– Сегодня ты был для меня теплой подушкой, – пошутил сэр Роберт.

– Не хотел вас беспокоить, – ответил садовник. – Вы выглядели таким усталым.

– Как побитая собака. – Сесил зевнул. – Но теперь могу отдохнуть пару дней. Испанцы уехали; король вернется в Ройстон и займется охотой. Мы можем снова подстричь наши апельсиновые деревья до нужной формы, а, Джон?

– Есть одна новость, милорд, – осторожно начал садовник. – Я кое-что услышал и думаю, должен с вами поделиться.

Сесил мгновенно собрался, будто и не дремал вовсе.

– Какая новость? – тихо произнес он.

– Я общался со слугой лорда Вуттона, и он предположил, что теперь, в мире с Испанией, католики вернутся ко двору и у вас появятся новые соперники в борьбе за благосклонность его величества. Слуга лорда Вуттона утверждает, что королева стала католичкой и ходит к мессе. Он сказал, что его господин молится по-старому, когда имеет такую возможность, например за границей. А дома старается избегать своей церкви.

Сесил медленно кивнул.

– Что-нибудь еще?

Джон покачал головой.

– Нет слухов о том, что испанцы мне платят? – поинтересовался сэр Роберт. – Что меня подкупили протолкнуть мирный договор?

Джон был глубоко потрясен:

– Упаси боже, милорд! Нет!

– Стало быть, об этом еще не знают, – с довольным видом заключил лорд.

Он посмотрел на изумленное лицо садовника и хмыкнул:

– Ах, Джон, мой Джон, брать деньги у врагов короля – это еще не измена. Взять деньги у врагов, а потом выполнять их просьбы – вот это настоящее предательство. Я согласен на первое, но никогда не делаю второго. На испанское золото я куплю много земли и расплачусь со своими долгами в Англии. То есть испанцы заплатят работящим английским мужчинам и женщинам.

Но Традескант не выглядел успокоенным. Сесил сжал его руку и добавил:

– Учись у меня. Принципов не существует, есть только дела. Заботься о своих делах, а другие пусть волнуются из-за принципов.

Джон кивнул, плохо понимая, о чем речь.

– Что касается возвращения католических лордов, – задумчиво продолжал Сесил, – то я их не боюсь. Если католики заживут в Англии мирно и по нашим законам, то я терпимо отнесусь к появлению нескольких новых лиц в королевском совете.

– Разве они не клянутся подчиняться папе?

– Мне плевать, что за мысли в их головах. Меня заботят только их поступки. Если они не будут мешать добрым англичанам следовать своим убеждениям, то могут молиться по-своему. – Сесил выдержал небольшую паузу, а затем тихо признался: – Вот буйных я опасаюсь. Безумцев, не способных к здравому суждению, не признающих соглашений. Они рвутся в бой. Они скорее умрут за веру, чем согласятся на спокойное сосуществование с соседями.

Лодка мягко стукнулась о причал, и гребцы резко подняли весла. На деревянном пирсе и по обеим сторонам широкой аллеи, ведущей к дому, была зажжена дюжина фонарей, освещающих для господина дорогу.

– Если же они посягнут в Англии на мир, за который я так тяжело боролся… тогда они покойники, – закончил свою речь Сесил.

Мир, ради которого трудился сэр Роберт, наступил не сразу. Год спустя, в середине осени, Джон увидел, как кто-то из домашних слуг спускается к нему в регулярный сад по мокрым ступеням террасы. Сесил наконец согласился убрать гравий в саду и заменить его растениями. Джон как раз высаживал крепкую сантолину кипарисовидную, полагая, что зимой, после того как растение побьет морозом, листья станут напоминать белые перья и приобретут необыкновенную красоту. Садовник надеялся убедить хозяина в том, что сад чудесен благодаря разнообразию растений, а не только безукоризненным, совершенным формам, выложенным из камня.

– Вас хочет видеть граф. – Слуга с особым удовольствием подчеркнул новый титул Сесила. – Граф находится в своих покоях.

Джон выпрямился, почуяв неприятности.

– Я должен помыться и переодеться, – сообщил он, показав грязными руками на грубые штаны.

– Граф велел: немедленно.

