Красноречивый, мятежный, вероятно, смутьян. Во всяком случае, он хорошо подкован. Все слушали его, затаив дыхание. Трудно было поверить – впрочем, сейчас ни в чем не было уверенности, – что он считает стоящего перед ним человека Мессией.

– Иуда, – заговорил Иисус, – когда я назвал твое имя, ты выступил вперед. Означает ли это, что ты хочешь присоединиться к нам?

– Да. Ты настоящий предводитель, и за тобой последуют охотнее, чем за мной. И поэтому я иду за тобой.

– Я уже объяснил Симону, что не пользуюсь методами зелотов.

– Методы не имеют особого значения, главное – конечная цель.

Иуда долго смотрел в глаза Иисусу. Это можно было расценить как вызов.

– И все же ты должен знать, – добавил Иуда Искариот, – что охранники Храма разыскивают Симона и меня.

– Тем не менее среди нас ты будешь вторым Иудой, – сказал Иисус.

– Это означает, что я тоже принят? – спросил Иуда, сын Иакова.

Иисус кивнул. Фома задумчиво поскреб подбородок.

– Ты хочешь что-то сказать? – поинтересовался у Фомы Иисус.

– Да, хочу. Только время покажет, под какую музыку пляшут новые ученики. А еще я хочу обратить твое внимание на то, что большинство моих новых собратьев – бродячие поденщики или люди, стоящие вне закона, то есть конфликтующие с властями. Ты должен отдавать себе отчет, что, если они станут твоими глашатаями, они…

Иисус оборвал Фому на полуслове:

– Неужели ты думаешь, что за мной пойдут богатые и просто обеспеченные люди?

Фома скривил губы.

– Скажу тебе больше. Неужели ты думаешь, что к таким людям, как наши собратья, не станут прислушиваться те, кто жаждет услышать слово надежды? Или что им не поверит даже их ровня? Это дело простых людей во имя тех, кто боится, как бы Бог не оставил их в беде.

– Все священники поднимутся против нас, – предупредил Фома. Но тут вмешался Иоанн.

– Ты же, Фома, не думаешь, что люди, наделенные властью, будут покорно терпеть вмешательство в свою жизнь тех, кто не согласен с существующим положением дел, следовательно, с тем, что они наделены огромной властью? Я нисколько не сомневаюсь, что раввин этой синагоги с радостью спровадил бы нас в тюрьму.

– Значит, начнется война, – заметил Фома.

Все внимательно следили за ходом разговора.

– Конечно, я же несу меч, – сказал Иисус.

– Теперь нет никаких сомнений в том, что, если мы проиграем, нас уничтожат, а если мы выиграем, мы уничтожим тех, кто оказывал нам сопротивление.

– Разумеется, это, Фома, война!

Повернувшись лицом к Иисусу, Фома добавил:

– Теперь ты отвечаешь за нас!

– Да, я отвечаю за вас, – сказал Иисус. – Теперь я хочу знать, сколько нас. Раньше со мной были Симон, Андрей, Фома, Филипп и Нафанаил. Теперь к нам присоединились Матфей, Иаков и Иоанн, сыновья Зеведеевы, Варфоломей, Симон Зилот, Иаков, сын Алфеев, Фаддей, Иуда, сын Иаковлев, и Иуда Искариот. Четырнадцать. Готовы ли вы все действовать как свободные люди, невзирая на давление, которое станут на вас оказывать власти этой страны? Если кто-нибудь из вас не готов, пусть он уйдет. И не надо бояться.

Никто не двинулся с места.

– Это не означает, что вы не сможете покинуть меня позднее. Вас со мной не связывают обязательства. Иаков, сын Алфеев, знаешь ли ты, что тебе придется делать?

– Ставить паруса под крепнущим ветром.

– И в какую же сторону дует ветер?

– В открытое море, где много рыбы и где воды прозрачны.

Лицо Иисуса осветилось радостью.

– Вы будете крестить, – сказал он. – Полагаю, что практически все вы слышали о крещении, поскольку вы слышали об Иоканаане. Крещение очищает. Оно смывает с души телесную грязь, а с тела – грязь душевную, ведь, хотя тело и душа принадлежат к разным областям, они неразделимы.

