Вспоминая об этих делах, Джерико не успокоился, а только разозлился еще больше. Впрочем, он продолжал улыбаться и держался уверенно. Глядя со стороны, никто бы не подумал, что сейчас он готов любого на куски разорвать.

Немного полегчало лишь после того, как Кривой уложил пузатого задиру. В любой другой день Джерико не позволил бы какому-то выскочке убить земляка — а ведь пузатый Санчо был ему, как ни ряди, земляком, чуть ли не родичем. Да, в любой другой день он бы нашел способ уладить дело. Но только не сегодня. Подбрасывая бутылку в воздух, он видел, что Кривой даже не глянул на нее, а смотрит только на Санчо, а бедный пузан так увлекся соревнованием, что и не заметил опасности…

Кстати, Санчо-то выстрелил первым. Все же он был неплохим стрелком. Почти таким же быстрым, как Джерико. А Кривой выстрелил чуть позже, хотя ему и не пришлось поднимать револьвер так высоко, как это сделал Санчо. И спор закончился так же, как кончались все споры, в клоторых принимал участие Кривой…

Джерико оглядел толпу — и она растаяла под его взглядом. Все разбежались, только трактирщик остался стоять над трупом.

— Позаботься о бедном Санчо, — сказал Джерико, бросая ему монету. — Кажется, у него остались дети?

— Три девчонки, — хозяин таверны перекрестился и ловко поймал еще одну монету, брошенную Кривым. — Не волнуйтесь, сеньоры, мы похороним его честь по чести.

— Ты же слышал, как он назвал меня вруном? — сказал Кривой. — Он же знал, что за такие слова придется отвечать? Ведь так?

— Так, сеньор, так, — трактирщик угодливо закивал, а потом оглянулся и добавил, понизив голос: — Если сеньору Джерико будет угодно выслушать мою глупую речь, то, может быть, он избежит большой беды. А может быть, мои слова окажутся вздором, и тогда я заранее приношу извинения за беспокойство. Но все же давайте отойдем вот сюда, чтобы нас не видели…

Войдя в конюшню, капитан увидел, что его аппалуза так и стоит перед пустой кормушкой. Он сдвинул загородку стойла и взял лошадь за повод.

— Уезжаешь? — спросил хозяин конюшни. — Так быстро?

— Да нет. Просто нашел другое место для своей лошади. Более спокойное.

— У нас тут везде одинаково спокойно, — сказал Длинный Ус.

Капитан кивнул в сторону выхода, где через дверной проем виднелись ноги лежащего в песке толстяка:

— Он, наверно, тоже так думал.

— Санчо доигрался. Но знаешь, друг, у нас так не делается. Ты поставил лошадь ко мне, значит, должен за нее заплатить.

Орлову не хотелось спорить, и он молча швырнул ему десятицентовую монетку. Набросил седло, а седельные сумки перекинул через плечо.

— Погоди, друг, — сказал Длинный Ус, стоя посреди прохода.

— Что еще?

— Ты ведь раньше к нам не заглядывал? Я тебя впервые вижу.

— Я тебя — тоже. Ну и что?

— А то, что чужие к нам не приходят. Только свои. Или знакомые. Ты к кому приехал?

Орлова сначала удивила перемена в тоне, каким заговорил Длинный Ус. Но он быстро сообразил, в чем причина таких метаморфоз. Эта причина звалась Джерико. Джерико с приспешниками не ушел с площади. Кучка бандитов толклась за конюшней, окружив трактирщика. Они негромко переговаривались, и капитану хотелось удалиться отсюда раньше, чем бандиты его заметят. А вот Длинный Ус, как видно, рассчитывал на их поддержку.

— Друг, тебе лучше не знать, к кому я приехал, и зачем, — сказал капитан с улыбкой. — Потому что во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь.

Слова из Экклезиаста Орлов произнес на латыни, надеясь, что Длинный Ус поймет его, как истинный католик. Но результат вышел вовсе неожиданным.

— Кто это тут мессу служит? — раздался голос Джерико.

Капитан оглянулся и увидел главаря бандитов, стоящего в проеме боковой двери. Джерико ухмылялся, но глаза его оставались настороженными.

— Может быть, отслужишь панихиду по новопреставленному рабу божьему, что так неудачно подставился под шальную пулю? Ну, что? Если знаешь заупокойную молитву, можешь неплохо устроиться. Будешь нарасхват. Тут люди частенько уходят в могилу, так и не услышав доброго слова, ни при жизни, ни после смерти. Ну, что?

