— Молодец! Тимми, пусть папа позвонит мне, если придет домой до трех часов. Меня зовут мистер Квиллер.

— Сейчас, я только возьму карандаш. — Наступила долгая пауза, после которой мальчик спросил: — Так как, вы сказали, вас зовут?

— Квиллер. Я продиктую тебе по буквам, записывай: К-в-и-л-л-е-р.

— Первая буква — «К»?

— Точно. Ты знаешь, как она пишется?… Потом «в».

— «В»? — переспросил Тимми.

— Да. «К», «в», «и»… Успеваешь записывать? Затем два «л».

— Потом опять «в»? — спросил Тимми.

В трубке послышался приближающийся женский голос:

— Тимми, ужин готов… Алло! С вами говорит миссис Вилмот. Я могу вам помочь?

— Это Джим Квиллер, и я был бы очень рад поговорить с Пендером, если он позвонит мне до трех часов. Я как раз оставлял сообщение об этом его заместителю по адвокатским делам.

— Пендер ужинает с Бустерами, а потом они будут раздавать рождественские наградные и подарки служащим, но ведь мы увидимся вечером на свадьбе.

— Отлично! Там мы с ним и поговорим.

Церемония бракосочетания была назначена на ранний час, для того чтобы родственники и друзья брачующихся, вернувшись домой, могли успеть выполнить то, что обычно намечается на предрождественские часы. Сразу после полудня Квиллер заехал за Полли, чтобы вместе отправиться в Перпл-Пойнт, который располагался на узком полуострове, вдающемся в озеро и образующем на северной оконечности округа естественную бухту. Если смотреть на полуостров со стороны залива во время заката, то с такого расстояния он видится как бы подернутым пурпурной дымкой.

В годы экономического подъёма в прошлом веке Перпл-Пойнт был центром рыболовства и судостроения, однако после закрытия шахт и в последующий за этим период экономической депрессии деловая активность здесь спала. Пожары выровняли ландшафт, а ураганы, уменьшив ширину полуострова, превратили его просто в песчаную косу. В двадцатые годы нынешнего столетия увлечение спортивным рыболовством способствовало некоторому оживлению этого местечка, поскольку богатые семьи из Центра принялись строить здесь свои летние резиденции, которые они почему-то называли рыбацкими лагерями.

К тому времени, когда Квиллер переехал на жительство в Мускаунти, эти жилища стали называть коттеджами, но в действительности это были загородные дома круглогодичного проживания, выстроившиеся по обеим сторонам дороги, пересекающей полуостров в длину. Растительность здесь была крайне скудной, поэтому ничего не препятствовало ветрам устраивать в зависимости от времени года снеговые или песчаные коловерти. Для того чтобы въехать на полуостров, необходимо было миновать плоскую необитаемую низину, называемую Лощиной, которая в летнее время превращалась в топкое болото, а после большого снега в арктическую пустыню. Окружная служба по борьбе с заносами поддерживала дорогу в рабочем состоянии, наметая по обеим её сторонам гигантские сугробы, в то время как владельцы домов должны были самостоятельно обеспечивать подъезд к своим жилищам. В такое не совсем обычное место и направились Квиллер с Полли в канун этого Рождества.

В вестибюле дома Ланспиков, который они называли коттеджем, стояли часы в высоком узком корпусе; гостиная, где размещался кабинетный рояль, была оборудована акустической системой со стереозвучанием; широкий балкон был переоборудован под четыре спальни. Единственным напоминанием о том, что первоначально этот дом был пристанищем рыбаков, оставался камин, сложенный из грубых камней. Жених с невестой уже прибыли. Райкер помогал Ларри готовить послеобеденный пунш, а Милдред предпринимала последние попытки к тому, чтобы все выглядело изящно и со вкусом. Повсюду стояли букеты белой понсетии и зелёные венки, а большая рождественская шотландская сосна была украшена нитями серпантина жемчужного цвета, белыми бархатными шарами и сосульками из переливающегося стекла.

