— Чертенят не бывает и бесенят, я тебе говорил, Иван Георгиевич, это факт. Сразу взрослые, матерые появляются.
— Среди бесов бывают самцы и самки?
— Не придумывай, Иван Георгиевич, не усложняй. Бесы всегда мужского пола. И черти тоже. Если черт трахнет женщину, родится мальчик-инкуб или девочка-суккуб. Если инкуб ляжет на женщину, родится упырь. А если суккуб ляжет под мужчину, никто не родится. Черти трахаются, а бесы нет.
А действительно, откуда берутся черти и бесы?
Сипа иногда так озадачит, не знаешь, как отвязаться, и думаешь, думаешь над ерундой.
Новые ангелы, понятно, из кого берутся — из святых, умерших в младенчестве детей, из самых праведных праведников. В переводе с греческого «ангел» — «вестник», потому что ангелы являются вестниками Господа и выполняют Его волю. «Всё существующее наполнено безупречными воинами богов», не помню, кто сказал, то ли Фалес, то ли Пифагор, а еще какой-то мудрец клялся сохранять имена ангелов в тайне. В начале VI века от P. X. Псевдо-Дионисий Ареопагит изучил иерархию ангельских существ и определил им 9 ангельских чинов и разделил на 3 триады; в 1-ю триаду попали те, что ближе к Богу: серафимы, херувимы и престолы.
Кого больше, ангелов или чертей и бесов? Вряд ли поровну. Чертей и бесов больше, я по себе знаю. Ангелы — безупречные воины, их не может быть много, безупречных.
— Не торопись сказать, Иван Георгиевич, что бесы получаются из грешников. Грешники попадают в ад и осуждены испытывать адские муки, кому какие положены, а бесы за ними присматривают и добавляют жару. Бесы были всегда и всегда прислуживали дьяволу. У индусов они асуры, у иранцев дэвы, у древних греков демоны, у мусульман шайтаны, у иудеев шедимы, у японцев они, а китайские бесы имеют 11 520 имен. Самые известные бесы — Азазель, Велиар, Вельзевул и Мефистофель.
Сипа изучал Библию, он выяснил, что черти там вообще ни разу не упоминаются, а слово «бесы» использовано для перевода греческого слова «демоны». Бесы служат дьяволу и составляют Царство Тьмы и мучают грешников в аду. Ад и Царство Тьмы — это разные понятия. Кроме того, грешников бесы мучают вовсе не по заданию дьявола, хотя и служат дьяволу, в этом проявляется их двойственная сущность.
— Естественно было бы считать, что раз дьявол радуется грехам человеческим и сам их провоцирует, то наказывает за грехи не дьявол, а Бог. Если бы дьявол наказывал за грехи, тогда зачем нужен Бог? Следовательно, бесы служат если и не напрямую Богу, то и не одному лишь дьяволу, вот так-то, Иван Георгиевич.
Я хотел спать, но на шконке сидели мы с Сипой и астматик Махов, полосатые нам на смену стояли, нам в колени упираясь, ждали, когда час пройдет, мы по часу сидели, потом менялись. Явными чертями были жорный старик вонючий и горбатый парень с обожженным лицом, их не пустили к нарам, отогнали к дальняку, чтобы они там очередь установили и следили, чтобы люди не стояли возле над душой и не мешали, а ждали, когда позовут.
Сипа лишился Библии с выписками и закладками. А я больше не увижу своих зачеркнутых календариков.
На календарике за 2011-й год была изображена бутылка водки «Гжелка» и длинные женские ноги с кусочком синего платья, но без ступней, обрублены по щиколотку, чтобы босоножки не мешали рекламе. Художник оставил верхние красные ремешки, остальное откадрировал, не важно, на высоком каблуке босоножки или на низком. Видны также руки в синих перчатках, средний палец на левой руке бесстыдно отогнут, женщина одергивает платье, развернула ноги коленка на коленку, слегка нагнулась, ноги напряжены, сжаты. Художник представил бутылку как фаллос, пробку расположил чуть выше угадываемой под платьем горячей сжатой вагины, как раз в том месте, до которого предельно проникает член. Что хотел донести до нашего подсознания художник? Божественный фаллос-бутылка, символ космической энергии, разрывает прикрытое сжатой вагиной начало, конец соединяется с началом, водка-сперма оплодотворяет темную бездну и творит мироздание. В древности соитие для мужчины считалось равносильным смерти, а женщина считалась причиной смерти, ведь мужчина отдает женщине свою энергию-сперму и после подарка утрачивает способность к эрекции. До тех пор пока у него вновь не появлялась эрекция, мужчина считался мертвым и отдыхал, не работал, старался не двигаться и молчал, он как будто хоронил сам себя, из-за этого и онанизм приравнивался к самоубийству. На латыни «мать» — «moter», а «смерть» — «mortuus», услышьте созвучное родство. Соитие — новая жизнь, материнство внутри смерти и новорожденная смерть внутри старой жизни. Другой оттенок соития — тоже связанная со смертью потеря сознания. Русское слово «дурь» первоначально означало то, что сейчас мы называем техническим словом «оргазм». Сравним древние русские слова «уд» — «член» и «чудо». В дописьменные времена слов было меньше, ими не разбрасывались. Если «уд» слышится в слове «чудо», то «уд» в какой-то мере должен присутствовать в первоначальном значении слова «чудо». Чудак-человек дуреет от соития и от водки. Неизвестный мне художник наткнулся на точный образ водки: смерть, чудо и дурь. Хороший был календарик, и все дни зачеркнуты. Год 2011-й умер, пропал вместе с бутылкой «Гжелки» и сжатыми коленка к коленке женскими ногами.