«Да он пьян, — подумал капитан. — Напился, и теперь ищет развлечений. Мне не уйти. Некуда деваться. Что ж, пусть все идет так, как идет. Простите, ротмистр, но в наши планы вмешалась непреодолимая сила»…

— Увы, — сказал он. — Я не священник, и не знаю ни одной молитвы.

— По-твоему, я глухой? Я собственными ушами слышал, как ты чесал по латыни.

Орлов засмеялся и поправил седельную сумку на плече — так, чтобы она прикрыла его руку, которая уже легла на кобуру. «Задирается? Ему нужен новый поединок? К вашим услугам, сударь. Вот только правила буду устанавливать я», — подумал он и сказал:

— Да есть у меня один знакомый, бывший монах. От него-то я и нахватался разных забавных выражений.

— Он хочет смыться, — сказал хозяин конюшни. — Что-то тут нечисто, сеньор Джерико. Только-только приехал, и уже хочет смыться.

— С чего ты взял? — удивился Орлов. — Я не уеду, пока не завершу свои дела.

Джерико подошел ближе и встал, загородив проход:

— Сначала ты поможешь мне завершить мои дела, а потом займешься своими. Поможешь мне, друг?

«Если он и пьян, то не от вина, — подумал капитан, не уловив запаха перегара. — Возможно, его развезло при виде крови. Зрелище смерти опьяняет многих».

— Почему бы не помочь доброму человеку, — кивнул Орлов.

— Да, я добрый человек. Особенно сегодня, — Джерико продолжал улыбаться. — Другой на моем месте вел бы себя иначе. Жизнь посылает нам испытания, и не всякий способен с ними справиться. Многие впадают в озлобленность или в уныние. Но только не я.

Он замолчал, пристально глядя капитану в глаза. Орлов кивнул:

— Весьма похвально.

Улыбка вдруг слетела с губ Джерико, и он заговорил жестко и отрывисто.

— Сейчас ты пойдешь с моими друзьями. В таверну. Поднимешься на галерею. Постучишь в угловую комнату. Там меня ждет один парень. Скажешь ему, чтобы он спускался.

— Мне случалось выполнять и более трудные поручения, — сказал Орлов. — Но таких непонятных дел мне еще не поручали.

— Что тебе непонятно?

— Парень ждет тебя, а иду к нему я. Рядом с тобой друзья, а ты посылаешь меня. Все это меня, признаться, немного удивляет.

— Ты удивишься еще больше, когда постучишь в дверь, — пообещал Джерико. — А я удивлюсь, если ты вернешься живым.

— Что?

— Я пошутил. — Джерико расхохотался. — Иди, друг.

Орлов почувствовал, что за спиной вырастает какая-то громада. Тяжелая лапа опустилась на его плечо. Чернокожий гигант с изуродованным лицом подтолкнул капитана к выходу. Орлов узнал его. Это был тот самый верзила, что несколько раз появлялся в Эль-Пасо перед банком, когда бандиты занимались разведкой. «Да, вблизи мальчонка оказался еще крупнее, чем можно было разглядеть издалека», — подумал Орлов.

Окруженный бандитами, он вошел в таверну, и негр подтолкнул его к лестнице.

— Не задерживайся там, — сказал плешивый, махнув револьвером.

— Постараюсь.

Капитан быстро зашагал по ступеням, радуясь тому, что они не отняли у него оружие. Это могло означать, что они ему доверяют. Или просто не опасаются. И то, и другое было с их стороны непростительной глупостью.

Еще не дойдя до двери, он уже точно знал, чем займется в ближайшие полчаса. И был уверен, что рейнджер поймет его с полуслова.

— Хорошо, что ты пришел, — сказал Шон Прайс. — Есть дело, как раз для тебя.

— Кажется, это дело для нас двоих, — ответил Орлов. — Там, внизу, Джерико. Он зовет тебя.

Рейнджер подошел к окну и глянул поверх занавески.

— Пусто, — спокойно сказал он. — Разбежались, гады. Ага, кто-то уже лезет на крышу конюшни. Наверно, он считается у них снайпером. Так ты говоришь, Джерико зовет меня? Он назвал мое имя?

— Нет.

— Хорошо. Значит, у нас куча времени. — Прайс отвернулся от окна и снял со стены винчестер. — Слушай и не перебивай.