Мысль о том взрыве эмоций, который неизбежно станет следствием его нового эксперимента, была настолько приятной, что он ухмыльнулся и отошел от окна. День оказался настолько трудным и долгим, наполненным всевозможными волнениями, что пора уж и отдохнуть. Завтра ему предстоит тщательно обдумать новую серию опытов.

Экспериментатор еще раз согнул и разогнул пальцы в предвкушении очередных открытий...

На следующее утро, когда серая пелена неба нависла над Сиэтлом, тысячи жителей этого города склонились над своей обычной чашкой кофе и бросили взгляд на первую колонку местной газеты, где была помещена небольшая заметка:

ЭНН ДЖЕФФЕРС

ПОСЛЕДНИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ О РИЧАРДЕ КРЭЙВЕНЕ

Вчера в полдень завершился пятилетний период ужаса, охватившего многие штаты, города и поселки нашей страны. Ричард Крэйвен окончил свою жизнь на электрическом стуле. Он был обвинен в трех убийствах, хотя на самом деле совершил намного больше злодеяний, включая семь нераскрытых убийств в своем родном городе Сиэтле. По просьбе самого осужденного автор этих строк была приглашена для беседы с ним за несколько минут до казни. Во время разговора...

– Что она вытворяет, эта чертова баба?

Голос, прогремевший в кабинете Марка Блэйкмура в здании Управления общественной безопасности, был настолько знакомым, что Марк даже головы не поднял от газеты, тем более что он уже давно поджидал своего шефа и был готов к очередной вспышке начальственного гнева. Как только он пробежал глазами утренний номер "Геральд", то сразу понял, что скоро в его кабинет ворвется Джек Маккарти, скомкает газету в своем огромном кулачище и побагровеет так, словно ему только что нанесли смертельное оскорбление. Однако мало кто знал, что таково было нормальное состояние белокурого шефа отдела убийств.

Марк предусмотрительно отодвинул в сторону чашку, зная, что Джек сейчас хлопнет газетой по столу.

– "Семь нераскрытых дел"! Каково! – грохотал Маккарти. – Что за чушь собачья? Когда она все это написала? Ты же говорил мне, что ее муж находится в этой долбаной больнице!

– Да, верно, – спокойно ответил Марк и откинулся на спинку стула, как бы пытаясь отдалиться от праведного гнева своего шефа. – Как раз сегодня утром я отправил ей небольшой букет цветов в надежде, что это хоть как-то подбодрит ее.

Лицо Маккарти побагровело еще сильнее, и Марк испугался, как бы его начальник не лопнул от злости. Увидев, что на шее шефа вспучилась темная жила, Марк решил попытаться охладить его пыл.

– Знаешь, Джек, если Эккерли услышит, что ты назвал Энн Джефферс "чертовой бабой", то она еще до обеда предъявит тебе обвинение в сексизме и мужском шовинизме.

Это подействовало на шефа как холодный душ. Джек Маккарти резко обернулся и окинул кабинет Марка тревожным взглядом. Офицера Эккерли в кабинете не было.

– Боже мой, Блэйкмур, не надо так жестоко шутить. Мне осталось всего три года до пенсии и очень не хотелось бы, чтобы на меня навесили это дерьмо.

Джек плюхнулся на стул неподалеку от Марка и угрюмо уставился на газетную фотографию Энн Джефферс, сопровождавшую ее очерк.

– Ты знал, что она собирается написать эту чушь?

Блэйкмур пожал плечами:

– Она же должна была написать что-нибудь, верно? Надеюсь, ты не забыл, что она журналистка? Зачем тогда ее приглашать на саму процедуру казни?

– Понимаешь, она так написала, что можно подумать, будто она говорила с самим Крэйвеном, лежащим в могиле.

Голубые глаза Маккарти заметно потемнели.

– Он долго мучился, Марк? – спросил Маккарти, наклонившись вперед. – Черт бы тебя побрал, скажи мне, что он корчился в судорогах! Скажи, что этот сукин сын наделал в штаны, пока они поджаривали его! – Маккарти сильно стукнул кулаком по своей ладони. – Господи, как бы мне хотелось самому врубить эту штуку!