Я притулился плечом к стене и задремал, но вскоре клопы поползли по волосам, я отряхнулся и сон отряхнул. Отвык от клопов, в Белом Лебеде насекомых было немного, раз в полгода там обливали камеры хлорофосом. Вряд ли надзиратели искренне заботились о полосатых. Возможно, начальник ИК договорился о покупке бочки хлорофоса с Соликамским химзаводом за дилерский процент, или шефы с завода прислали бочку в порядке шефской помощи, или правозащитники какие-нибудь прислали. Наиболее вероятен первый вариант.
В северном городе клопов не травили.
Куда нас все-таки привезли?
Придет баландер, заору вопрос в кормушку и буду орать, буду повторять вопрос, пока не ответит.
Сипа после завтрака предупредил, чтобы я подготовился выслушать важное сообщение. Но — передумал сообщать, сказал, что дождется бани, хотя бы тело должно быть чистым, если уж мы лишены возможности прочищать мозги при помощи сна или крепкого чая.
В баню нас не повели, баландер сказал, что и не поведут, сказал, нас скоро увезут, никто не знает куда. А еще сказал, что мы в Архангельске, в местном СИЗО.
Архангельск — порт на Белом море. Я давно не был на море.
Сипа не выдержал, важное сообщение просилось наружу, хотело выскочить быстрее через гнилые зубы и расстаться с хозяином. Сипа распрямил плечи, повращал головой, похрустел шеей и сказал:
— Я буду работать в аду.
Он не сказал «я буду бесом», ведь не один я его слышал, но и еще 2–3 соседа, мало ли что они подумают. Скажешь «я буду чертом», чертом и объявят, скажешь «я буду бесом» — прицепятся, на слова разведут, тоже могут быть неприятности. По многим причинам Сипа не хотел попасть в хар, но и в аду жариться не хотел, а достойной для себя считал роль беса, то есть хотел жарить других. И момент, по его мнению, был самый подходящий, в аду срочно требовались новые бесы для пересмотра старых дел.
Открытие Сипы заключалось в том, что новыми бесами становятся не просто самые исключительные злодеи из Адской Книги рекордов, но злодеи образованные и не психи, потому что для бесовской работы нужна трезвая и умная голова, ведь от беса требуется рассматривать дела грешников, и без косяков и сбоев выполнять назначенные им вечные пытки, и следить за температурой очистительного огня. Конечно, в иерархии бесов ему высших должностей не занять, но и он не из последних удальцов будет, душа у Сипы такая же черная, как у Вельзевула или Мефистофеля. По географии больше всего Сипе нравился ад, описанный в «Джатаке»: адская река Вайтарани, наполненная щелочью, кипящая, извергающая гибельное пламя. «Щелочь — это дешево, но чертовски больно», — одобрял Сипа. Нравилось ему и то, что грешники у индусов бегали босыми ногами по раскаленной земле. Но другие муки на берегах Вайтарани он высмеивал. Демоны с мечами, железными палицами и бамбуковыми кольями всего лишь кололи, секли, резали, рубили, превращали в костяную муку, поджаривали, варили, выдавливали кишки и набивали мясом, скальпировали, заставляли жрать собственное говно, пить вместо воды раскаленное олово, сдирали кожу и волочили по острым колючкам. Индийские пытки казались Сипе слишком простыми, если каждый день из грешника выдавливать внутренности, он перестанет переживать, остались у него внутренности или нет, все равно назавтра выдавят. Сипа по опыту знал, человек сильнее мучается в начале пытки, в момент перехода от состояния «мне не больно» в состояние «мне больно». Искусство палача состоит в том, чтобы постепенно усиливать боль и не давать жертве привыкнуть.
