— Сережа, погоди! Я тут с подранками разберусь!

Ротмистр не ответил, и капитан взмолился: «Только бы жив, только бы жив остался! Ранен наверняка, лежит без сознания, но только бы, только бы…»

Он осмотрел всех, кто валялся вокруг. Многие были только ранены, они стонали, ворочались. Один отползал куда-то, оставляя кровавую борозду в песке. Но никто не тянулся к оружию.

Их можно было бы оставить в живых. И если бы ротмистр Бурко подал голос, капитан просто собрал бы все оружие, связал руки тем, кто еще мог представлять опасность, а потом уж пошел бы к канаве. Или позвал бы ротмистра, и тот сам бы вышел, да еще помог бы ему разобраться с пленными…

— Сережа, ты как? — крикнул он снова.

И снова не получил ответа.

Но в этом и был ответ.

— Некогда с вами возиться, — сказал капитан Орлов.

Он поднял с земли кольт Джерико и принялся за самую грязную работу, какая только выпадает солдату. А потом побежал к канаве, и непослушные ноги вязли в рыхлой земле.

— Сережа!

Бурко лежал лицом вниз, вытянув вперед руку с намертво зажатым револьвером. Вокруг блестела целая россыпь пустых гильз. Винчестер, дробовик, два кольта — все оружие было разряжено. И лишь один патрон остался в барабане короткоствольного «смит-вессона».

Капитан с трудом вырвал его из похолодевших жестких пальцев и перевернул ротмистра на спину.

— Как же ты… Как ты держался… — проговорил он, разглядев раны, краснеющие под изодранным сукном сюртука.

В плечо. Три пули в правый бок. Вот еще дырка, в бедре. Сапоги, тоже залитые кровью, пробиты в двух местах.

— Как же ты держался? — повторил он, вытирая окровавленное лицо. — Как же ты не дотерпел еще чуть-чуть?

Он встал, удержавшись от бессмысленных причитаний. Ротмистр погиб, перебив почти всех своих врагов. Прекрасная смерть. Дай Бог каждому.

— Пойду, найду для тебя самую лучшую лошадь, — сказал он. — Отвезу в хорошее место. Ты уж прости, но не придется тебе лежать на семейном кладбище. Сам понимаешь, уж такая солдатская доля. Где упал, там и зароют. Не обессудь, Сергей Андреевич.

Он вернулся к лежащему Джерико. Тот еще не очнулся. Или счел за лучшее не подавать виду, что пришел в себя.

Каурая кобыла испуганно попятилась, когда капитан Орлов взял ее под уздцы.

— Ты-то чего! — прикрикнул он. — Побалуй у меня!

Словно поняв, она присмирела и послушно тронулась за ним.

Вдруг он услышал шорох. Кто-то прятался между домами.

— Выходи сам, если хочешь жить! — устало приказал он. — Бросай оружие, и выходи!

— У меня нет оружия! — испуганно залепетал ковбой, вытягивая руки перед собой и выходя наружу. На поясе у него болталась кобура с кольтом. Второй револьвер торчал из набедренной кобуры. Но он повторял: — У меня нет оружия!

— У меня тоже, — сказал Орлов и, когда ковбой приблизился, сбил его наземь оплеухой.

Обратный путь показался ему бесконечно долгим, и он уже пожалел, что не отправился снова напрямик, через холм.

Впереди ехали Джерико и уцелевший ковбой. Они были связаны и сидели задом наперед. На голове у каждого был мешок с дыркой у носа, чтоб не задохнулись. Орлов надел мешки, потому что не желал видеть эти рожи.

Рядом с орловской аппалузой шла лошадь, которая тянула волокушу с телом ротмистра. Волокуша получилась отменная, из крепких жердей и новенького фургонного тента, что был обнаружен капитаном в бандитском обозе. Там вообще было много чего, и Орлов представлял, как обрадуется Шон Прайс такому подарку. Рейнджеры сами покупали себе оружие и припасы. Единственное имущество штата, которым они владели — это металлический значок, звездочка в круге. Ее называли серебряной, хотя она была жестяной. Такую звездочку Орлов обнаружил в кармане у Джерико. И предвкушал тот момент, когда сможет прицепить ее обратно к груди Шона Прайса.

А позади Орлова брел целый табун, двадцать пять лошадей, каждая под седлом, некоторые с вьюками. Никогда еще он не возвращался с такими трофеями.