Марк Блэйкмур нервно заерзал на стуле и подумал, что не позавидуешь тому, кто навлек на себя подобный гнев его шефа. Он даже пожалел Энн Джефферс. Но, с другой стороны, в их отделе нельзя было найти ни единого человека, который осмелился бы выразить сочувствие Ричарду Крэйвену, – работники отдела слишком много знали о его жертвах. Да и самого Блэйкмура едва не стошнило, когда он пришел в морг и увидел одну из жертв убийцы. Поначалу все шло нормально, ко когда медики сказали Блэйкмуру, что жертва была жива во время вскрытия грудной клетки, он извинился и выбежал в туалет, где долго стоял над раковиной. Но сейчас Крэйвена уже казнили, и поэтому слова Маккарти встревожили Блэйкмура, тем более что вскоре посыпались жалобы на Энн Джефферс и от других членов их группы. Он вспомнил свою беседу с Энн, когда они летели назад в Сиэтл. Возможно ли хоть самое ничтожное сомнение в их правоте?

– Почему она до сих пор пинает дохлую лошадь? – спросил сидевший до этого молча Фрэнк Лавджой. – Ведь она занималась Крэйвеном около пяти лет. Неужели ей не надоело?

– Пусть пишет, что хочет, черт бы ее побрал, – проворчал Маккарти. – Нам пора заняться другими делами. Кстати, Фрэнк, что там по поводу того трупа, который вчера ночью был доставлен в Харборвью? Меня это касается каким-либо образом? Следует ли мне ждать звонка мэра?

Лавджой сокрушенно покачал головой:

– Очередная разборка. Мне иногда кажется, что мы должны выпустить всех этих подонков на волю, чтобы они перебили друг друга. Недоноски проклятые.

Маккарти одобрительно хмыкнул и снова посмотрел на Блэйкмура.

– Так, и чем же ты, интересно, будешь теперь заниматься – после Крэйвена?

Хотя было только восемь часов утра, Марк устало вздохнул и показал на кучу папок с нераскрытыми делами, покоившихся на его рабочем столе. А в дальнем углу кабинета громоздилось полдюжины коробок, доверху забитых бумагами. Несколько лет он фиксировал всю информацию, касавшуюся Ричарда Крэйвена и его предполагаемых жертв, собирая ее по крупицам со всех концов страны. Вместе со своей партнершей Лоис Эккерли он тщательно изучил обстоятельства тех преступлений, которые прекратились с арестом Крэйвена, но так и не нашел никакой зацепки. Они много раз перерывали все коробки, перечитывали все бумаги, анализировали все известные им факты, но найти хоть какую-то связь с Ричардом Крэйвеном так и не смогли. Однако он чувствовал: нечто в этих коробках ускользнуло от их внимания. Чутье опытного сыщика подсказывало ему: в накопившейся куче бумаг должен найтись хотя бы один маленький факт, который поможет им связать воедино все эти дела. То же самое чутье говорило ему: в деле Крэйвена что-то не так, в нем есть некая тайна, которую еще никто не разгадал. Иногда, в самые тяжелые дни, когда отчаяние подступало к горлу и не давало возможности спокойно работать, Марку удавалось убедить себя в том, что он не может раскрыть эту тайну лишь из-за отсутствия самой тайны. Но почему же тогда выработанная годами работы интуиция упорно убеждала его в виновности Крэйвена? Ведь в течение последних двадцати лет Блэйкмур постоянно руководствовался профессиональным чутьем, и оно практически никогда не подводило его. Он снова вздохнул и удрученно посмотрел на папки с делами. Может быть, действительно, собрать всю эту макулатуру и отнести в хранилище, чтобы она не мозолила ему глаза и не дразнила его каждый Божий день. Марк повернулся к Маккарти и кивнул в сторону коробок:

– В первую очередь мне нужно убрать отсюда весь этот мусор.

Голова Джека Маккарти несколько раз дернулась в знак одобрения. Он направился к двери, но неожиданно остановился и еще раз посмотрел на газету, которая в это утро так испортила ему настроение.

– Как ты думаешь, эта Джефферс еще долго будет паразитировать на деле Крэйвена? – поморщившись, спросил он.

Марк Блэйкмур вспомнил свой недавний разговор с Энн и пожал плечами, демонстрируя свое полное равнодушие к теме разговора. Какой смысл усугублять и без того мрачное настроение шефа?

– Откуда мне знать? – ответил он вопросом на вопрос. – Я же не могу читать ее мысли.