— Не стоило так волноваться, — сказал Ник. — С этой девчонкой не пропадёшь! Такого наездника на собаках, как она, днём с огнём не сыщешь!

— Что-нибудь известно по поводу убийц её отца?

— Только то, что это не было убийством из мести и совершено оно не местным. Причиной смерти явился выстрел в голову.

На Гудвинтер-бульваре Ник остановил машину у тротуара.

— Не будем портить следы шин в проезде… — сказал он. — В Пикаксе, как передавали по радио, ещё нет электричества, поэтому дай-ка я достану из-под сиденья фонарик. В багажнике у меня есть ещё и мощный фонарь.

Они дошли до крытых въездных ворот, отделяющих проезд от двора. Здесь, под воротами, ветер сметал снег к одной стороне.

— След от шин, ведущий к каретному сараю, оставил автомобиль Линет. Она была здесь сегодня утром после метели, а фургон на заднем дворе она видела вчера вечером, ещё до того, как началась метель. Если они проникли в дом, то только через дверь в кухне. — Квиллер говорил намеренно монотонным голосом, что помогало ему скрыть волнение, от которого у него перехватывало дыхание.

— Фургон приезжал сюда снова после прошлой ночи, — сказал Ник. — Думаю, он находился здесь во время метели, а уехал ещё до того, как она прекратилась.

Квиллер открыл боковую дверь и, войдя внутрь, машинально стал шарить рукой по стене в поисках выключателя, однако электричество ещё не дали. В вестибюле со стенами, обшитыми темными панелями, и паркетным полом было темно, как в пещере, и только слабый луч света проникал из круглого окна, расположенного над лестничным пролетом. И в этом световом пятне сидел сиамский кот, съежившийся от сквозняка, но сохраняющий полную невозмутимость и достоинство.

— Коко! Боже мой! — бросился к коту Квиллер. — А где Юм-Юм?

— Вот она! — сказал Ник, направляя луч фонарика вниз, в вестибюль.

Юм-Юм сидела в охотничьей позе, крестец приподнят, голова слегка опущена, взгляд прикован к дверям лифта.

В этот момент послышались глухие удары по стене и отчаянный крик о помощи. Квиллер и Ник недоуменно посмотрели друг на друга.

— Кто-то застрял в лифте! — изумлённо воскликнул Квиллер.

Ник заглянул в маленькое смотровое отверстие в двери лифта.

— Он застрял между первым и подвальным этажом. Снова раздались удары и крики о помощи. Квиллер сбежал по лестнице вниз.

— Звоните в полицию! — закричал он Нику. — Телефон в библиотеке!

Луч фонарика Ника осветил бальную залу. С потолка и со стен свешивались электрические провода, а парусиновые гобелены, сорванные со своих мест, лежали, свернутые в рулоны, на полу.

Несостоявшаяся кража со взломом на Гудвинтер-бульваре стала центральной темой сводки новостей, переданной радиостанцией «Голос Пикакса» вечером в воскресенье. О столь пикантном событии редакция новостей могла только мечтать: взлом и несанкционированное проникновение в жилище, вандализм, попытка кражи — и все это в связи с четырьмя громкими фамилиями: особняк семьи Гейджев, принадлежащий в настоящее время Джуниору Гудвинтеру, сданный в наём Джеймсу Квиллеру, наследнику семейства Клингеншоенов.

Первым, кто позвонил после выхода сообщения в эфир, был Джуниор.

— Привет, Квилл! Комнаты сильно пострадали?

— Разорена бальная зала, но на первом этаже они ничего не успели сделать — отключили электричество. Светильники всё ещё находятся в лифте. Гобелены, свернутые в рулоны, лежат на полу в бальной зале. Надеюсь, они их не попортили.

— Я, пожалуй, сейчас подъеду, хочу посмотреть сам. Электричество дали?

— Электричество дали ещё тогда, когда полиция была в доме. Выезжай, я включаю кофеварку.

Через несколько минут, рассматривая свисающие с потолка провода и оголенные стены, Джуниор сказал:

— Просто не верится! Кто это сделал? По радио его имени не назвали, и репортер не смог узнать никаких подробностей в полицейском участке. Обвинение подозреваемому предъявят только завтра.