Традескант рванул к дому, вбежал в боковую дверь с Королевского двора, пересек большой холл, теплый и молчаливый после шума дневного обеда, обогнул трон лорда и открыл маленькую дверь в личные апартаменты хозяина.

Во внешней комнате пара пажей и слуг наводили порядок, а несколько придворных из свиты лорда играли в карты за маленьким столиком. Джон проскочил мимо них и постучал в дверь. Звук ирландской лиры, наигрывавшей печальную мелодию, оборвался.

– Входите! – раздался голос.

Джон чуть-чуть приоткрыл дверь и протиснулся внутрь. Его светлость был против обыкновения один. Он сидел за рабочим столом с арфой на колене. Джон тут же ощутил беспокойство.

– Я пришел по вашему приказанию, но я грязный, – начал он с порога.

Садовник ждал, что сэр Роберт посмотрит на него, но голова хозяина была опущена, он глядел на арфу. Джон не видел лица Сесила и не мог прочитать его выражение.

– Слуга заявил, что это срочно…

Фигура за столом хранила неподвижность. Царило молчание.

– Ради бога, милорд, скажите, что вы здоровы и что с вами все в порядке! – воскликнул Джон.

Тут Сесил поднял голову; лицо его, обычно несущее глубокие следы боли, было освещено озорством. Глаза сияли, рот под аккуратными усами улыбался.

– Предлагаю тебе одно дело, Джон. Если ты не против.

Традескант испытал глубокое облегчение, увидев своего господина счастливым, и согласился сразу, не раздумывая:

– Конечно!

– Тогда садись.

Садовник пододвинул к столу темного дерева маленький стул; головы двух мужчин сблизились. Роберт Сесил говорил так тихо, что если бы кто-то находился поблизости, то ничего бы не услышал.

– У меня есть письмо, которое необходимо доставить лорду Монтиглу, – прошептал Сесил. – Доставить именно ему, и никому другому.

Джон кивнул и отклонился назад.

– Я готов это сделать.

– Тут задача не для простого мальчишки-посыльного, – продолжал сэр Роберт. – Содержания письма достаточно, чтобы отправить на виселицу Монтигла, а заодно и курьера. Нужно передать письмо в строгой секретности, без свидетелей. Твоя собственная жизнь будет зависеть от того, сможешь ли ты добраться до Монтигла и остаться незамеченным. Ты сделаешь это для меня?

Глаза Джона широко распахнулись. Наступило короткое молчание.

– Конечно, милорд. Я ваш человек, – наконец ответил Традескант.

– Тебе интересно узнать, что в письме?

Джон суеверно покачал головой.

Чрезвычайно развеселившись при виде ошарашенного до немоты садовника, Сесил не выдержал и громко рассмеялся:

– Джон, мой Джон, конспиратор из тебя никакой.

– Я в этом не силен, милорд, – заявил Традескант с достоинством. – Среди ваших слуг есть куда более искусные в подобных делах. Но если вы желаете, чтобы именно я отвез письмо и сделал это тайно, то я подчинюсь. – Он немного помолчал. – А это не погубит лорда Монтигла? Не хочу быть Иудой.

Сэр Роберт пожал плечами:

– Письмо – лишь слова на бумаге. Это не яд, который убивает. Лорд Монтигл волен выбирать, что сделать с посланием. И от этого выбора будет зависеть, чем все закончится.

Джон почувствовал, что плавает в темных и глубоких водах.

– Я выполню вашу просьбу, – пробормотал он, как за соломинку цепляясь за преданность своему господину и собственную клятву верности.

Сесил откинулся назад и перебросил через стол небольшой листок бумаги. Письмо, адресованное лорду Монтиглу, было написано не Сесилом и не его секретарями.

– Отправляйся сегодня же, – велел сэр Роберт. – У пристани тебя будет ждать лодка. Запомни: никто не должен тебя видеть ни на улицах, ни в доме Монтигла. Послание спрячь и никому не показывай. Если тебя схватят, письмо уничтожь, если станут допрашивать, все отрицай.

Традескант кивнул, поднялся на ноги и направился к двери.

– Джон! – окликнул Сесил.

Садовник остановился и обернулся. Его господин сидел за столом. Лицо и вся поза Сесила выражали радость и удовольствие от интриг и хитроумных уловок в политической игре, которую он вел с совершенством виртуоза.