- Там детские вещи, - сказал он. - Я собрал, пока ты одевалась. Заверни Гизелу в одеяло и пошли отсюда. Мы успеем довезти её до хорошей клиники, где ей помогут.

  - Не успеете, - равнодушно заверила докторша.

  - Убейся об стенку, - процедил Женя.

  Не выпуская девочку из рук, я нагнулась и одной рукой начала шарить в сумке, но странный звук отвлёк меня от этого занятия. Оказалось, что докторша поняла указание самым, что ни на есть, буквальным образом, и теперь со всего размаху бьётся об стену головой.

  - Скажи, чтобы прекратила, - выкрикнула я. - Пожалуйста, не хочу на это смотреть.

  - Хватит, - только и сказал Женя.

  Докторша остановилась.

  - Лучше помоги мне! - потребовала я, сквозь слёзы, абсолютно неспособная развернуть одеяльце дрожащими пальцами.

  Женя помог мне, и вскоре я уже прижимала свою умирающую дочь к себе, пытаясь согреть своим дыханием её слишком спокойное для младенца личико.

  - Идём! - скомандовал мой мужчина, беря сумку. - Надо торопиться.

  Мы вышли из роддома так же, как и пришли. Женя помог мне забраться на переднее сидение и пристегнуть ремень, а сам сел за руль. Я думала, мы помчимся назад, как сумасшедшие, но, вместо этого, джип проехал всего несколько улиц и остановился в какой-то подворотне.

  - Что случилось? - спросила я, испуганно вглядываясь в личико ребёнка, абсолютно неподвижное.

  - Дай мне девочку! - потребовал Женя.

  Хоть и с недоверием, но я позволила ему взять младенца.

  Он склонился над Гизелой так, что упавшие на его лицо волосы мешали мне понять, что именно происходит. Но в момент, когда я уже открыла рот для протеста, девочка захныкала! Это был первый звук, который я от неё услышала.

  - Держи, - Женя снова протянул мне ребёнка. - Думаю, теперь мы точно успеем.

  Едва сохраняя способность трезво рассуждать, я буквально схватила оживший свёрток. Девочка плакала! Моя девочка плакала! Она всё-таки выживет!

  Женя вставил ключ в зажигание и тут...

  - У тебя рука прозрачная! - вырвалось у меня.

  - Конечно! Я же отдал малышке жизненную энергию. Снаружи этого почти не видно, не бери в голову.

  И машина рванула с места. Мы на всей скорости мчались к спасению.

  Только сейчас, когда Гизела была в относительной безопасности, я смогла по-настоящему взглянуть на Женю. Его губы были плотно сжаты, черты лица неподвижны, а глаза неотрывно смотрели вперёд. Руль он сжимал с такой силой, что костяшки его пальцев побелели бы, если б принадлежали обычному человеку.

  Это не было притворством. Он искренне волновался за Гизелу и был готов горы свернуть, чтобы девочка выжила.

  Я прижала ребёнка покрепче к себе и прикрыла её расстёгнутой курткой.

  - Её нужно покормить.

  Малышка хныкала и вертела головкой, явно в поисках источника пищи.

  - В больнице этим займутся сразу же, - ответил Женя. - Только нужно довезти её туда, как можно быстрее. Того, что я ей дал, надолго не хватит. Ей нужны хорошие доктора.

  - Потерпи, маленькая, - прошептала я дочке. - Совсем немножечко.

  И малышка терпела. На большее ей не хватало сил. Несмотря на все старания Жени, она не могла даже достаточно громко заплакать. А спустя какое-то время стало очевидно, что борьба даётся ей слишком тяжело. Гизела снова затихла, несмотря даже на явный голод.

  - Женя! - вскрикнула я. - Женя, ей совсем плохо!

  Женя только слегка повернул голову, а затем с глубоким вздохом нажал на тормоз.

  - Тебе придётся вести самой, - сказал он.

  Я откинула волосы с шеи.

  - Возьми часть моей!

  - Я делал это позавчера, и ты сейчас явно не в том состоянии, когда можешь разбрасываться своей энергией направо и налево, - покачал он головой.

  Я бросила мимолётный взгляд на себя в зеркало. Под глазами залегли глубокие тени, а в уголках губ наметились складки, совершенно меня не украшавшие. Но сейчас это было совершенно неважно.

