сунув бумаги под мышку, вышел из машины.

Когда она показалась в дверном проеме и Хэнк увидел ее — босую, в просторной футболке, в коротко обрезанных шортах, обнажающих стройные ноги, с по-детски беззащитным выражением лица и растрепанными волосами, — у него перехватило дыхание. Да еще этот блестящий красный леденец в ее руке.

— Не думал, что вы любите такие леденцы, — пробормотал он вместо приветствия.

— Хотите такой же? — смущенно улыбнулась она.

— Разумеется! — выпалил он, хотя терпеть не мог леденцов. — Вы забыли это на ранчо, — прибавил он, протягивая ей документы.

— А я как раз собиралась заняться бумагами, — сказала Ниса, распахивая перед ним дверь.

— Может, нам лучше обсудить сегодняшний день? — предложил Хэнк.

Ему захотелось поцелуями разгладить маленькие морщинки, которые появились у нее на лбу после его слов.

— Мартин… — вздохнула Ниса.

— Не только.

Она повернулась и повела его в огромную, с высоченным — как в соборе — потолком, гостиную, отделанную в белых тонах. Комната выглядела очень впечатляюще, хоть и отдавала больничной чистотой.

При своем росте в шесть футов три дюйма Хэнк почувствовал себя здесь карликом.

— Не хочу показаться бестактным, но по-моему это жилье не слишком вам подходит.

— Согласна. — Ниса прошла к встроенному шкафу, где размещался бар. — Эта гостиная предназначалась для вечеринок сотрудников большой корпорации. — Хотите пить?

— Не откажусь.

Она протянула ему бокал с колой.

— Вы на меня сердитесь?

— Я? Сержусь?

— Похоже, сегодня днем мы разошлись во мнениях по поводу воспитания детей.

— На мой взгляд, главнее всего то, что мы оба хотим одного и того же — благополучия для Хэдвеев.

— Разве? — Она присела на краешек большого белого дивана.

— Думаю, да. Просто у нас разные подходы к воспитанию.

— Но мы им не родители.

— Не надо понимать так буквально. — Он сел в кресло напротив. Теперь их разделял стеклянный кофейный столик непомерных размеров, заваленный бумагами. Рядом лежал знакомый ноутбук. — Просто наше поведение с ними показывает, как бы мы вели себя, будучи родителями.

— Все это становится более сложным, чем мы с вами могли представить, — произнесла она, нервно потирая руки. — И вполне естественно, что мы оба привносим в дело свой личный опыт — деловой и эмоциональный.

— Да. — Чтобы не спугнуть ее и не заставить переменить тему, Хэнк не стал больше ничего говорить.

— Не возражаете, если мы это обсудим? — нерешительно спросила Ниса.

Хэнк кивнул.

— Я так поняла, что вы были со мной абсолютно откровенны. Вы сказали, что чувствуете готовность обзавестись семьей и собственными детьми. Это побуждает меня спросить, что в этом случае будет с Хэдвеями.

— Погодите. С чего вы взяли, что одно мешает другому?

— Вы не знаете, как ваша жена может отнестись к программе «Дети и животные».

Он широко улыбнулся ей и покачал головой.

— Вижу, вы невысокого мнения о моей способности выбрать себе жену. — Ах, если бы она проявила больше наблюдательности и внимания к тем знакам внимания, что он ей посылал!

Ниса покраснела, но выдержала его взгляд.

— Если бы вы знали, сколько я билась за то, чтобы пристроить этих детей хотя бы временно. Хотя бы не на полную неделю. Мне так хочется, чтобы эта программа сработала.

— И мне хочется. Почему вы так убеждены в провале?

Она не сразу отважилась поднять глаза. Ниса знала мнение Хэнка о кровных узах. Оно было почти таким же, как и у Мартина. Молодая женщина не собиралась оскорбить эти чувства или бороться с ними. Но судьба научила ее заглядывать и на обратную сторону медали. Если Хэнк действительно хочет честности, что ж, она будет честной.

— Я говорю о боли, которую испытывает тот, кого отвергли, — медленно произнесла она, не желая приближаться к скользкой теме своей неполноценности. Она не нуждалась в жалости этого человека. И одновременно очень боялась что он ее осудит.

— Вы говорите так, словно испытали это на собственном опыте, — донесся до нее его голос.

— Да, это так. — Она подняла на него взгляд. Посмотрела прямо в его глаза. — Мой муж оставил меня год назад.

— А от меня ушла невеста.

Ошеломленная его откровенностью, Ниса не знала, как реагировать на это признание.

— Я сказала вам это вовсе не для того, чтобы услышать: «Бедная Ниса!»

Он улыбнулся.

— За кого вы боитесь, Ниса? — он подался вперед в своем кресле. — За Хэдвеев или за себя?

— Я вовсе не боюсь. — Она посмотрела на него упорным взглядом, пытаясь сообразить, как все ему объяснить, не говоря самого главного. — Просто я хорошо понимаю, в каком ненадежном положении ощущают себя Хэдвеи. Я знаю, что значит быть покинутой, и я понимаю, как это трудно — начать доверять вновь.

— Я очень хотел бы, чтобы вы мне доверяли. — Она увидела тот взгляд, каким он смотрел на нее во время их первой встречи, на автобусной остановке. Тот, что проникал в самую глубину души.

— Вы о Хэдвеях?

— Да. А также о нас.

— О нас? — Да.

— Вы имеете в виду наше сотрудничество?

— Скорее, наши взаимоотношения. — Он поднялся, обошел вокруг стола и сел рядом с ней. — Похоже, у нас будет двойная повестка дня, Ниса.

— Я не ожидала…

— Я тоже не ожидал, но разве такое невозможно?

Она сидела с ним бок о бок, напряженно и скованно, каждую секунду собираясь встать и уйти. За последний год Ниса похоронила в себе много эмоций, не давая им выхода, не делясь даже с Клэр. Почему же сейчас она испытывает искушение открыться Хэнку Уиттейкеру? Человеку, который никогда не сможет стать для нее Единственным мужчиной.

Она ощутила на руке прикосновение его пальцев и поняла, что дрожит.

— Что-то не так? В чем дело? — Глаза его словно убеждали, что он все поймет.

— Когда Пол ушел от меня, — начала она осторожно, — у меня осталось ощущение, что я не совсем женщина. С тех пор у меня ни с кем не было близких отношений. — Она попыталась улыбнуться. — Видимо, я просто заржавела.