Дорога повернула к реке, и Орлов увидел, как ему навстречу несутся две группы всадников. Вот одна кучка развернулись в цепь, а другая стала подниматься по склону, забирая в сторону, чтобы зайти с фланга.

«Они не видят меня, — догадался Орлов. — Рейнджеры сейчас злые. Еще бы, прокатились впустую. Как бы не начали со зла палить почем зря».

Он привстал на стременах и замахал шляпой. Чтобы не искушать судьбу, остановился и стал ждать, пока рейнджеры выполнят свой маневр. Наконец, они окружили его. Но, разглядев, убрали винтовки и приблизились.

— Не думал застать тебя в живых, — сказал капитан Джонс.

— Случайность, — пожал плечами Орлов.

— Как ты догадался, что они пойдут через Кальенте? И почему никого не взял с собой? — Джонс досадливо поморщился. — Прости, я несу чушь. Просто… Просто не знаю, что сказать. Эти лошади без седоков … Значит, все убиты?

— Не все. Двоих я сохранил для Шона. Ему будет приятно с ними потолковать, когда очнется.

— Для Шона… — Джонс глянул в сторону волокуши. — А там кто? Твой друг?

— Да.

— А Джерико? Неужели опять удрал?

Орлов показал пальцем, и рейнджер сорвал мешок с головы Джерико.

— Почему ты его не убил? — спросил капитан Джонс.

— Сам не знаю. А надо было?

— Его отмажут, — сказал мрачный верзила Медвежонок.

— Не болтай лишнего, — оборвал его Джонс. — Что ж, Пол, тебе повезло больше, чем всем нам. Мы зря гоняли лошадей.

В полном молчании они доехали до места, где стоял фургон. Капитан Орлов издалека увидел что-то длинное, завернутое в одеяло, лежащее между колесами фургона, и сердце его сжалось от боли.

— Как там Шон? — спросил он на всякий случай.

— Я его уже не застал, — сказал Джонс.

— Он был такой веселый, — прогудел Медвежонок. — Всё шутил. Все подбивал нас, чтоб мы дали ему выпить. А потом его начало рвать черной кровью. И всё. Затих.

— Ты не знаешь, у него остался кто-нибудь в Сан-Антонио? — спросил Джонс.

Капитан Орлов не ответил. Он сел у тела рейнджера и откинул одеяло с лица.

— Ты отправляешься в хорошей компании, Шон, — сказал он. — Вы там еще наведете порядок, вдвоем-то.

Он разжал кулак и поглядел на «серебряную звезду».

Чья-то рука легла на его плечо, он поднял взгляд и увидел Джонса.

— Оставь ее себе, — сказал командир рейнджеров.

С вершины открывался вид на долину Рио-Гранде. Песчаный берег понемногу заливало пестрое стадо, вытекающее из теснины между холмами. Стадо тянулось внизу бесконечной рекой, и ковбои, лениво ехавшие по его краям, задрав головы, разглядывали два высоких креста, которые сегодня появились на вершине холма.

— А вот и стадо, — сказал Джонс, сворачивая самокрутку. — Если парень не врет, как раз с этими бычками и должны были прихватить фургон с сейфом.

— Когда ты успел его допросить? — Орлов воткнул лопату в землю и полез в карман за трубкой. Но передумал. Снова взялся за лопату и стал счищать глину со штыка.

— Я не допрашивал. Так, дал в зубы пару раз, он и начал все выкладывать. А потом за него взялся помощник маршала. Сейчас он с ними работает, с обоими. Он все запишет. Если парень не наврал со страху, то у кого-то будут большие неприятности.

— Помощник маршала?

— Пол, я понимаю, о чем ты подумал. — Джонс предостерегающе поднял ладонь. — Мы все имеем право думать. Но не обо всех мыслях следует говорить.

— Я знаю. Мне просто хотелось убедиться, что ты…

— Что я не идиот? Да, я не идиот. Любого можно обмануть хотя бы один раз. Но когда меня снова попытаются обдурить, я лучше сделаю вид, что верю, чем буду стыдить обманщика. И тогда он обманет сам себя.

— Сколько тебе лет? — спросил Орлов.

— Двадцать три.

— В твои годы я был гораздо глупее, — сказал капитан Орлов.

— Поэтому в мои годы ты и не стал капитаном рейнджеров. Но у тебя еще все впереди, — сказал Джонс. — Будешь и ты капитаном.