— Подозреваемому! Да это смех! Полиция, когда прибыла сюда, взяла его с поличным — он вместе с добычей застрял в лифте. Броуди пожаловал сюда собственной персоной… Пройдем на кухню. — Квиллер налил кофе и продолжил: — Я считаю, это тот самый дилер, который звонил тебе и предлагал сделку. Он из Милуоки.

Джуниор развернул пакет и вынул из него несколько кусков фруктового кекса.

— А почему он был уверен в успехе своего предприятия?

— Это была не его идея, по крайней мере он так утверждает. И действовал он не один, а на пару с электриком, который удрал вместе с фургоном сразу, как только отключилось электричество. Удрал на фургоне, принадлежащем дилеру, и тот теперь кипит от бешенства. Он с радостью назвал имя своего подельника, поскольку был уверен: парень специально устроил замыкание, чтобы завладеть фургоном. Преступник ещё не знает, что это была авария электросети.

— И как ты обо всём узнал?

— Я разговаривал с Броуди. Полиция штата занимается розыском фургона. Послушай, Джуниор, то, что я тебе рассказал, — сведения из полицейского протокола. Если ты не сохранишь все это в тайне, я потеряю уважение в глазах Энди, а тебя станут называть не Джуниором, а иным именем.

— Понял, — ответил редактор.

— Этого недостаточно.

— Честное скаутское!.. Так что же, выходит, если бы не авария с электричеством, эти крысы спокойно скрылись бы с награбленным? Нам просто повезло!

— А если бы я не приехал домой, — добавил Квиллер, — подозреваемый, как его милостиво величают, не оказался бы за решеткой.

— Кстати, а почему ты приехал? Я был уверен, что ты пробудешь в Перпл-Пойнте до понедельника. И как ты оттуда выбрался? Шоссе ведь всё ещё закрыто.

— Что касается последнего вопроса, рекомендую тебе прочесть мой очерк, напечатанный в четверг, а другие вопросы… — И он рассказал о происшествии с невесткой Полли, взявшейся кормить кошек: о том, как кошки пропали, о её паническом звонке, о странном фургоне. — Но когда я вошел в дом, они оказались на месте. И кот, и кошка! Сидели как ни в чем не бывало! Куда же подевались эти черти, когда Линет искала их, и почему они спрятались? Наверняка Коко чувствовал что-то неладное, но мог ли он предугадать, что я, узнав об их пропаже, спешно приеду домой?… Отличный кекс. Кто его пек?

— Милдред… А как воры узнали, что тебя не будет дома?

— Эта часть истории требует пояснений. — Квиллер привычным жестом разгладил усы. — С помощью Селии Робинсон я собирал улики против этих мошенников. Она информировала меня по телефону-автомату, поскольку была уверена, что её домашний телефон прослушивается. Перед самым Рождеством я позвонил ей домой по пустячному, но не слишком срочному делу. Так жулики узнали, что меня на протяжении всего уик-энда не будет дома. Телефон Селии и в самом деле прослушивался. А дальше все просто: жулики увязали особняк Гейджев с моим именем. Джуниор, это не любители! Это истинные профессионалы!

— Тебе надо всё рассказать Вилмоту, — посоветовал Джуниор.

— Во время свадебного торжества я поделился с ним моими подозрениями, но сейчас, поскольку это уже дело полиции, все приобрело несколько иной смысл. Теперь налицо убедительные доказательства.

— Получается очень интересная история, — сказал редактор. — Особенно пикантно то, что в ней участвуют кошки.

— Не надо вмешивать в неё кошек, — сухо заметил Квиллер.

— Да что ты! Изюминка именно в этом!

— Если тебе так хочется пикантной истории, то слушай: твоя тетушка Лета родилась в один день с экономкой твоей бабушки и в том же самом месте. Как ты думаешь, сколько девочек могло родиться в небольшом округе, каковым являлся Локмастер в тысяча девятьсот двадцать восьмом году, в один день, двадцать седьмого ноября? По-моему, Эвфония заплатила семье фермера за то, что они взяли девочку к себе, сменив её имя на Лену Фут… Стало быть, Ненси Финчер доводится тебе двоюродной сестрой.