Некоторые, ничтоже сумняшеся, решили, – продолжал Иисус, не оборачиваясь к Фоме, – что тело принадлежит Демону, как и все прочие материальные вещи, а душа принадлежит Богу, как все духовное. Однако Демон может подняться в высшие сферы разума и заразить его, а Бог, как нам известно, вмешивается в материальные дела и высекает из скалы источник, который исцеляет больное тело.

Иисус принялся мерить синагогу шагами. Ворвавшийся ветер заставил танцевать пламя свечей и светильников, висевших на концах цепей.

– Вероятно, вскоре вы все это поймете, – произнес Иисус. – Есть люди, которые ведут безукоризненный образ жизни, не совершают оплошностей и прилежно празднуют субботу, но их души остаются холодными, а сердце немым, поскольку они следуют лишь букве Закона. Есть такие грешники, которые намного ближе к Господу. Господь слышит их молитвы, поскольку они всем сердцем обращаются к Нему.

Иисус замолчал и окинул взором своих слушателей, новых и уже хорошо знакомых учеников, старых и молодых женщин, торговцев, ремесленников. Казалось, они ждали его слов как спасительного огня, который потом унесут с собой, чтобы он освещал им дорогу. Кто из них не лгал, не мошенничал, не сквернословил, не занимался блудом или даже не убивал, надеясь, что в этот самый момент Бог задремал или отвернулся? Кто из них всем сердцем поймет Иисуса? Они все словно оцепенели. Проповедовал ли Иисус в пустыне? Или он обращался к окаменевшим людям?

Один из учеников прочистил горло. Это был Иуда, сын Иаковлев.

– Учитель, ты нам сказал, что мы будем крестить людей. Но можем ли мы это делать, если сами не приняли обряд крещения?

Опять эта старинная забота о соблюдении обрядности!

– Я окрещу вас, – ответил Иисус.

Но Иуда, сын Иаковлев, казалось, не был удовлетворен ответом.

– Ты нам сказал, – вновь заговорил он, теперь с некоторым сожалением, – что есть люди лицемерные, хотя они и прилежно соблюдают все обряды, а другие, считающиеся грешниками, более добродетельны, чем они. Если это так, в чем суть крещения? Что оно изменит в жизни лицемеров и грешников?

– Крещение есть обновление, – объяснил Иисус. – Это не ритуал, а действо веры. Но, по правде говоря, найдутся люди, которые превратят этой действо в пародию и станут есть мякоть фиги, предназначенной для Господа, оставляя Ему на алтаре лишь кожуру.

Иуда Искариот, нахмуривший лоб, чтобы лучше уяснить разницу между буквой и духом, Фаддей, удивленно поднявший брови… Они, конечно, возмутились, узнав от Иисуса, что грешники стоят больше, чем добродетельные люди. Покорять умы! Говорить и снова говорить!

– Вы также знаете, – продолжил Иисус, – что я есть орудие этого обновления, иначе зачем бы вы слушали меня?

Да, Господи, почему же они собрались здесь? Ждали ли они появления пророка, равно как и того, что на жезле Аарона появятся листья?

– Крещение есть знак, который укажет на тех, кто хочет обновления и готов следовать за нами.

Почему Иисус прилагал столько усилий? Ведь воля Господа всегда будет главенствующей, что бы он ни делал. Вот один из вопросов, которые философ Фома не удосужился поставить: может ли деятельность человека изменить замыслы Господни? Иисус вспомнил о Содоме и Гоморре. Если бы в этих городах жил хотя бы один праведник, Бог пощадил бы их. Значит, человек обладает могуществом, равным могуществу Господа и Демона. Иисус чувствовал себя уставшим, взбудораженным, смущенным. Из сухой глины, вот из чего были сделаны его слушатели. Чтобы вылепить этих людей заново, следовало хорошенько пропитать их словами. И что станет с остальным Израилем – саддукеями, фарисеями, самаритянами, зелотами, ессеями, торговцами, мызниками, могильщиками, мясниками и прочими? О Иоканаан! Какую мудрость ты проявил, удалившись в пустыню! Однако они были здесь и в ожидании чего-либо или кого-либо страстно жаждали освобождения!

– Вероятно, некоторые из вас надеются, что я стану творить чудеса. Вероятно, они принимают меня за кудесника! Вероятно, вы хотите, чтобы я ударил по плите пола и оттуда ударил фонтан!

Собравшиеся заметно оживились.

– В таком случае Фома расскажет вам о том, какая существует разница между кудесниками и мной. Страна кишит кудесниками, но я не принадлежу к их числу!