  - Я не в том состоянии, чтобы вести машину! Мы впишемся в столб на первом же повороте

  Женя не мог не согласиться. Потому вздохнул и наклонился ко мне. Энергия побежала от меня к нему благодатным потоком. Когда мой мужчина поднял голову, его черты лица стали совершенно человеческими, без намёка на прозрачность. Он осторожно взял у меня из рук Гизелу и повторил с ней свои манипуляции. Та снова начала плакать. Этот жалобный звук показался мне самым сладким из всего слышанного когда-либо.

  - Теперь точно успеем, - отметил Женя, включая зажигание.

  Машина рванулась с места.

  - Когда приедем в больницу, я выбью тебе отдельную палату, - сказал он. - Пожалуйста, выспись обязательно. Я не знаю, но возможно, что мне снова потребуется твоя энергия для Гизелы. И ты должна будешь хорошо отдохнуть. Ты и так отдала слишком много для одного раза.

  Я не была уверена, что смогу даже просто закрыть глаза, пока не буду уверена, что с моей девочкой всё в порядке, но спорить не стала. К счастью, мы уже въезжали в наш город. Конечно же, здесь не удалось избежать утренних пробок, но плач Гизелы действовал на меня успокаивающее. Ей было плохо, но она была жива, и у неё находились силы на протест. Пока это было самое главное.

  Наконец, мы оказались около родильного отделения той самой больницы, где изначально должны были проходить роды. Женя ещё в той самой пробке успел позвонить доктору, потому нас без промедления пустили внутрь.

  Доктор появился буквально через минуту. Он был полной противоположностью той ужасной тётке, которая не посчитала нужным даже укрыть мою девочку.

  - Срочно в интенсивную терапию, - только и сказал он, принимая от меня ребёнка, а на меня указал медсестре. - Девушку в ту палату, о которой я вам говорил.

  И умчался по коридору с Гизелой на руках.

  - Она в безопасности, - заверил меня Женя. - Этот врач небо с землёй на уши поставит, но отвоюет её жизнь, не волнуйся. Теперь самое главное, чтобы ты отдохнула.

  - Да, это самое главное, - вмешалась в разговор приятного вида медсестричка. - Я отведу вас в палату.

  Оказалось, что у Жени в сумке были не только детские вещи, но и моя пижама, и упаковка "Персена". Он почти сразу выставил медсестру за двери и начал раздевать меня, словно я была маленьким ребёнком.

  - Есть хотя бы что-то, что ты не предусмотрел? - вяло спросила я.

  - Увы, - кивнул он. - Я не предусмотрел эту проблему в преждевременными родами. Вроде, ничего их не предвещало... А в итоге, я чуть не угробил нашего ребёнка и выпил слишком много энергии из тебя. Никчёмный из меня папаша...

  Это звучало совершенно искренне. Я не могла удержаться от того, чтобы прижаться к его губам поцелуем.

  - Что ты говоришь? Ты - лучший отец на свете. Если б у Гизелы был какой-то другой, она бы уже умерла.

  Женя обнял меня одной рукой, а другой подал мне таблетки успокоительного.

  - Пей! Сейчас это самое меньшее, что мы можем сделать, чтобы разобраться с последствиями.

  Я выпила таблетки и опустила голову на подушку. Женя стянул с ног ботинки и лёг на узкую больничную койку, рядом со мной.

  - Не возражаешь?

  - Я никогда не возражаю, лишь бы ты был рядом. Но вот Гизела?

  - Я буду отлучаться, чтобы проверить, как у неё дела. Но ты спи. Если нашей девочке снова потребуется помощь, то усталая ты не сможешь в достаточной степени её оказать.

  Я послушно закрыла глаза и вскоре провалилась в глубокий исцеляющий сон. Мой ребёнок был спасён, мой мужчина был рядом, теперь оставалось только привести себя в то состояние, когда моё измученное тело окажется способно понять, насколько оно счастливо.

  Когда я проснулась, на улице было уже темно, а Женя сидел в кресле, почти неразличимый в неосвещённой палате. Я не сразу его заметила, потому вздрогнула, когда он заговорил.

  - Ты так сладко спала, что не хотелось тебе мешать. Я решил посидеть здесь.

  - Как Гизела?

  Он не ответил, просто подал руку, помогая мне встать. Затем накинул на мои плечи халат и поманил за собой. Мы вышли в коридор, где сновали медсёстры и прохаживались недавно родившие женщины.