К началу сбора гостей дух свадебного торжества чувствовался повсюду. Первыми, кто показался в проезде, ведущем от дороги к дому, оказались Джуниор и Джоди Гудвинтеры. В одной машине с ними приехали дочь Милдред Шарон и её муж Роджер Мак-Гилливрей. Выглянув с балкона, Квиллер увидел Лайзу и Лайла Комптонов, которые привезли с собой Джона Бушленда (с его неизменной камерой) и Джун Холибартон, которая сразу же присела к роялю и стала наигрывать что-то приятное (Полли сказала, что это были ноктюрны Шопена).

Из расположенных по соседству коттеджей прибыли Дон Эксбридж с новой женой и семейство Вилмотов с очкариком Тимми в нарядном костюме с длинными брюками и галстуком-бабочкой. Хикси Райс в бахилах, с костылями и неотлучно следующим за ней доктором проковыляла через гостиную. С ними приехала Донна Симе (пастор из бррской церкви), поскольку пикаксский священник отказался в канун Рождества оставить свою паству.

И вот музыка смолкла, напольные часы пробили пять раз, и дочь Милдред зажгла ряд свечей, стоявших на каминной доске. Собравшиеся притихли. Пианистка заиграла нежную, чувственную мелодию. Экспромт Шуберта соль-бемоль мажор, сказала Полли. Донна Симе в облачении заняла свое место перед камином, и когда нежная мелодия сменилась громким крещендо, жених с невестой подошли к ней. Жених в смокинге и черном галстуке смотрелся очень презентабельно, а шафер выглядел просто красавцем.

Впервые в жизни Квиллер, выполняя свои обязанности на свадьбе, не уронил кольцо. Единственное, что нарушило торжественность церемонии, был вопрос Тимми Вилмота: «Папа, а как эта тетя будет соединять этих людей?»

После завершения официальной церемонии поднимали бокалы с шампанским, говорили тосты и разрезали свадебный пирог. Естественно, новобрачная была в центре всеобщего внимания. Милдред, добросердечная, щедрая, участвующая во всех благотворительных начинаниях, рассказывала:

— Все рестораны собирали для нас пустые жестянки из-под маринованных продуктов — когда их набралось более сотни, мы установили жестянки в кассах ресторанов, и кассиры теперь собирают в банки пожертвования, которые пойдут на стерилизацию бродячих кошек. Я называю их муниципальными кошками, поскольку раз они ничьи, значит, они общественные.

— А кому ты поручил кормить Коко и Юм-Юм? — спросила Лайза Квиллера.

— Невестке Полли.

— Квилл кормит своих кошек обычными продуктами, — сказала Полли. — Я не могу убедить его, что он поступает неправильно.

— Если ты убедишь Коко, — ответил Квиллер, — я с радостью последую твоей методике. Увы, тот период своей жизни, когда формируются вкусы и пристрастия, Коко прожил у повара-гурмана и привык к супу из омара и устрицам под соусом a laРокфеллер. Если я стану кормить кошку кошачьими консервами, а коту буду заказывать еду в ресторане «Старая мельница», меня каждый сможет обвинить в дискриминации по половому признаку.

— Мы собираемся завести пару абиссинских кошек, как только устроимся на новом месте, — сообщил новоиспечённый супруг.

— Я твердо убеждён в том, — вступил в разговор Пендер Вилмот, — что мир стал бы намного лучше, если бы у каждого была кошка.

— О'Джей весит двадцать фунтов, — подал голос Тимми.

— А моя Уискер-Белл, когда я чихаю, мяукает так, будто желает мне доброго здоровья, — сказала пастор.

— А когда я была маленькой и меня учили играть на фортепиано, — вставила реплику Джун Холибартон, — наш кот всегда громко урчал, стоило мне взять фальшивую ноту.

— А у О'Джея есть блохи, — сказал общительный отпрыск семьи Вилмотов.

Квиллер встретился взглядом с поверенным, и оба джентльмена прошли в библиотеку.

— Это первая в моей жизни свадьба, — сказал Вилмот, — где разговор все время вертится вокруг кошек.

— Предложите менее привлекательную тему, — посоветовал Квиллер.

— Моя жена передала мне, что вы звонили.

— Да, видите ли, возможно, это и не мое дело, но когда я собирал материал к жизнеописанию Эвфонии Гейдж, кое-какие моменты в её биографии, а также некоторые факты её жизни в «Парке розового заката» возбудили мои подозрения.